Конец означает начало - Вадим Роговин

Официальная прогерманская пропаганда воскрешала в определённых кругах самые тёмные, обскурантистские настроения. Эренбург, отражая реакцию разных людей на его роман «Падение Парижа», писал: «Были и такие писатели, журналисты, которые считали, что я рассуждаю не как советский гражданин — слишком долго жил во Франции, привязался к ней, рисуя гитлеровцев, „сгущаю краски“. Однажды я услышал даже такие слова (в то время диковинные): „Людям некоторой национальности не нравится наша внешняя политика. Это понятно. Но пускай они приберегут свои чувства для домашних…“ Меня это поразило. Я ещё не знал, что нам предстоит» [208].

Часть 2

МИР В ВОЙНЕ

I

Раздел Польши

Первого сентября 1939 г. фашистская Германия напала на Польшу, наглядно показав, что советско-германский пакт не способствовал укреплению мира. И хотя заключение пакта происходило в обстановке эйфории [209], любому сколько-нибудь проницательному политику было ясно, что спустя несколько дней после его подписания последует вторжение Гитлера в Польшу.

Сам Гитлер надеялся, что перед лицом совместных военных действий Германии и СССР против Польши Англия и Франция откажутся от гарантий, данных ими Польше в апреле 1939 года. Однако правительство Англии, надеясь удержать Гитлера от нападения на Польшу, уже 25 августа подписало договор о взаимной помощи с Польшей, который придал гарантиям, данным ею Польше, форму военного союза, обязательства взаимной военной помощи в случае агрессии против любого из этих государств [210].

3 сентября 1939 года Англия и Франция объявили войну Германии. Вторая мировая война началась. Германское нападение на Польшу вызвало негодование во всём мире, прежде всего в антифашистских кругах. Предпринимались попытки создания воинских подразделений из числа эмигрантов-антифашистов, желавших сражаться на стороне Польши. Однако 15 сентября Исполком Коминтерна принял решение, выражавшее резко отрицательное отношение к добровольному вступлению коммунистов в такого рода иностранные легионы [211].

Ещё будучи в августе 1939 года в Москве, Риббентроп договорился со Сталиным о выступлении СССР против Польши почти одновременно с Германией. 30 августа Советское правительство официально заявило, что «ввиду обострения положения в восточных районах Европы и ввиду возможности всяких неожиданностей советское командование решило усилить численный состав гарнизонов западных границ СССР» [212]. Эта мера сковала значительную часть польских войск на востоке. Однако Советское правительство не спешило с вторжением в Польшу, ожидая, как будет развёртываться там наступление германских войск. С 3 сентября Шуленбург в переговорах с Молотовым настаивал, чтобы Советское правительство как можно скорее сообщило срок вторжения советских войск [213]. Он напомнил Молотову, что Советское правительство должно делать выводы из секретного дополнительного протокола к советско-германскому пакту и двинуть Красную Армию против польских вооружённых сил, находящихся в «сфере советских интересов». Как вспоминал Хрущёв, в начале сентября он узнал от Сталина, что Гитлер через советского посла в Москве заявлял ему: «Что же Вы ничего не предпринимаете, как мы условились?» Ответ, переданный Молотовым Шуленбургу, гласил: «Чрезмерная торопливость может принести нам вред и содействовать сплочению наших врагов» [214].

Тем временем германская армия одерживала ошеломляющие победы над польскими войсками. По численности сухопутных сил Германия имела превосходство перед Польшей в 1,5 раза, по артиллерии — в 2,8 раза, по танкам — в 5,3 раза [215]. С 1 по 6 сентября она взломала линии польской обороны и подошла к Варшаве. 6 сентября польское правительство покинуло Варшаву [216]. Ещё через три дня Молотов через Шуленбурга передал свои «поздравления и приветствия германскому правительству» по случаю вступления немецких войск в Варшаву [217].

К 10 сентября Германия захватила 40 % территории Польши и все её главные экономические центры и морские порты [218]. В этот день Шуленбург сообщил в Берлин, что «во время сегодняшнего совещания в 16 часов Молотов… сказал, что Советское правительство было застигнуто совершенно врасплох неожиданно быстрыми военными успехами Германии… Красная Армия рассчитывала на несколько недель операций, которые теперь сократились до нескольких дней. Советские военные руководители оказались поэтому в тяжёлом положении, так как, учитывая здешние условия, они просили на подготовку, возможно, ещё две или три недели» [219]. За несколько дней до этого Шуленбург, пытаясь отыскать политические причины отсрочки вторжения Красной Армии в Польшу, констатировал, что «начало войны между Германией и Польшей сильно подействовало на здешнее (т. е. советское) общественное мнение и вызвало в широких кругах населения новые опасения того, что Советский Союз может оказаться вовлечённым в войну. Годами распространяемое недоверие по отношению к Германии не может быть рассеяно, несмотря на эффективную контрпропаганду, которая проводится на партийных и производственных собраниях. Население выражает опасение, что после того, как Германия разгромит Польшу, она может пойти против Советского Союза» [220].

16—17 сентября польские войска были полностью окружены германскими войсками. Германское наступление распространилось на территорию, расположенную, согласно секретному протоколу, в зоне «интересов Советского Союза». В конце сентября начальник оперативного штаба Объединённого командования войск Германии Йодль заявил на совещании в ставке Гитлера, что «линию, установленную в Москве, мы перевалили на 200 километров» [221].

Это побудило Советское правительство ускорить вторжение в Польшу. Принятие такого решения затруднялось поиском подходящего мотива. 10 сентября Молотов заявил Шуленбургу, что «Советское правительство намерено воспользоваться дальнейшим продвижением немецких частей, чтобы объявить, что Польша распалась и что Советскому Союзу необходимо, следовательно, прийти на помощь украинцам и белорусам, которым „угрожает“ Германия. Этот аргумент нужен для того, чтобы интервенция Советского Союза выглядела благовидной для масс и чтобы в то же самое время избежать того, чтобы Советский Союз выглядел агрессором» [222].

15 сентября Риббентроп поручил Шуленбургу передать Молотову, что «о выдвижении подобной мотивировки не может быть и речи», поскольку подобное объяснение действий Красной Армии выставит Германию и СССР врагами перед всем миром и окажется «в противоречии со стремлением к дружеским отношениям, высказанным обеими сторонами» [223].

На следующий день, после передачи Шуленбургом этого сообщения Риббентропу, Молотов заявил немецкому послу, что Советское правительство нашло новую мотивировку, чтобы оправдать за рубежом своё вступление в Польшу: «Польское государство распалось и больше не существует, следовательно, все соглашения, заключённые с Польшей, больше недействительны. Советский Союз считает своим долгом вмешаться, чтобы защитить своих украинских и белорусских братьев и создать условия мирного труда для этих обездоленных народов… К сожалению, Советское правительство не видит никакой другой возможной мотивировки, так как… Советский Союз должен тем или иным образом оправдать свою интервенцию в глазах мира» [224].

В два часа ночи 17 сентября Шуленбург, Хильгер и военный атташе Германии в СССР генерал Кестринг были приглашены к Сталину, который сообщил им, что на рассвете этого дня Красная Армия перейдёт советско-польскую границу [225]. Ещё через час заместитель наркома иностранных дел Потёмкин вручил польскому послу ноту, в которой заявлялось, что Советское правительство не может безразлично относиться к тому, чтобы единокровные украинцы и белорусы, проживающие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оставались беззащитными. Поэтому Советское правительство дало приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии. Одновременно Советское правительство намерено принять все меры к тому, чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут его неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью [226]. В тот же день аналогичные ноты были переданы всем послам и посланникам, аккредитованным в Москве.

За день до этого, 16 сентября, в армейских частях был зачитан приказ Ворошилова о том, что Красная Армия должна вступить на территорию Польши и разгромить «панско-буржуазные польские войска». В приказе указывалось, что советские войска посланы в Западную Украину и Западную Белоруссию «выполнять революционный долг и свою обязанность оказать безотлагательную помощь и поддержку белорусам, украинцам, трудящимся края, чтобы спасти их от угрозы разорения и избиения со стороны врагов» [227]. Кто именно относится к этим врагам, в приказе не уточнялось.