Исключение из правил - Наталья Лукьянова

Она же не способна жить по-другому, она рождена для удовольствия. Другие варианты не обсуждаются. Больше ничто ее в этой жизни не интересует, она это точно знает. Удовольствие ради удовольствия — вот девиз всей ее жизни. Не хватило изворотливости. Недооценила она Мальцева. Не подозревала, что он может проявить твердость характера. Какая твердость характера может быть у половой тряпки, да еще без памяти влюбленной? Тысячу раз испытывала его на прочность. Кстати, это всегда приятно щекотало нервы, вносило определенный драйв в существование рядом с этим убогим. Допрыгалась, любительница острых ощущений. Перегнула палочку, перегнула. Увлеклась, маленькая. А теперь рви на себе волосы. Что делать? Нужен четкий план действий. Медлить нельзя.

Нужно развернуть ситуацию в собственную пользу, пока Мальцева не выписали из больницы. Может, пойти на откровенный разговор с лечащим врачом? А что? Вариант не из самых плохих. Включить свое обаяние, дать взятку, наконец, купить этого докторишку с потрохами. Пусть подержит Мальцева на больничной коечке подольше. В этом состоянии он ей не опасен, а у нее появится время для маневрирования. Неплохая мысль, совсем неплохая. Врачи — люди малообеспеченные, купить их совсем несложно. Нужно не ходить вокруг да около, а сразу сделать предложение, от которого невозможно отказаться, вот и все. Так, отлично. По крайней мере, маленький шажок наметился.

Дальше. А что же дальше? К кому ей бежать, у кого просить помощи? У мамы с папой? Это не ее вариант. Она уже и не помнит, когда общалась с ними в последний раз. Они ей никто, биологические родители и не больше. Папаня небось спился окончательно. А маманя устраивает в очередной раз свое женское счастье, но, как всегда, безуспешно. Что это вдруг она о них вспомнила? Живут своей жизнью в зачуханной Пензе, пусть и живут. Ни она им, ни они ей не нужны в принципе.

Придется звонить стареющему фавну Речинскому. Не хочется возвращаться в прошлое, а другого выхода нет. Если он откажет ей в помощи, то можно собирать шабалы и отправляться в родную Пензу. Черт, на телефоне денег нет. Эта сволочь заблокировала ее карточку. Она фактически неплатежеспособна, ей скоро кусок хлеба купить будет не на что. Хотя о чем это она? Какой кусок хлеба? Никто ее из квартиры не выгоняет, знакомые совершенно не в курсе, что происходит в семье Мальцевых, и это очень хорошо. Прислуга работает исправно и ведет себя идеально, то ли ничего не знают, то ли вышколены отлично и местом дорожат. Да какое ей дело до прислуги? Что за мысли дурацкие в голову лезут? Ей сейчас о собственной драгоценной шкурке надо заботиться, а не о домработницах. Так что до пресловутой корочки хлеба еще пока далеко. Придется звонить, как в прошлом веке, по домашнему телефону.

Речинский — это отдельная история. Без него Елена не стала бы тем, кем стала. Но никогда в жизни она не отрабатывала право на красивую жизнь с таким изматывающим душу и тело энтузиазмом. Этот старый порочный тип использовал ее с первого дня знакомства. Сначала как любовницу. Да, он вытащил ее из нищеты, да, он привез ее в Москву. Он заставил ее стать светской львицей. Направлял и обучал. Слепил из провинциалки настоящую столичную даму. Но еще и использовал ее по полной программе. За науку стать счастливой ей нечем было расплачиваться, кроме красивого тела. Под кого Речинский ее только не подкладывал. Елена счет потеряла. Думала, что так и сгинет. Нет, спас благодетель. Научил, как жить дальше, помог окрутить завидного нефтяного жениха. Правда, процент за услуги заломил немалый. Тоже сволочь порядочная. Мог бы учесть ее прежние заслуги, ан нет. Выставил кругленький счет, хотя сам купается в деньгах и благополучии. Елена думала, что распрощалась с ним на веки вечные, а тут такая незадача. Подвернулся ей на беду модный массажист. Все соседушки охали и ахали и чуть не падали в обморок от одного упоминания его имени. Молодой негр, это так оригинально, гламурно, экзотично… Хорош собой необыкновенно, с бицепсами чернее ночи, обходительный и с очень нежными руками. Обладает какими-то необыкновенными приемами массажа. Захотелось испробовать черного мускулистого тела. Она всегда плохо относилась к неграм. Наверное, не зря. Негр и погубил ее жизнь. Да черт с ним, с этим Джонни! Никаких новых впечатлений она не получила. Обыкновенный альфонс, каких на Рублевке пруд пруди, только цветом кожи и отличается от остальных. Негатив — он и есть негатив во всех смыслах.

Надо найти этого старого сводника и пройдоху Речинского. Елена с ожесточением жала на кнопки телефона. Разговор предстоял не из легких. Эта дрянь занимает сейчас очень высокий пост и мелькает на экране телевизора чаще, чем кинозвезды. Умудрился даже какую-то партию возглавить, народ за собой зовет в светлое будущее, убедительно так зовет. Если бы она не знала его сто лет, то поддалась бы его обаянию. Благородное лицо, легкая седина на висках, веские и исключительно правильные речи. Картинка, а не мужик. Кстати, отличный семьянин и бедным помогает. Добраться бы до него. Пусть спустится с небес и сделает хоть раз в жизни доброе дело для девочки, которую растлил, совратил и использовал в своих грязных целях на полную катушку.

Речинский для Елены был человеком знаковым. Она, на свое несчастье, родилась в семье, где до нее никому дела не было. Появилась и появилась. Немного мешает. Орет, писает все время, кормить надо, гулять надо, растить, любить и воспитывать тоже необходимо. Родители были к этому не готовы. Они были слишком увлечены друг другом, и ее появление на свет нарушило их комфортное существование. Сколько Елена помнила себя в детстве, она все время всем мешала.

Папа был в молодости настоящим красавцем. Стать, порода, все лучшее в ее внешности — это от него. Мама особой красотой не блистала, но любила папу без памяти. Настолько без памяти, что на доченьку ни любви, ни души, ни времени не хватило. Мама все время блюла папу, который не отличался особенной нравственностью. Пекла пироги, готовила необыкновенные блюда, наряжалась и ждала мужа из очередного загула с нервным трепетом и необъяснимой любовью к бездушному ловеласу. Папа когда-никогда возвращался домой от очередной пассии весь в засосах и чужой губной помаде, и начинался концерт по заявкам благодарных радиослушателей. Где ж при такой веселой жизни о доченьке вспомнить.

А доченька взяла и выросла в красавицу. Елена хорошо помнила, как уже в шестом классе ловила на себе похотливые взгляды взрослых мужиков. А уж про физрука и вспоминать не хочется. Лапал, скотина, ребенка липкими дрожащими руками без всякого стеснения, еще и противно сопел при этом. Она тогда еще ничего не понимала, но на каком-то животном уровне возненавидела всех мужиков.