Ты будешь моей! - Анна Север
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Дедушка как? Не болеет? Отбросил идею “фикс”? — тянет Стас, и я облегченно выдыхаю, что разговор сменил направление.
— Получше. Но идее своей верен, — смеется Кирилл, а в голосе его тепло.
— И что ты думаешь?
— А что тут думать? Меня, что ли, не знаешь, — отвечает Кирилл и тут же замечает меня.
Видимо, образ который мне подобрала Лена, мне очень идет, так как взгляд Кирилла сравним комплименту. Хотя и от вербального он не отказывается:
— Кудряшки тебе очень идут.
Смущенно опускаю глаза, и чувствую, что на меня смотрит уже не только мужчина моей мечты, но и его друг, о котором я на секунду забыла. Тут же понимаю взгляд, чтобы все прояснить, но он тут выдает:
— Так и не представил ты нас. Я Стас, друг детства, — тянет мне руку, а я на секунду подвисаю.
Он, что, не узнал? Из-за кудряшек? Потому что у меня нет сейчас яркого макияжа и термоядерной красной помады? А, может, он и вовсе не запомнил меня?
Вот сейчас хмурится, будто начало доходить. Вспомнил?
Глава 16. Незваный гость
— Лер, — зовет меня Кирилл, и я понимаю, что неприлично долго молчу.
— Лера, — все равно называю свое имя, хотя уже вроде как и представили.
— Стас, — говорит он, еще пару секунд пристально смотрит, а потом улыбается. — Вы, как, голодны после купания. Там сейчас как раз мясо будет готово.
— Вы извините, но мне давно уже нужно домой, — сообщаю я и поглядываю на Кирилла, надеюсь, он не голоден. Усмехается, будто читает мои мысли. Закидывает руку мне на плечо, кидает другу слова прощания и уводит.
Мы минуем двор под внимательные взгляды не только девчонок, но и парней. Возвращаемся в “Мустанг”, и Кирилл тут же включает климат-контроль.
— Прости. Я испортила тебе вечер? — спрашиваю у него, думаю рассердится, а он улыбается, тянет меня к себе и я вновь замираю. Слышу, как учащается пульс, как его горячие губы ложится на мои, и обо всем забываю. Не знаю, сколько я нахожусь в этой неге, смешивающейся с кипящей страстью внутри. Прихожу в себя только когда звонит телефон.
Мама!
Эти четыре буквы на экране смартфона моментом выдергивают меня из сказки. И я начинаю чувствовать то, о чем позволила себе на мгновенье забыть — стыд.
— Прости, я на секунду, — говорю Кириллу и выбираюсь из машины. Тут же отвечаю на звонок.
Конечно, мама в панике. Встала попить воды, а меня нет.
— Я… я вышла. К другу, — говорю ей и закусываю губу, потому что понимаю, как это сейчас звучит. У меня сестра болеет, дума проблемы, а я на “гульках”.
— Прости, мам, я скоро буду. 20 минут, — сообщаю ей, убеждаюсь, что она успокоилась и кладу трубку.
Но на душе гадко и противно. Из-за всего разом. Из-за Вари. Из-за Стаса.
Возвращаюсь в машину, пытаюсь улыбнуться, чтобы не портить Кириллу настроение, но по его виду заметно, что он уже успел напрячься.
— Мне нужно домой. Мама волнуется, — сообщаю ему. Молча кивает и дает по газам.
В дороге мы молчим, отчего я чувствую себя дико неудобно. Зато могу подумать о том, как рассказать о Стасе. Лучше всего возле дома, когда машина остановится.
— Кир…
— У тебя проблемы? — первым спрашивает он, едва машина въезжает во двор.
— С чего ты взял?
— Ты напряженная. Что-то с семьей?
Поджимаю губы, думая, стоит ли вываливать на него то, что происходит у нас. Мне очень нужна помощь, но я не хочу, чтобы он подумал обо мне как-то плохо. Мне это важно.
Наверное, я эгоистка.
— Нет, — шепчу я. — Все в порядке.
Я ему расскажу. Но чуть позже. Когда мы узнаем друг друга получше. А чтобы это случилось, нужно как-то сказать о Стасе.
Машина уже останавливается, а смелость куда-то убегает от меня.
Тихо. Соберись. Кидаю взгляд к дому и замечаю, что на кухне горит свет. Мама, что, плачет?
— Прости! Мне пора, — хочу вылететь из машины, но Кирилл ловит и подтягивает к себе. На секунду я вновь теряюсь в его объятиях. Не хочу расставаться, но нужно.
— До завтра? — спрашиваю я, получаю ответ его поцелуем и на подкошенных ногах пытаюсь спешить к дому.
В квартире пахнет корвалолом и горем. Тут же кидаюсь к маме и в голове раненной птицей бьется ужасная мысль.
— С Варей?
— Нет, — качает головой мама. — Я просто устала. Безумно устала.
Крепко обнимаю ее, а она меня. Плачет еще несколько минут, и только потом замечает на мне чужую одежду.
— Разве это твое?
— Нет, мам. Но это не важно, — говорю я, наливая ей стакан воды. — Поверь мне, я ни за что не доставлю тебе проблем.
Поджимает губы и кивает и опять в слезы.
— Мам, что, на самом деле, тебя беспокоит? — пытаюсь понять ее. — Из турецкой клиники звонили? Донор отказался?
— Пока еще нет, — трясет головой. — Но денег мы все равно не сможем собрать.
Вот он привычный мне вкус отчаяния и собственной беспомощности в этом мире. Обнимаю маму, отвожу ее в постель и засыпаю рядом, поглаживая ее волосы.
Утром она старается бодриться и делать вид, что вчерашнего нервного срыва не было, снова заявляет, что мы справимся, и я киваю. Не потому что, что согласна. А потому что, кроме слепой надежды на удачу у нас ничего нет.
Она уходит первой, а чуть позже нужно выходит мне. Заканчиваю с посудой, а точнее с кружками из-под кофе, так как есть нам обоим не хотелось, и только натягиваю обувь, как звонок.
Сначала думаю, соседи. Но звонят, так настырно, что хочется уже не спрашивать кто там, а сразу по лбу дать.
Усмиряю пыл, открываю дверь и пару секунд смотрю, не моргая.
Блондин. Высокий. Смазливый. Надменно смотрит на меня сверху вниз.
— Ты Лера Звягина? — звучит голос, который я с трудом, но все-таки узнаю. И лицо теперь узнаю. Я видела его в клубе в вип-чилуате, когда он обсуждал “придурь” (с его слов) собственного дедушки и желала тому скорой кончины.
От меня ему что надо? И откуда он знает мое имя?
Глава 17. Право на счастье
— А вы кто? — ошарашенно спрашиваю я.
— Антон Соколов.
Это звучит так, будто мне только что сказали я
