Из золотых полей - Александра Рипли

А может, как раз это ему и следовало сделать. Какой же безумный поступок он совершил! Женился на старой деве. На очень старой деве.

А хуже всего то, что она вдобавок ко всему прочему леди. Проку от нее на ферме будет столько же, сколько от коровы без сосков. Впрочем, их у нее, наверное, и нет, до того она плоская.

Но зато теперь у него есть патент. Вот о чем он должен помнить. Он за ним отправился, и он его получил. Патент — это то, что ему было нужно. Жена ему была не нужна, но так ли уж велика беда? Она хочет иметь детей, и это он вполне может понять. Все женщины хотят иметь детей. Что ж, он даст ей столько детей, сколько она захочет. Единственное, что он должен для этого сделать — это закрыть глаза и кое о чем подумать, а об остальном позаботится природа.

Если бы только она была обычная женщина, а не леди! Про леди он ничего не знал, до нее никогда не был знаком ни с одной.

Нэйт ничем не отличался от остальных мужчин своего времени. Он был уверен, что существует огромная разница между обычными женщинами и теми существами редкой породы, которых называют «леди». Такое различие четко проводили не только мужчины, но и женщины, в том числе многие из этих самых «леди».

Мужчины-южане ставили своих леди на пьедестал, считали их хрупкими, нежными созданиями, которых следует оберегать от суровой действительности, в том числе от откровенного языка, когда вещи называются своими именами, и от знания оборотной стороны жизни. Их полагалось боготворить, защищать и направлять, поскольку они не знали ничего о реальном мире и его мерзостях.

«Такая же и Чесс — ну и имечко, ни одна обычная, простая женщина не могла бы так зваться, — подумал Нэйт. — Она всю жизнь прожила на этой своей огромной плантации, где негры делали за нее вею работу и устилали ее путь цветами. Она привыкла, чтобы ей прислуживали и подавали ей ужин в серебряных кастрюлях. Должно быть, тогда она переоделась в мужской комбинезон ради какой-нибудь шутки. Вот и засмущалась, когда ее в таком виде увидел незнакомый мужчина. Бедняжка. Надо будет постараться никогда не упоминать при ней об этой истории».

Его губы дрогнули в усмешке. Вот была потеха! Но он никогда и словечка ей об этом не скажет.

И о ее несчастной матери тоже. Скорее всего, ему вообще не полагалось бы об этом знать. И об ее отце тоже надо будет помалкивать.

Как же много тем им придется избегать в разговоре! А что же останется, о чем можно будет говорить? Надо придумать что-нибудь веселое. Он долго думал, потом начал.

— Ярмарка штата в Роли длится целую неделю, — сказал он через плечо. — Она бывает в октябре, когда жара уже спадет, и тамошний парад — прямо заглядение.

— Прекрасно, — ответила она. — Мне бы очень хотелось взглянуть на него. Я никогда не была на ярмарке штата.

Нэйт не мог обернуться, чтобы увидеть ее лицо, но в ее ответе он услышал церемонную вежливость.

Он не знал, что еще можно сказать. Что у него есть такого, что можно было бы предложить леди вроде нее? Дом, в котором всего три комнаты, да куча табака. Очень скоро она пожалеет о той сделке, которую с ним заключила. Значит, надо будет как можно скорее перевести патент на свое имя.

— Скоро мы будем в Ричмонде, — сказала Чесс. — Уже виден дым из фабричных труб.

— Правда? По дороге мне пришлось прошагать почти полдня. А сколько времени мы плывем в этой лодке?

— Почти час. Но надо проплыть еще немного. Дым становится виден задолго до того, как покажется сам город.

— Это понятно.

— Да, конечно.

Она кашлянула, чтобы избавиться от комка, стоящего в горле.

— По дороге, которой вы шли, от города до нас почти тридцать миль, но по реке расстояние от Хэрфилдса до Ричмонда не составит и двадцати. Вот почему ближе к городу на Джеймсе будет много судов. Здесь сосредоточена вся торговля… — Ее голос замер.

— Знаете, очень трудно разговаривать, когда не можешь смотреть собеседнику в лицо, — громко выпалил Нэйт. — Мне кажется, мы могли бы поговорить и потом. А насчет каноэ вы были правы. Я приноровился, и теперь мне в нем вполне удобно. Думаю, остаток пути я буду просто блаженствовать.

— Хорошая мысль, — сразу же согласилась Чесс. «Как он тактичен, — подумала она. — Он правда хороший. Право, он уже начинает мне нравиться».

Чесс ловко провела каноэ сквозь лабиринт запрудивших реку суденышек и больших судов и пришвартовалась у причала для лодок в устье Шокоу. Она много раз привозила сюда дедушку. Прилив еще не кончился, вода стояла высоко, и ей удалось привязать каноэ к причальной тумбе, даже не потянувшись. Как хорошо наконец подняться с колен и твердо стать ногами на землю!

— Подайте мне багаж, — сказала она Нэйту. — Я поставлю его на причал.

Он подал ей ее чемодан, потом свой саквояж.

— А с этим будьте поосторожнее.

Ящик с моделью машины был не особенно тяжел, но он был очень громоздкий.

— Все в порядке, — сказала Чесс. — Можете отпустить его. Осторожно, не упадите!

Но было уже поздно. Шляпа Нэйта покачивалась на волнах над тем местом, где он рухнул в воду.

Когда он вынырнул на поверхность, трое ухмыляющихся грузчиков втащили его на причал. Он встал, кашляя и плюясь. Чесс приходилось слышать выражение «зол как мокрая курица», но только сейчас она поняла, что это может значить. Вокруг уже собралась гомонящая толпа, отовсюду слышались смех и приглушенные разговоры. Она почувствовала жалость к Нэйту и, глядя на его покрасневшее, хмурое лицо, испугалась, что сейчас он вспылит.

Потом она вдруг ощутила непривычное, давно позабытое желание — ей захотелось смеяться. Его костюм садился. Она, словно зачарованная, смотрела, как дешевая ткань съеживается на глазах. Она ясно видела, как штанины его брюк медленно укорачиваются, обнажая икры, а рукава пиджака подтягиваются все ближе к локтям.

Нэйт поскреб вдруг зачесавшееся запястье. Потом посмотрел на свой рукав. Он топнул одной ногой, потом второй, нагнулся и уставился на свои носки. Чесс затаила дыхание. Люди уже открыто показывали на него пальцами, громко восклицая:

— Смотрите, смотрите!..

Нэйт выпрямился. Он пожал плечами, еще больше натянув севшую, пропитавшуюся водой материю, и задорно улыбнулся толпе, своим спасителям-грузчикам и Чесс.

— Вот это да! — сказал он громко. — Я давно уже мечтал подрасти, и надо же — получилось! — Он откинул голову назад и захохотал от всей души.

Чесс почувствовала, как ее собственный смех подымается, переполняет ее и вырывается наружу. Это было так чудесно! Она смеялась впервые за много-много лет.

Именно в эти мгновения она полюбила Нэйта Ричардсона, своего мужа, и отдала ему свое нерастраченное, жаждущее любви сердце, отдала полностью, без оговорок и без остатка.