Воздушная битва за город на Неве. Защитники Ленинграда против асов люфтваффе. 1941–1944 гг. - Дмитрий Зубов

В ночь на 5 ноября с 18:39 до 23:48 по московскому времени люфтваффе произвели три подряд налета на Ленинград. По советским данным, в первом из них участвовало 6 самолетов, во втором – 1, в третьем – 18. Бомбардировщики подходили к городу со стороны Урицка на высоте 5 тысяч метров. Во всяком случае, такие данные выдали РЛС РУС-2. Которым, кстати, не удалось отследить, откуда взлетали самолеты. Траектория полетов проходила над Торговым портом – центром города – Новой Деревней, затем через Пискаревку и Купчино на юг и юго-запад. Пострадали сразу девять районов города: Московский, Володарский, Петроградский, Выборгский, Фрунзенский, Дзержинский, Смольнинский, Куйбышевский и Красногвардейский. В общей сложности, по данным службы МПВО, на Ленинград было сброшено 54 фугасные и 3193 зажигательные бомбы. При этом 15 фугасок не взорвалось. Удары наносились по военным объектам, больше всего пострадали завод имени Ленина, завод № 7, завод «Красный выборжец», станция Московская-Товарная и Финляндский вокзал. Всего в результате бомбежки в Ленинграде возникло 76 пожаров, погибло 16 человек, 63 получили ранения.

Помимо Ленинграда немцы в эту ночь бомбили Тихвин, Батьково, расположенное к юго-востоку от последнего, станцию Тальцы и окрестности Волховстроя[57].

В налетах на Ленинград участвовали и «Хейнкели» I./KG4 майора Клауса Нёске. В некоторые ночи экипажи совершали по два вылета, сбрасывая на различные цели тяжелые фугасные и зажигательные бомбы. Кроме того, с самолетов сбрасывались листовки, призывавшие жителей сдаваться немецким войскам. При этом летчики признавали, что налеты зачастую производились в плохую погоду, без подсветки объектов и точного целеуказания, вследствие чего точность бомбометания оставляла желать лучшего.

При этом потери группы в ходе всех этих вылетов оставались минимальными. В сентябре и октябре по боевым причинам не было потеряно вообще ни одного бомбардировщика. А вот тем же вечером 4 ноября, когда на Ладоге был тяжело поврежден сторожевик «Конструктор», обратно на аэродром Плескау-Зюд не вернулся He-111H-5 «5J+DM» обер-лейтенанта Вильгельма Велла из 1-й эскадрильи. Его экипаж был зачислен в списки пропавших без вести. Однако десять дней спустя – 14 ноября – в газете «Ленинградская правда» появилась статья, озаглавленная «Личность фашистского офицера», в которой рассказывалось об обер-лейтенанте Велле.

Оказалось, что над городом «Хейнкель» был перехвачен И-153 командира звена из 26-го ИАП ПВО младшим лейтенантом Алексеем Севастьяновым. Патрулируя над Ленинградом, он в скрещенных лучах прожекторов заметил силуэт двухмоторного самолета. Первая атака завершилась неудачно, пулеметные очереди прошли мимо. Когда летчик повторил заход, его внезапно ослепил луч собственного же прожектора, и он мгновенно потерял бомбардировщик из виду. Через некоторое время, восстановив ночное зрение, Севастьянов снова увидел самолет противника, правда, уже неизвестно, тот же самый или уже другой. Атака следовала за атакой, но все было бесполезно – пули таяли в темноте. Расстреляв в конце концов впустую весь боекомплект, он решил пойти на таран. Севастьянов пытался направить свою «Чайку» так, чтобы срезать хвостовое оперение «Хейнкеля». Немецкий экипаж увидел быстро приближавшийся истребитель, и пилот резко бросил машину влево, пытаясь уйти от удара. Однако было уже поздно, и биплан врезался в правую плоскость бомбардировщика. В итоге «Хейнкель» упал в центре города в Таврическом саду, а «Чайка» – на Басков переулок. Два немецких летчика благополучно выпрыгнули на парашютах и были взяты в плен, остальные погибли. Не пострадавший при таране Севастьянов тоже опустился на землю на парашюте.

«При отражении ночного налета ВВС противника на Ленинград летчик мл. лейтенант Севастьянов, после обстрела пульогнем и снарядами РС, таранил вражеский самолет Хе-111 в правую плоскость, а сам спасся на парашюте и остался невредим, – сообщало боевое донесение штаба ПВО войск Ленинградского фронта за 5 ноября. – Самолет противника горящим упал в 22.18 4.11.41 в бывш. Таврический сад. Из экипажа 2 человека сгорело и 2 выпрыгнуло на парашютах и взято в плен»[58]. Кстати, по советским данным, He-111H-5 обер-лейтенанта Велла был сначала освещен прожекторами и поврежден зенитным огнем и только потом атакован Севастьяновым. Более того, уже во время падения «Хейнкель» налетел на трос аэростата заграждения, висевшего на высоте 2 километра. При этом трос оборвался, а сам аэростат улетел восвояси. Таким образом, Веллу «посчастливилось» испытать на себе сразу три средства противовоздушной обороны, что было большой редкостью! А тот факт, что летчик после этого еще и выжил, вообще являлось настоящим чудом.

В ту ночь зенитчики израсходовали почти 3 тысячи снарядов калибров 76 и 85 мм. При этом 169-й ЗенАП вел заградительный огонь на подступах к Ленинграду, остальные части стреляли по целям уже непосредственно над городом с помощью прожекторов и звукоулавливателей. 2-й корпус ПВО при отражении налета на Тихвин расстрелял 932 снаряда.

Несмотря на то что Веллу удалось благополучно выпрыгнуть из самолета, он конечно же понимал, что впереди его все равно не ждет ничего хорошего. Еще какие-то минуты назад летчик представлял, что вскоре покинет зону зенитного огня и повернет на свой аэродром. Ну а там ждал ужин, сигареты, немного выпивки, а потом бурное обсуждение с товарищами последнего вылета, ну и сон в своем относительно комфортабельном бараке.

И тут жизнь Велла резко переменилась. Парашют стремительно опускал его в огромный, скрытый в темноте, но отлично различимый мрачный город. Сначала обер-лейтенант видел лишь смутные очертания улиц, каналов и яркие вспышки зениток, сверкавшие то тут, то там. Надо же, какое невезение! Выпрыгнуть не над своей территорией или, на худой конец, за линией фронта в лесу или поле, откуда есть шанс пробраться к своим, а прямо над той самой «большевистской твердыней», которую Велл и его эскадрилья каждый день пытались принудить к сдаче террористическими налетами.

Ведь нет ничего хуже для летчика-бомбардировщика приземлиться прямо там, где он недавно сбрасывал свои бомбы! Даже во время авиаударов по Лондону, где жители не испытывали таких страшных лишений, как в Ленинграде, бывали случаи, когда спустившихся на парашюте немцев растерзывала толпа. А чего было ждать Веллу здесь, в замерзающем и голодающем городе?!

Так или иначе, уже скоро летчик приземлился в сугроб на одной из центральных улиц. В любой другой ситуации каждый авиатор обрадовался бы удачному прыжку и приземлению. Но вот обер-лейтенанту Веллу было не до радости! Кое-как отцепив парашют, он огляделся и в сумрачном свете увидел приближающиеся фигуры. Это были голодные и изможденные ленинградцы. Те самые, кого Гитлер хотел уморить голодом, каждый из которых уже потерял одного или нескольких близких и друзей, умерших или погибших от бомб и снарядов.

Велл конечно же знал о том, что Ленинград голодает. Знал он из пропаганды и о зверствах, полной бесчеловечности большевиков. «Растерзают! Съедят!» – скорее всего, такими были его первые мысли при виде приближающейся толпы. Оставалось одно – бежать. Благо у жителей, в отличие от сытого и хорошо одетого немецкого летчика, попросту не было сил догнать его.

Так и бегал Вильгельм Велл по ленинградским улицам, пока не был схвачен патрулем дружинников на улице Маяковского. Учитывая ситуацию, это был для него наилучший финал! Он снова остался жив… Согласно одной из версий, вскоре после допроса в штабе ПВО туда привезли самого Алексея Севастьянова. Потом Веллу перевели, что это именно тот летчик, который сбил его. Немец воспринял это дружелюбно и даже подал Севастьянову руку, мол, уважаю асов. Однако сталинский сокол, по понятным причинам, в ответ руки не подал! Мало ли, чего скажут потом, с гитлеровцами, говорят, братался?! Ну а впереди было то самое «интервью» газете «Ленинградская правда».

С точки зрения пропаганды первое падение сбитого немецкого самолета в черте города имело огромное значения. Сотни жителей, несмотря на голод и холод, потянулись к Таврическому саду, чтобы полюбоваться на обломки «фашистского стервятника».

Остается в истории с «Хейнкелем» из I./KG4 и одна загадка. Согласно советским данным, два члена экипажа были взяты в плен. Среди обломков самолета были обнаружены еще два трупа. Между тем, согласно немецким данным, в пропавший экипаж входило пять человек: обер-лейтенант Велл, унтер-офицеры Штрибер, Хайнсон и Микш (все по имени Вальтер), а также обер-лейтенант Эрих Мейер[59]. Куда делся неучтенный летчик – неизвестно.

Тем временем приближалось 7 ноября – годовщина Октябрьской революции. В связи с этим командующий 1-м воздушным флотом генерал-оберст Альфред Келлер решил преподнести «подарок» ленинградцам, нанеся массированный удар по «главной большевистской твердыне». Подготовку к массированному налету немцы не скрывали. Напротив, в течение 4–6 ноября на город сбрасывались листовки, призывавшие жителей «помыться и ложиться в гробы». В них называлась даже дата предстоящего налета – «годовщина революции».