Битва за Крым. От противостояния до возвращения в Россию - Александр Широкорад

У союзников был единственный вариант маршрута – пройти вдоль побережья к Инкерману, а затем расположиться южнее Севастополя, получив таким образом вполне приемлемые места базирования для флота – Балаклаву и Камышовую бухту. И тут-то у Меншикова оказалось меньше ума, чем у неграмотных татарских беев во времена Миниха. Вспомним, почему тогда русская армия без сражений была вынуждена покинуть Крым с большими потерями? Правильно! Потому что татары оставляли русским выжженную землю. Неужто Меншиков за 6 месяцев не мог подготовить к взрыву мосты и крупные каменные здания. Все жители в районе Балаклавы подлежали выселению, домашний скот следовало забить и бросить в водоемы. Особых сложностей это не представляло, так как Южный берег Крыма был очень мало заселен. К примеру, в Ялте насчитывалось всего 86 душ обоего пола! На «выжженной земле» союзников неминуемо ждала бы судьба наполеоновской армии в 1812 г.

Но, увы, светлейший князь Меншиков был слишком галантным кавалером. Он дал возможность союзникам захватить в Евпатории 12 тысяч кубометров зерна, которые еще до войны были собраны для вывоза за рубеж. Этого зерна хватило союзникам на 4 месяца. Англо-французы высадились почти без обоза, зато в Евпатории они получили от татар все, что им требовалось.

Вот что писал о высадке в Евпатории британский историк Кристофер Хибберт: «Транспорта не было. Не было даже медицинских повозок, которые, как считалось, слишком хрупки для крымских дорог… Оказалось, что труднее переправить на берег одну лошадь, чем сотню пехотинцев. Офицеры с трудом сдерживали эмоции, глядя на то, как испуганных стреноженных животных укладывают в шлюпки, где они дрожат и фыркают от ужаса. Иногда шлюпка переворачивалась, и лошадь оказывалась в море. Поэтому вглубь полуострова были направлены специальные команды, задачей которых было найти и доставить в лагерь повозки и тягловых животных, а также все, что могло быть использовано в качестве транспорта»[22].

Но тут им помогли татары. Только англичане получили 350 повозок с возницами и даже 67 верблюдов. Татары привезли 45 повозок домашней птицы, а также свыше 1000 голов скота. Не хуже дела были и у французов. «Вскоре привычной картиной в расположении французских войск стали верблюды, груженные зерном, и телеги, полные овощей. Кавалеристы пиками подгоняли к лагерю сотни овец и коров, оглашающих окрестности блеянием и мычанием»[23].

Авторские комментарии к вышесказанному, думаю, излишни.

Итоги Крымской войны были подведены в феврале 1856 г. на Парижском мирном конгрессе. Самыми оскорбительными для России пунктами Парижского мира было запрещение России иметь военный флот на Черном море и разоружение Севастополя. Согласно условиям специальной конвенции, Россия и Турция на Черном море могли иметь по 6 паровых судов длиной до 50 м по ватерлинии и водоизмещением до 800 тонн и по 4 легких паровых или парусных судна водоизмещением до 200 тонн.

Русское общество от сановников до либералов было возмущено статьями Парижского мира. Спрос, как известно, порождает предложение. И вот в России явился мессия – князь Александр Михайлович Горчаков, блестящий дипломат и одноклассник Пушкина по лицею. Он пообещал дипломатическими мерами уговорить Францию отменить статьи Парижского мира, касающиеся строительства русского флота на Черном море.

В конторе, то есть в МИДе, заскрипели перья, и по всей Европе полетели депеши, ноты, циркуляры. Увы, они вызывали лишь саркастические улыбки императора Наполеона III и королевы Виктории. А наши генералы и адмиралы открыли рты и терпеливо ждали, пока им «железный канцлер» поднесет разрешение на строительство флота.

Между тем статьи Парижского мира носили исключительно декларативный характер. В них и речи не было о каких-либо санкциях против России в случае строительства флота. Не предусматривалось даже никакого контроля.

В договоре ничего не говорилось о расширении портов в Одессе и Севастополе и о прокладке туда железных дорог.

В 1854–1855 гг. Россия потеряла на Черном море не флот, а армаду никому не нужной деревянной рухляди, за что союзникам следовало бы сказать только спасибо. Такая же рухлядь еще 15 лет гнила в Кронштадте, а содержание ее обходилось в несколько миллионов рублей в год.

С 1856 г. все ведущие морские державы приступили к строительству нового парового и броненосного флота, вооруженного артиллерией принципиально иного типа[24].

Кто мешал Александру II построить на Черном море десяток-два быстроходных грузопассажирских судов водоизмещением 5—15 тыс. тонн? На кораблях можно было бы установить броневые пояса и палубы, защиту машин угольными ямами, разместить под палубой установочные части станков тяжелых орудий, системы подачи боеприпасов, обеспечить необходимую живучесть и т. д.

Все вышесказанное не противоречило ни одной статье Парижского мира. А пушки калибра 9—11 дюймов можно было складировать в нескольких верстах от Одессы и Севастополя, опять же, не нарушая договор. Поставить пушки на корабли при наличии портовых кранов можно за сутки!

Железный канцлер Бисмарк в частных беседах советовал нашему «бумажному канцлеру»: «Чего вы так суетитесь, Александр Михайлович, лучше стройте потихоньку флот!» К этому стоит добавить, что после 1856 г. в Европе произошла серия войн за передел границ образца 1815 г., и никому не было дела до появления русских боевых кораблей на Черном море. Во всяком случае воевать по сему поводу было некому.

Не пора ли нашим историкам честно сказать, что не знаменитый циркуляр Горчакова в 1870 г. отменил статьи Парижского мира, а разгром Франции, устроенный тем же Бисмарком.

Но вот Россия лишилась оков Парижского мира, Тютчев и иные поэты стали писать оды Горчакову. Аплодисменты «бумажному канцлеру» раздавались и слева, и справа. А на Черном море у России не было ни одного полноценного боевого корабля. Не было и верфей, пригодных для постройки современных судов. Не были даже подведены железные дороги к нашим основным портам. Так, к примеру, железная дорога Москва – Лозовая – Севастополь вошла в строй лишь в 1875 г., да и то до 1880 г. ее пропускная способность оставалась крайне низкой.

Лишь 14 июня 1883 г. в Николаеве был заложен первый полноценный боевой корабль – броненосец «Екатерина II». В строй он вступил в 1888 (!) г., то есть спустя 32 года после заключения Парижского мира и через 18 лет после знаменитой депеши Горчакова – фактической денонсации оного мира.

И вот сейчас, в XXI веке, в здании МИДа на Смоленской площади висят портреты Александра Михайловича Горчакова. Того самого, кто заставлял Александра II продать Аляску, устраивал царю истерики по поводу продвижения наших генералов в Средней Азии. Ну а в январе 1878 г. именно Горчаков настоял на остановке русских войск в 8 км от стен Царьграда. А вдруг королева Виктория обидится?

Престарелый канцлер явно выжил из ума. 1878 год – не 1856-й. Самую сильную в военном отношении европейскую державу – Германскую империю – в первую очередь интересовали не Проливы, а наказание реваншистов во Франции. Так что Париж не посмел бы и пикнуть, если бы генерал Скобелев занял Константинополь. А пикнул бы, Петербургу достаточно было сказать «Фас!», и через две недели германские гренадеры маршировали бы по Елисейским Полям. Ну а «владычица морей» никогда в одиночку не осмелилась бы воевать с Россией. Весь XIX век излюбленной темой европейских карикатуристов был «поединок Льва и Кита».

А, может быть, дяди со Смоленской площади правы? Ведь «по части иностранных дел» Горчаков превзошел даже ельцинского министра Андрея Владимировича Козырева.

Глава 7

Ливадия – вторая столица империи

Да, да! Ливадия свыше 30 лет была второй столицей Российской империи. Ну а первой был Санкт-Петербург? Нет! Целых 36 лет Александр III и Николай II не жили в собственной столице. Но начнем по порядку.

В 1860 г. император Николай I приобрел у графов Потоцких чудесное и хорошо оборудованное имение Ливадия в Крыму.

В августе 1861 г. Александр II с женой и младшими детьми Марией, Павлом и Сергеем впервые приехали в Ливадию. Железных дорог тогда не было. Ехали на лошадях по извилистым крымским дорогам, часто останавливались на почтовых станциях и 24 августа прибыли в Севастополь. Ну а далее через перевал Байдарские ворота высочайшее семейство отправилось в Ялту.

Ялту в то время даже трудно назвать городом. Однако порт там был построен еще в 1833–1837 гг. К 1861 г. в Ялте проживало всего 927 человек, имелось всего 72 дома, которые расположились на трех узких улицах. Перед приездом августейшей четы в городе установили телеграфную станцию, почистили и увеличили городскую пристань, разбили небольшой бульвар вдоль набережной, укрепили дорогу в Ливадию, побелили дома.

Естественно, дорога через Байдарские ворота хотя и была коротка – царское семейство добралось из Севастополя в Ливадию за несколько часов, – но не совсем удовлетворяла требованиям охраны. И обратно в Севастополь с семьей 12 октября уже отправились на колесной яхте «Тигр». Эта яхта была построена в 1855 г. в Николаеве. Ее водоизмещение 2000 т, а машина трофейная, снята с затонувшего в 1854 г. у Одессы английского пароходо-фрегата «Тигр».