Порочестер или Контрвиртуал - София Кульбицкая

— Так вот Вы какой, Мистер Порочестер, — вдруг сказала Елена странно низким, грудным голосом. — Дайте я хоть рассмотрю Вас как следует. Сколько об этом мечтала…

Это было довольно бестактно с её стороны. Лицо бедняги Порочестера судорожно исказилось и он, затравленно побегав глазами по сторонам, покосился на меня, ища поддержки. Я одобрительно подмигнул.

— Что на меня-то смотреть?.. — наконец, выдавил он и, причудливо изогнув руку, помахал ею в воздухе — жест, видимо, символизирующий остроумие. — Нашли красавца писаного. Вот на него — это я понимаю…

Елена послушно бросила взгляд на меня и засмеялась — хорошо так засмеялась, по-доброму. — Проходите в кухню, ребят, — бросила она и, приглашающе поманив нас пальцем, скрылась в недрах дома.

Мы, наконец, разобрались в тапочках — удивительно, но я их надел! — и двинулись следом. В небольшом узеньком коридорчике уместились плита, рукомойник и большая круглая труба газовой колонки.

Войдя в кухоньку — очень весёлую, с лёгкими шторками в подсолнухах и кряжистым антикварным буфетом, — мы совсем уже по-свойски расселись за круглым столом, и даже Порочестер развеселился, когда стул под ним, не оценив его привычку раскачиваться на чём попало, устрашающе заскрипел. Я, шуткуя и присказывая, начал вытаскивать из пакета на свет божий наши скромные дары — один краснее другого. Леночка, хлопотавшая вокруг электрочайника, встречала каждый гостинец изумлённым, немного по-моему, преувеличенным ахом. С хищным детским энтузиазмом распотрошив коробку с ликёрными конфетами, она поинтересовалась:

— Мальчики, что будете? Чай или кофе?..

— Вообще-то мы привезли кое-что покрепче! — прорезался, наконец, Порочестер. Кажется, он совсем освоился — до него, наконец, дошло, что никто не собирается требовать от него пылких чувств к абсолютно незнакомому человеку, и он от облегчения даже перестал стесняться своего писклявого голоса. Но просчитался:

— Выпивон — потом. До массажа — только чаи-кофеи. Иначе сердчишко может не выдержать…

Я чуть не брякнул, что, дескать, если моё сердчишко и не выдержит — то виновато в этом будет только одно: красота очаровательной массажистки. Но решил не перебарщивать с пошлостями: я, в общем, Лену-то уважал. Вместо этого, прихлёбывая чай, спросил, как живётся-то ей в такой глухомани. Лена доверчиво ответила, что ничего, воздух свежий и удобства, слава Богу, в доме, — вот только за водой ходить далеко, за двести метров на колонку, — а за один раз много-то не притащишь, приходится делать по нескольку ходок с вёдрами, пока совсем не наломаешься. Можно и в сельпо, где продаются пятилитровые баклажки питьевой воды «Шишкин Лес», — но это ещё дальше, за километр. Да и мыться такой дорогой водой немного, как бы это сказать… кощунственно.

— Тальк! — вдруг вскрикнула она, вскочив и заискав что-то в резном посудном шкафчике, — совсем забыла, где-то у меня тут был тальк, старая коробка кончилась. Я как вас увидела, у меня прямо даже ладони вспотели, — с улыбкой призналась она, глядя почему-то на меня. А я думал о том, сколько (давно забытых нами, горожанами) неимоверных усилий пришлось совершить этой совсем не мускулистой очаровашке, чтобы подготовиться к приёму двух таких вот бездумных немолодых жлобов, напоить их от пуза чаем и обеспечить душ.

— Кого мнём первого? — деловито спросила она, окидывая профессиональным взглядом вверенных ей клиентов. — Кто самый смелый?

— Наверное, это буду я, — обречённо сказал ваш покорный слуга, вовремя вспомнивший свою роль матёрого остеохондрозника.

Порочестер благодарно глянул на меня из-за огромной чашки с керамической собакой: ему явно хотелось оттянуть момент истины на как можно более неопределённое время. Да я и сам понимал, что моему застенчивому другу будет куда легче идти, так сказать, по проторенной дороге.

Пока что он был явно не готов к испытанию. За время чаепития он успел потихоньку просмаковать Елену, разглядеть, расчухать её достоинства — и, видимо, по кое-каким потаённым признакам, обрывкам фраз или ещё чему-то медленно, но верно узнавал в ней свою старую боевую подругу аcidophileen. А, узнав, вновь утратил достигнутое было спокойствие духа — и его нервозность пошла по новому витку. Увы, вина ему не налили, а чай не помогал. Чтобы хоть немного успокоиться, он вытащил из висящей на стене плетёной сумки невесть как сюда попавший автомобильный журнал — и принялся сосредоточенно листать его с видом пресыщенного хозяина жизни, вяло подумывающего о новой покупке к празднику.

Автомобильная тема что-то сегодня занимала его не на шутку.

Меж тем чай был допит — и Елена намекнула, что самый храбрый или самый страдающий может смело брать полотенце и идти в душевую кабинку готовиться к сеансу. Вздохнув, я встал — и поплёлся выполнять её указания. Кабинка оказалась вполне евростандарт — было даже странно обнаружить её в таком домишке. И вода хорошо нагретая, огромный бак, лей не хочу. Если б я нарочно не спросил, то и не узнал бы, каких трудов стоит вся эта роскошь. Умничка Лена, видно, экономила на всём, кроме своих клиентов.

То же самое можно было сказать и про «массажку». Здесь стоял уютный полумрак и почти не было мебели — только в глубине небольшой угловой диванчик с музыкальным центром, да посреди комнаты возвышалась святая святых — высокий массажный стол. Не обошлось, увы, и без приевшихся аксессуаров — в кабинете пахло благовониями и столь же навязчиво звенел, сердясь на неосторожного гостя, потревоженный дверью колокольчик. Когда я вошёл сюда с обмотанными полотенцем чрёслами (которые, впрочем, защищали также и стильные малиновые плавки), массажный стол был уже застелен чистой простынёй, а сама Лена в рабочей одежде — синем спортивном костюмчике — возилась с музыкальным центром, запихивая туда какой-то немудрящий диск, только что вытряхнутый ею из коробочки с подозрительно-аляповатой обложкой. Подозрения мои оказались не напрасными — музыка была именно из тех, что я терпеть не могу: нечто выспренное, заунывно-медитативное без малейших признаков мелодии.

— Это «релакс», — сказала Лена, оборачиваясь ко мне с милой виноватой улыбкой.

Вздохнув, я подумал, что для расслабления предпочёл бы хоть радио «Алла», только бы не эту псевдодуховную заунывность, — но из уважения к Лене не стал капризничать. В конце концов, ей работать — значит, и выбор за ней.

Сбросив на диван полотенце, не без покряхтывания забрался на массажный стол, улёгся так, как показала мне Лена — руки вдоль тела и лицом в специальное углубление — и приготовился к экзекуции. Если б знал, что ожидает меня в ближайший час — бежал бы от этого страшного стола без оглядки!..

Увы, предсказывать будущее нам с Порочестером не дано.

Поначалу всё было хорошо. Лена поглаживала и растирала мою спину, разогревая для процедуры — сначала слегка, потом посильнее. У неё были замечательные руки: тёплые, уверенные, сильные и вместе с тем нежные. Разомлев, я уже начинал думать, что не так уж и прогадал, решив пожертвовать собой ради счастья друга. Но тут Лена, не переставая растирать меня ладонями, спросила:

— А почему Вы решили, что у Вас остеохондроз?..

«Попался!» — пронеслось у меня в голове, и я почувствовал, что краснею — хорошо ещё, что я краснею щеками, а не ушами, как Порочестер, а, стало быть, заметить это Лена никак не могла.

— Врач сказал… — пробурчал я, радуясь, что из углубления мой голос слышен сдавленно и невнятно.

— Врач? — оживилась Лена, приступая к разминающим движениям; из-за того, что ей приходилось прилагать физические усилия, говорила она с лёгким придыханием и покряхтыванием. — Больше верьте этим врачам. Они уж Вам скажут…

— Ну, не знаю, — упрямился я, неизвестно зачем. — Побаливает иногда…

«Сам пропадай, а товарища…»

— Спите спокойно, — уверенно посоветовала моя очаровательная следовательница, — это у Вас никакой не остеохондроз, а просто самые обычные мышечные спазмы. Где у Вас болит? Вот здесь?..

Тут она двумя пальцами, вроде бы несильно, ухватила меня за какое-то место около плеча, и внезапно моё тело пронзила до того острая боль, что я, до сих пор не знакомый ни с чем подобным, вскрикнул.

— Ну, так и есть, — обрадовалась Лена. — Я же вижу, у Вас вся спина спазмирована. Оттого-то и болит. Ничего, мы всё это дело снимем в два счёта…

«Ничего у меня не болит, я пошутил!» — чуть было не крикнул я, потому что нынешняя точка, в которую Лена слегка ткнула пальцем, оказалась куда болезненнее первой. А Лена явно была настроена серьёзно. Но отступать было некуда.