Наследство - Джудит Майкл

— О! — сказал Оуэн, восхищаясь румянцем ее щек и голубизной глаз, отметив исчезающую настороженность и готовность работать, найдя ее более радостной и оптимистичной. — Заходите, оглядитесь, а потом мы начнем работать.

Это был дом мужчины, и там были дубовые полы, персидские ковры, широкие диваны и кресла, обитые темной замшей. На стенах висели картины, написанные маслом, с видами Кейп-Кода в разные сезоны, массивные лампы, окна без штор.

Библиотека помещалась над гостиной, от пола и до потолка стены были разлинованы стеллажами, огромная стопка книг лежала на полу. Книги громоздились на подставках, на длинных столах, подоконниках и подлокотниках кресел.

— Это все требуется привести в порядок, — сказал задумчиво Оуэн.

Лора смотрела на этот хаос:

— Я думала, вы сказали навести порядок.

— Да. А то, что вы видите, — это то, как я навел порядок сам. Мы вместе наведем порядок. Может быть, теперь это получится удачнее.

Лора посмотрела на него, и они рассмеялись вместе.

— Я думаю, хуже не будет, — ответила она, засучивая рукава.

Каждый день они работали бок о бок, разбирая книги по алфавиту, занося в каталог, помечая полки, перебирая новые стопки книг, которые образовывались, пока они перебирали старые. И еще они беседовали. Оуэн рассказал ей о родителях, о бабушке и дедушке, о первых четырех отелях, которые он приобрел, все еще самых любимых, хотя сейчас его компании принадлежало более пятидесяти отелей в Америке и Европе, и об Айрис, женщине, которую он любил с пятнадцати лет, его жене и матери его детей, о которой он все еще тосковал каждый день, хотя со дня ее смерти прошло почти сорок лет.

И Лора тоже говорила, тщательно отбирая воспоминания, которыми могла бы поделиться. Она рассказывала Оуэну ту же самую историю, которую поведала Ленин, что они с Клэем жили с родственниками, после того как их родители погибли в автокатастрофе, и недавно переехали, потому что им там не нравилось. Она откровенно рассказала ему то, что помнила о родителях, и несколько забавных историй о брате Клэе, но ничего о Бене, — не ошибись, не проговорись о Бене! — еще она рассказала о самых любимых предметах в школе. Впервые она заговорила о своей мечте стать актрисой:

— У меня было три роли в школьных спектаклях, и все сказали, что у меня отлично получилось. Мне нравится быть на сцене, это — волшебство.

Она говорила об изучении актерского мастерства в колледже, если у нее когда-нибудь появится возможность поступить туда.

— Я имею в виду, — запнулась она, вспомнив, что солгала ему о колледже в день их первой встречи. — Я собираюсь начать заниматься этой осенью, но не знаю, получится ли у меня…

— Нет ничего плохого в том, что люди что-то придумывают.

— Я не придумываю, — горячо возразила она. — Я думала, что пойду учиться. Я буду учиться!

— Я уверен, что ты будешь учиться, — все так же мягко ответил он.

Она сжала губы:

— Извините. Я еще точно не знаю, что делать, чтобы решить вопрос с колледжем. Я что-нибудь придумаю.

— Хорошо, — сказал он, небрежно перелистывая книгу в кожаном переплете. — Я мог бы одолжить тебе денег на учебу. И, если потребуется, на комнату, книги, питание и другое.

Он услышал, как Лора тяжело задышала, и покивал головой:

— Я, конечно, смог бы сделать это. Одолжить деньги. Хотя, конечно, не хочу, чтобы ты возвращала долг до тех пор, пока не закончишь колледж и не начнешь зарабатывать на жизнь, играя на сцене или занимаясь чем-нибудь еще. Хотя я ставлю одно условие. — Он посмотрел на нее и заметил, что она мгновенно помрачнела. — Я бы хотел, чтобы ты писала мне и навещала меня. Мне не хочется терять тебя из виду.

Лицо Лоры сияло, а мозг лихорадочно просчитывал.

— Это так замечательно… — Мне никогда не нужно будет воровать. Я могу пойти в колледж и научиться чему-нибудь. И у меня есть друг. Она протянула руку, потом быстро отдернула ее. Ей хотелось дотронуться до Оуэна, поцеловать его, но она подумала, что это может рассердить его. Все, что он сделал — предложил ей взаймы денег. Он, может быть, дает в долг многим людям и не хотел бы, чтобы они пускались в слезливые излияния. Она зажала руку в коленях. — Вы замечательный. Спасибо, большое спасибо… Вы будете мной гордиться, я буду так упорно работать… — Она отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. — Я буду писать вам каждый день, — отрывисто произнесла она и, взяв книгу, смотрела в нее до тех пор, пока не высохли слезы.

— Раз в неделю будет достаточно, — ответил Оуэн со спокойной улыбкой, и они вновь приступили к работе.

С этого дня Лоре стало проще рассказывать о своей жизни в Нью-Йорке, любимых книгах, о времени, которое она проводила в книжном магазине Кэла Хенди. Она все еще была осторожна, ей приходилось останавливать себя, порой на полуслове, но к концу недели, которую они проработали вместе, лучшими часами дня для нее стали те, что она проводила с Оуэном. Это было то время, когда она могла полностью расслабиться и забыть обо всем, что происходило за стенами этой комнаты.

Единственное, что она не забывала, это восхищенный голос Клэя, когда она рассказала ему о своей работе на несколько часов в день.

— Боже, какая ты умница, Лора! Кто еще смог бы проникнуть в семью и сделать так, чтобы старик стал полностью тебе доверять меньше, чем за два месяца!

Оуэн зашел на кухню сразу после ленча и забрал Лору, чтобы представить ее семье. Они переходили от дома к дому по дорожкам, на которых стояли старомодные газовые светильники, а по обеим сторонам рос кустарник, и Лоре это напоминало книги, которые она читала о жизни в начале века, когда люди наносили визиты по вечерам, и если никого не заставали дома, то оставляли свои визитные карточки. Но для Оуэна все оказывались дома. И хотя все они были озадачены, а Лора от смущения не могла произнести и слова, все были очень добры к ней. Только Феликс и Аса дали понять, насколько странной они находят ситуацию, даже принимая во внимание знаменитые причуды отца, а жена Асы, Кэрол, не знала, то ли ей следовать примеру мужа и встретить Лору холодным приветствием, то ли присоединиться к приветливости Ленни.

Когда они уже покидали дом Асы, приехала Эллисон со своей кузиной Патрицией.

— Мы встречались, — небрежно проговорила Эллисон, когда Оуэн стал представлять ей Лору. Она даже затаила дыхание, но Эллисон продолжила: — Когда мама нанимала тебя, помнишь? Я была так рада, что мама это сделала. Когда на работу нанимает Роза, она всегда выбирает престарелую даму с тонкими губами, которая играет в бридж и готовит бараньи отбивные и желе. Прошлым летом он наняла потрясающую девушку, которая как-то добавила в одно из блюд марихуану. К счастью, Роза обнаружила это до того, как мы съели. Дедушка сказал, что мы будем известны как несокрушимые Сэлинджеры, но папе это не понравилось, правда, у него довольно-таки мрачное чувство юмора.