Путешествие туда, не знаю куда (СИ) - Смирнов Игорь

— Предупреждаю в последний раз: ведите себя, как подобает приличным людям и дайте проехать.

— А если не уйдем, то что? — гвардейца понесло, — накажешь нас? — и он снова заржал, оглядываясь на дружков. Там, правда, один что-то все же рассмотрел в Клеменсе необычное и тянул соседа за рукав, пытаясь высказать свои опасения. Но пьяный мозг никак не хотел складывать слова в членораздельную речь.

— Пэт, Пэ-эт…

Но Пэт жаждал приключений и ничего не слышал.

— Как ты нас накажешь и, главное, чем, а, деревенщина? Это я сейчас тебя накажу за неуважение к гвардейцам императора. Получай! — и Пэт, ловко взмахнув мечом, нанес рубящий удар наискось справа налево, целясь в мою левую ключицу. Профессиональный удар хорошо обученного воина, обычный человек остался бы здесь навсегда.

А так меч, ударившись о защиту, с той же скоростью взмыл в воздух, вырвавшись из руки бойца. Пока тот завороженно следил за полетом меча, задравши голову, я активировал гладиус и со словами: «И ты получай!» снес ту самую голову к чертовой матери.

Башка придурка с глухим стуком упала на землю, а из перерубленных сосудов ударил уже привычный мне фонтан крови. Обезглавленное тело начало заваливаться, и, конечно же, в мою сторону, заляпав напоследок всю одежду.

— Скотина! — с чувством произнес я.

Сотоварищи покинувшего их собутыльника с перекошенными рожами замерли на месте, так и не решив, что дальше делать. То ли мстить за убиенного друга, то ли бежать прочь от этого ужаса. Но тут на сцене появился Клеменс.

— Стоять, ни с места, Служба безопасности империи! — он держал в руке ту самую золотую блямбу, которой стращал меня еще в Ланове. Гвардейцы императора завороженно глядели на безумно страшный медальон, понимая трезвеющими головушками, что вот теперь уже точно все, приехали.

— Вы обвиняетесь в нанесении оскорбления и нападении на Его светлость главного шута империи.

Только то, что они держались друг за друга, не позволило одному из них грохнуться в обморок.

— Взять тело, голову, — Клеменс кивнул на лежащие запчасти убитого, — отнести в центральную тюрьму и сдаться ее начальнику. Наказание вам определит Его императорское величество, — немного помедлил и добавил, — если вы настоящие гвардейцы. Если же нет, вас повесят сегодня же. Выполнять!

Собутыльники судорожно и неуклюже подняли укороченное тело товарища, прихватили голову и, пошатываясь в разные стороны, побрели по переулку.

— Господин магистр, разрешите, я сопровожу этих негодяев до тюрьмы и потом поеду выполнять ваше поручение?

— Действуйте, Клеменс. Один вопрос напоследок. Откуда у вас медальон? Разве его не должны были отобрать при обыске в тюрьме?

Клеменс замялся.

— Когда меня господин магистр там, в трактире, отправил в тюрьму, я перед тем, как сдаться, забежал домой и спрятал знак у себя в тайнике. Это единственное, что было дорого для меня. Сегодня достал, на всякий случай.

— Что ж, неплохо получилось. Чем черт не шутит, может вы еще сможете когда-нибудь снова пользоваться им абсолютно законно.

Клеменс побледнел как мел.

— Ну, ну, не переживайте так. Жизнь — она длинная. Езжайте!

Клеменс кивнул головой, забрался на лошадь и поцокал вслед за траурной процессией.

Дон Олиер все это время просидел на лошади, не проронив ни звука.

— Дон Олиер, что с вами? Не переживайте так, к сожалению, этот наглец получил по заслугам. Тем более, что он первый на меня напал.

— На его месте мог быть мой брат, — тихо произнес дон Олиер.

— Мог. Но я все же надеюсь, что он не такой идиот, как эти. Поехали, мы и так потеряли кучу времени.

Определив направление с помощью прохожих, мы с Олиером двинулись в лавку головных уборов. По дороге я вспомнил кое-что из своего курсантского прошлого и, забежав в очередную одежную лавку, попавшуюся нам по пути, заказал им тридцать полотнищ размером два на два метра из самой плотной ткани, указав, где сделать дырочки, а куда пришить веревочки.

Для тех, кто не в курсе, из армейской плащ-палатки можно действительно сварганить палатку хоть на одного, хоть на четверых, если скрепить четыре штуки вместе. Для скрепления вместе как раз и служат дырочки и веревочки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но я отвлекся. В шапочной лавке я к своему удивлению сразу нашел то, что искал — меховой махалай с опускающимися ушами и затылочным клапаном. Сказка, для тех, кто понимает. Заказав, как вы понимаете, те же тридцать штук, оставил для бодрости мастера задаток и Олиера. Мастер, кстати, как-то нехорошо косился на темные пятна на моей одежде, но молчал. Подумаешь, испачкался, с кем не бывает.

Нужно было бы попасть еще в кузню, но уже не сегодня, набегался от души, еще эти гвардейцы. Поэтому, похлопав лошадь по морде, мы тихонько двинулись в сторону дворца, к Сан Санычу. И проведать деда надо после бурной ночи, расспросить еще кое о чем, да и пообедать заодно. Чего греха таить, столоваться у Саныча одно удовольствие.

Часть 4

Дед, видимо, настроил на мою ауру свой портал, потому что, как только я подошел к условленному месту, вход в жилище Саныча проявился, и дверь сама собой открылась.

Я пробормотал «Спасибо» и зашел в комнату. Степан уже спешил навстречу и проводил меня в предбанник. Саныч полулежал в мягком кресле, весь распаренный и завернутый в большое полотенце.

— Игореша, наконец-то! А я уже собирался посылать за тобой. В баньку пойдешь?

В баньку? Отчего ж не пойти, день выдался хлопотным и грязным, ну, вы понимаете.

— С удовольствием, Сан Саныч.

Часа через полтора, избитый веником и до блеска отмытый, я вывалился в предбанник. Дед, такое впечатление, так и не двигался.

После первой чашки травяного взвара, когда я потянулся за баранкой, Саныч лениво спросил:

— Иваныч, ты где так в крови измазался? Пришлось твою одежду в стирку отправить. Как будто порося неудачно зарезал. Но это не порось…

Может и к лучшему, чего кота за … это тянуть.

— Я, Александр Александрович, гвардейцу кардинала башку оторвал.

— Кому?? Какого кардинала? — Саныч аж привстал.

— Прошу прощения, Сан Саныч, шучу я так неудачно. На самом деле сегодня днем пришлось убить гвардейца из дворцовой стражи, отрубил ему голову.

Дед плюхнулся обратно в кресло.

— Шутник, коромыслом тебя через колено… Игореша, это не совсем хорошо, скажу я тебе. Это совсем нехорошо. И кто это видел?

— Трое его дружков, тоже гвардейцев. Они упились в кабаке и решили повеселиться.

— Совсем плохо. Сейчас они побегут к первому министру, он у нас ведает дворцовой стражей, и такого нарасскажут… А тот к Арнольду. Надо что-то придумать…

— Не побегут, Сан Саныч, они в тюрьме.

— Где?! Опять шутишь?!

— Вовсе нет. Их Клеменс арестовал и в тюрьму сопроводил. Они туда же тело с отдельной головой сами унесли.

— Какой Клеменс? Это тот негодяй, что для твой поимки нейтрализатор приволок?

— Именно так.

— Так ты же сам хотел ему голову потихоньку оторвать, или я что-то неправильно понял? Вот ему бы и отрывал, если так крови захотелось, а не с гвардейцами связываться.

Я набычился. Понятное дело, что за смерть гвардейца меня не похвалят, но меня же вроде назначили главным шутом, по чину приравненному к герцогу. Не хрен было нарываться.

— Я с Клеменсом договорился и взял в свои помощники. Эти четыре придурка вывалились из кабака и перекрыли нам дорогу. Я их честно просил разойтись миром, даже представился, но один особо упертый начал оскорблять меня, а потом ударил своим мечом.

— Так, так, так, — оживился Саныч, — уже лучше. Кто-нибудь сможет это подтвердить, кроме тебя? Этот Клеменс не в счет, его никто слушать не будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— С нами еще был дон Олиер Дега-младший, но он даже…

— Опа! Дон! Распрекрасно! Попалась птичка! Если дон Дега подтвердит твои слова…

— Сан Саныч! — я возмущенно вскочил, — неужели вы думаете…