Костяной лабиринт - Джеймс Роллинс

– Тебе повезло, что она тебя не пристрелила.

А может, и следовало бы…

Ковальски шел по коридору чуть позади Монка, уставившись в потолок. Центральное управление «Сигмы» размещалось под зданием Смитсоновского института в подземном лабиринте бомбоубежищ времен Второй мировой войны. Вернувшись сюда после утренней пробежки по Эспланаде, Ковальски попытался изобразить вежливость, проявив интерес к новой сотруднице. Разумеется, свою роль сыграло и то, что это была хорошенькая девушка с полными губами.

– Ну вот, опять ты сжег все мосты, – с укором произнес Монк.

Его спутник фыркнул, недовольный напоминанием о его последних не слишком завидных любовных похождениях:

– Эта тема уже закрыта.

Пожав плечами, Коккалис провел рукой по своему голому черепу, вероятно, осознав, что шутка зашла слишком далеко. Он был на целую голову ниже Джо и никак не мог рассчитывать на победу в конкурсе красоты. Впрочем, Ковальски тоже прекрасно понимал, что и его достоинства можно по пальцам перечесть. Женщины не раз сравнивали его с обритой наголо обезьяной – и, наверное, они были еще великодушны по отношению к нему.

Впереди, в дверях, ведущих в центр связи «Сигмы», показалась стройная фигура в наглаженном темно-синем мундире.

– Вот вы где! – сказала Кэт Брайант, подходя к мужчинам. – А я как раз направлялась в кабинет директора.

– Так чем же объясняется этот внезапный вызов? – спросил Монк, беря жену за руку.

Ковальски обратил внимание на этот нежный жест, такой свободный и непринужденный. У него в груди разлилась горечь зависти, приправленная искоркой надежды.

«Раз уж этот парень сумел завоевать сердце такой женщины…»

Впрочем, Коккалис компенсировал недостатки своей внешности другими бесчисленными достоинствами. В прошлом он служил в спецназе, свидетельством чего было множество шрамов, а теперь занимал должность криминально-медицинского эксперта. Враги ошибочно судили о нем по его грубой, простоватой внешности, недооценивая его мастерство и острый ум, и горько расплачивались за это.

Как-то раз директор Кроу объяснил Ковальски, что свое название «Сигма» получила по греческой букве «Σ», которой в математике обозначается сумма, поскольку эта организация представляла собой объединение всех человеческих способностей – союз мозга и мышц. Несомненно, это определение полностью подходило Монку Коккалису.

Увидев собственное отражение в стекле закрытой двери, Джо окинул взглядом свою здоровенную тушу, толстую шею и крючковатый нос.

«И какого же черта я здесь делаю?»

За время службы в военно-морском флоте Ковальски так и не смог подняться в звании выше простого матроса. И даже в «Сигме» его «научные» познания заключались исключительно в том, чтобы что-нибудь взрывать – хотя нельзя сказать, что это не доставляло ему удовольствия. Но все-таки в глубине души великан сознавал, что, если придется взвешивать его мозг и мускулы, одна чаша весов перетянет.

– Я предоставлю Пейнтеру самому объяснить вам, почему вас вызвали, – заговорила шедшая впереди Кэт. – Мы сами еще не успели разобраться во всех деталях.

Они остановились перед дверью кабинета директора. Ковальски и Монку было приказано вернуться в «Сигму», когда они во время утренней пробежки огибали мемориальный комплекс Линкольна. Оба были в футболках и спортивных трусах.

Брайант первым провела в кабинет директора своего мужа, предоставив Ковальски замкнуть шествие. Они застали Пейнтера Кроу на своем обычном месте, за заваленным бумагами письменным столом. Директор поднял руку, показывая, что должен закончить разговор по телефону. У него за спиной на трех стенах светились огромные плоские мониторы, на которых были выведены различные карты, текстовая информация и полученное со спутника изображение каких-то гор. Штаб-квартира «Сигмы» была погребена глубоко под землей, и мониторы служили директору окнами в окружающий мир.

Закончив разговаривать по телефону, Пейнтер вынул наушник из уха и встал.

– Спасибо за то, что пришли. Похоже, в этом деле потребуются ваши уникальные способности.

Далее директор рассказал о нападении на французских военных в горах Хорватии, подкрепив свой рассказ демонстрацией топографических карт и полученных в реальном времени изображений со спутников, после чего наконец вкратце поведал об ученых, которых охраняли горные стрелки. На мониторе поочередно появились лица исследователей: геолог-англичанин, палеонтолог-француз, какой-то историк из Ватикана… На последнем снимке была молодая женщина в белом халате. Она улыбалась в объектив, демонстрируя ровные белые зубы, здоровый загар и россыпь веснушек на щеках. Ее длинные темно-русые волосы были забраны в хвост.

Шумно вздохнув, Ковальски одобрительно присвистнул.

Пейнтер не обратил внимания на его реакцию.

– Доктор Лена Крэндолл. Генетик из Университета Эмори, – сообщил он своим сотрудникам. – Работала над проектом, финансируемым УППОНИР.

– Чем именно она занималась? – спросил Монк.

Джо это нисколько не интересовало. Он не мог оторвать взгляда от фотографии.

– Вот на этот вопрос вы и должны будете дать ответ, – сказал Кроу. – Кэт договорилась о том, чтобы вы сегодня же утром вылетели в Атланту, переговорили с сестрой доктора Крэндолл и выяснили, каким образом их исследования в Университете Эмори связаны с археологическими раскопками в Хорватии. Некоторые элементы этой мозаики по-прежнему отсутствуют.

– А что насчет ученых в Хорватии? – спросил Коккалис.

– В настоящий момент туда уже направляются Грей и Сейхан. – Пейнтер оглянулся на Кэт, ожидая от нее подтверждения, и та кивнула. – Я хочу получить подробности об этих исследованиях к тому времени, как они прибудут на место.

Хрустнув костяшками пальцев, Монк обвел взглядом мониторы, впитывая всю информацию и готовясь к заданию. Кроу положил руку ему на плечо.

– Я рассудил, что ты со своими познаниями в области медицины и генетики как никто другой подходишь для разговора с доктором Марией Крэндолл. К вам также присоединится сотрудник Национального научного фонда, специалист, который занимался финансированием работ. – Он повернулся к Ковальски. – Ну, а ты…

Великан нахмурился, недоумевая, какой вклад он сможет внести в это дело, помимо функции телохранителя.

– А ты лучше всех подходишь для общения с подопечным доктора Крэндолл, краеугольным камнем и кульминацией ее исследований, – закончил его начальник.

– Каким это образом? – заинтересовался Джо.

– Потому что ты свободно владеешь языком глухонемых.

Ковальски наморщил лоб, удивленный тем, что директору известны такие подробности. Впрочем, в изучении прошлого их организации не было равных. Поэтому, естественно, «Сигме» было известно о детстве Джо и о том, как он рос в Южном Бронксе, буквально «по другую сторону от железнодорожных путей»[2]. Его дед и бабка эмигрировали из Польши во время войны. Отец открыл небольшую закусочную, но по выходным пропивал почти всю прибыль. А еще у Джо была младшая сестра Анна, страдавшая от синдрома Гольденхара, врожденного заболевания, которое привело к искривлению позвоночника и практически полной потере слуха. После того как их мать погибла под колесами грузовика, за рулем которого сидел пьяный водитель, отец воспринял эту трагедию как основание пить еще больше, и вся забота об Анне легла на юного Джо.