Диверсант-одиночка - Александр Тамоников

Оставшись в одиночестве, проводив Москвитина, генерал Оболенский вызвал автомобиль. Доехал на нем до той же набережной и приказал остановиться у той же пристани прогулочных катеров. Вышел из салона, пошел вдоль высокого парапета.

Отошел метров на пятьдесят, осмотрелся, как и в прошлый раз, достал из кейса спутниковый телефон:

– Адам? Оболенский!

– Здравствуй, Петр Константинович, рад слышать тебя

– Взаимно. Сегодня отправляю в «Гарпун» Москита.

– Понял. Когда он будет в отряде?

– Завтра утром.

Джура задумчиво проговорил:

– Завтра воскресенье, 13 июня. Плохое число для отправки своего майора ты выбрал, генерал.

– А я в приметы не верю.

– Напрасно. Что такое примета? Это предупреждение. И приметы складываются веками, обобщая опыт времен.

Генерал поморщился:

– Давай лучше о деле поговорим.

– У меня все готово. Пятнадцатого числа твой спецназ может начинать работу в ущелье. Дополнительную дезинформацию в разведку федеральных сил я сброшу послезавтра. В ней и будет указана «цель» для твоего Москита. Надеюсь, он все сделает, как всегда.

– Я под видом проводов Москита встречусь на аэродроме с Борисом Борисовичем. С ним еще раз уточним план переброски тебе товара.

– Добро. Следующий сеанс связи утром 16 числа, после операции твоих спецов.

Выключив аппарат и положив его в кейс, Оболенский направился к машине.

Москвитин прибыл на аэродром в 20.00.

Вышел из служебной «Волги» почти у трапа «Ил-76». Поставил на бетонку свою дорожную десантную сумку. «Волга», высадив майора, тут же ушла с территории военного аэродрома. К самолету подъехал «Мерседес» Оболенского. Из салона вышли два человека, сам руководитель спецслужбы и генерал-летчик, неизвестный Андрею.

Оболенский подошел к Москвитину:

– Готов, майор?

– Готов!

– Вот и хорошо. Дополнительных разведывательных данных за день не поступило, так что работай по той информации, которую представит полковник Карцев. Может, у него к твоему прибытию будет что новое.

Андрей ответил:

– Я все понял.

Оболенский, взглянув на подчиненного, неожиданно спросил:

– А почему это вы, Андрей Григорьевич, в последнее время стали относиться ко мне с заметным холодом? Я чем-то обидел вас?

Майор усмехнулся:

– Разве возможно относиться к начальнику теппло или холодно? Нет, вы не нанесли мне никакой обиды.

– Ну что ж, пора подниматься на борт. И удачи вам. Всему отряду «Гарпун» удачи!

Москвитин внимательно посмотрел в глаза Оболенскому.

Тот не отвел взгляд, и голос его прозвучал искренне. Лицедей из генерала превосходный. Тем больше он опасен!

Андрей поднялся на борт 069, следовавший рейсом Москва – Моздок.

А из самолета вышел генерал-летчик. Он подошел к Оболенскому:

– Все по плану, Петр Константинович?

– Да. Ты придумал, каким бортом бросишь наш груз в Чечню?

– Да этим же и брошу. Экипаж свой, проверенный, хорошо оплачиваемый.

Москвитин через стекло иллюминатора видел, как беседуют два генерала. И этому диалогу значения не придал. Да и мало ли совместных дел могло быть у них? Ведь и снабжение отряда «Гарпун», и переброска его в горячие точки осуществлялись по большей мере именно транспортной авиацией, к которой, судя по всему, генерал-майор авиации имел самое прямое отношение.

Глава 5

Встречал Москвитина начальник штаба отряда спецназа «Гарпун» подполковник Иванов.

– Здравствуй, Андрюша. Что-то ты засиделся в Москве. Глядишь, так все свои навыки боевые подрастеряешь в расслабухе-то бытовой.

– Здравствуй, Сан Саныч. Ничего я не растерял и не растеряю. Да и не дает тыл особо расслабиться.

Подполковник указал на стоящий у ангара вертолет «Ми-8»:

– А вон и наша лайба. Полчаса – и мы на базе. Идем?

Москвитин поднял десантную сумку и вместе с подполковником направился к вертолету отряда, командир экипажа которого, увидев приближающихся пассажиров, начал разгонять винт.

Через полчаса «Ми-8» мягко коснулся бетонной площадки отдельного мотострелкового батальона, рядом с которым располагался отряд спецназа.

Несмотря на поздний час, полковник находился на месте, в своей одновременно штабной и жилой палатке. Спальный отсек от временного командного пункта отделял большой щит фанеры. Посередине штабного отсека стоял длинный самодельный стол совещаний, в торце находилось рабочее место командира.

Первым в палатку зашел Иванов, следом Москвитин.

Карцев вышел навстречу офицерам. Начальник штаба обернулся, указывая на майора:

– Встречай, Игорь Иванович, своего Москита!

Офицеры особого применения Службы и командир отряда «Гарпун» находились в приятельских отношениях, несмотря на разницу в званиях и должностях. Москвитин не раз выполнял свои задания под прикрытием бойцов отряда, и Карцев знал Андрея и как профессионала, и как человека. Порядочного человека, что было главным для полковника. Он обнял Москвитина:

– Здорово, Андрей! Сколько мы не виделись?

– Здравствуй, полковник, а не виделись мы три месяца с небольшим. Как раз после завершения акции в Урус-Мартане.

– Ранней весной дело было, а сейчас лето на дворе. Проходи, присаживайся.

Карцев обратился к заместителю:

– Ты, Сан Саныч, прикажи там дежурному закуски какой-никакой сообразить да чайку зеленого заварить, сам же иди отдыхай. На тебе утренний подъем!

Начальник штаба попрощался и вышел.

– Ну, как там Москва? – спросил Карцев.

Ответить Москвитин не успел. В дверь тамбура постучали.

Командир отряда крикнул:

– Открыто! Входи!

На пороге появился прапорщик из отделения обеспечения. В лицо Москвитин знал его, но фамилии не помнил. Наверное, потому, что офицеры обеспечения в его рейдах участия никогда не принимали, за исключением, пожалуй, одного связиста. Да и тот не всегда сопровождал диверсионную группу. Прапорщик держал в руках лист фанеры, на котором в оловянных мисках лежали дымящиеся очищенные картофелины, незаменимая и порядком надоевшая всем, кто более недели находился в горах или на любом полигоне, тушенка, солености, две кружки и литровая банка с водой.

Карцев, глядя на подчиненного, удивился:

– Чем же ты стучал? Руки-то заняты?

Прапорщик ответил:

– Головой, товарищ полковник.

– Да? А чего не ногой?

– Так неприлично в командирский кабинет ногой дверь распахивать.

– Тоже правильно. Ну, ладно, ставь свой поднос и на пост.

Отпустив прапорщика, полковник усмехнулся:

– Чудаковат немного, да?

– Есть немного. Кстати, как его зовут?

– Георгий Захаров. Этого чудаковатого Гошу я месяц назад со штурмовой группой Лемешева в разведывательный рейд отправил. Группе предстояло пройти солидный лесной массив, а он, Захаров, – сибиряк, охотник. Ну, пошел наш следопыт с ребятами Лемеха – и что ты думаешь? Схрон в лесу нашел!

– Схрон?

– Схрон. И как только обнаружил? Никаких видимых признаков тайника не было, я сам убедился, прибыв туда. А он по какой-то траве определил. Натуралист тоже! Сказал, что это, как ее… неважно, трава, в общем, в это время желтой быть не может, а значит, у нее повреждены корни, которые достигают двадцати сантиметров, причем корни уходят в землю почти вертикально. Нет, ты прикидываешь? Вот это разведчик!

Москвитин спросил:

– Так почему его обратно в отделение обеспечения вернули?

– Группы укомплектованы, но Захаров с того времени в моем личном оперативном резерве.

Карцев сдвинул кипу бумаг в сторону:

– Ладно о нем, давай встречу обмоем, надеюсь, за время отстоя Оболенский тебя пить не отучил?

– Не отучил. Но что-то не хочется водки, Игорь.

– А кто тебе водку предлагает? Спирт!

– Ну, если немного, граммов пятьдесят. У меня к тебе разговор серьезный имеется.

Полковник, разбавляя спирт, проговорил:

– По пятьдесят граммов, Андрюша, только больные люди пьют, а вот по сто – в самый раз будет. Потом и поговорим.

Карцев поднял свою тару:

– За прибытие в отряд нашего диверсанта, майора Москвитина!

И, ударив своей кружкой о посуду Андрея, одним залпом опрокинул в себя спирт. Крякнул:

– Хорошо пошла.

Взял картофелину, бросил ее в рот.

Выпил и Москвитин.

Закусив и принявшись за чай, доставленный следопытом Захаровым, Карцев проговорил:

– Ну, говори, о чем хотел сказать. Слушаю тебя.

Андрей оглядел палатку:

– Мы можем говорить спокойно?

– Тебе что здесь, кабинеты центрального офиса, где Оболенский втыкает время от времени «жучки»? Здесь, Андрюша, полевой лагерь и война рядом, вон за периметром проволочного заграждения.

– И все же, сканер у тебя есть?

Полковник укоризненно покачал головой:

– До чего ж ты упертый! Нельзя спецназовцев надолго в тыл отправлять.

– Так есть? Или мне свой достать?

– Есть, есть, чудила. Минуту.

Командир отряда прошел к сейфу, достал из него карту и небольшой прибор с тремя индикаторами разного цвета, похожий на радиоприемник. Положил его на стол, включил. Заморгал индикатор зеленого цвета. Что означало: ни внутри палатки, ни на удалении от нее в пятьдесят метров прослушивающих устройств нет.