Камень - Александр Варго

– Это моя мама…

Глава 4

Друг, враг и знакомая из детства

Я проснулся от острой ноющей боли в негнущейся спине и, слегка застонав, открыл глаза. В квартире было настораживающе тихо, и белое солнце ярко освещало комнату, клубившуюся медленными частичками пыли. Такую погоду, как говорил мой дедушка, очень не любили хозяйки, потому что, сколько ни убирайся, всё равно кажется, что грязновато. Может быть, и так – у меня никого не было, а следовательно, беспокоиться на этот счёт нечего. Разве только адресовать какие-то упрёки к себе?

Мои ноги словно задеревенели, и я с большим трудом сместил их на край кровати, чтобы приподняться, сходить в ванную и постоять под ледяным душем, немного прийти в себя. Голова нехорошо гудела, пусть я вчера и не пил, но, наверное, впервые в жизни я об этом искренне пожалел. В самом деле, так всё было бы намного проще – пьяный бред, не более того. Однако всё произошедшее было, несомненно, правдой, пусть и несколько необычной. Ну, или просто тем, что мне казалось таковой. В любом случае, подобных «ярких» ощущений физической боли я не чувствовал давненько.

Я встал с кровати, чувствуя, что дойти до ванной будет всё-таки тяжеловато. Однако через пару минут уже стоял под восхитительно-холодной струёй воды, прижавшись головой к кафельной плитке и учащённо дыша. Потом выключил воду, насухо растёрся и направился на кухню, где включил чайник и сделал себе бутерброд.

А пока я жевал и прихлёбывал из большой чашки растворимый кофе, мои мысли вернулись во вчерашний вечер. Вера Павловна оказалась приятной, хотя и несколько высокомерной женщиной. Пожалуй, при жизни с подобным человеком мне не очень хотелось бы общаться. Однако это была вовсе не моя проблема, а лишь один из шагов к удивительной перспективе оживления Норда. После весьма впечатляющего хватания Верой Павловной руки Наташи из гроба, на удивление, всё пошло слишком банально и просто. Мы с Борисом, как ни странно, весьма легко завалили могилу и привели её во вполне приемлемое состояние, самым тяжёлым из чего оказалась почему-то установка венков. Они всё время разваливались, кособочились и вообще вели себя совершенно невообразимым образом, пока не вмешалась сама Вера Павловна и на удивление ладно всё пристроила. Впрочем, это ведь была дань уважения близких людей и знакомых именно ей – кому же здесь ещё, как говорится, карты в руки? Несомненно, только «виновнице торжества».

Потом мы благополучно снова перебрались через ограду и доехали до дома Наташи, где я только раза с седьмого смог относительно благополучно въехать в гараж, и этот длинный странный день практически подошёл к концу. Весь путь, на фоне радости Наташи от первого этапа возвращения мамы, тем не менее, прошёл под немного тяготящим знаком вопроса, который, конечно же, был адресован мне. Никто прямо не говорил о нём, но все ждали от меня именно этого. И, когда двери гаража были плотно закрыты на целых два плоских тяжёлых замка и мы остановились посередине широкой с выбоинами дороги, щедро осыпанной осенней листвой, я вздохнул и сказал:

– У меня есть тот, кого я хотел бы вернуть, и собираюсь сделать это завтра.

– Вот и хорошо. Я знала, знала! – запрыгала на месте Женя, а Борис и Вера Павловна посмотрели на меня с какой-то необычной глубокой заинтересованностью.

– И кто же это?

Наташа ни на секунду не отпускала мамину руку и, кажется, с нетерпением ждала, пока они смогут остаться наедине и вдоволь наговориться.

– Возможно, вы будете удивлены, но речь идёт о собаке, – с некоторым вызовом ответил я, почему-то уверенный, что сейчас все непременно замашут руками и закричат, что это никак не подойдёт, и как только подобное могло прийти в мою голову. Однако ничего такого не произошло, за что я был им искренне благодарен.

– Чего же тут странного? Мы всё понимаем, и, думаю, никакой разницы нет, – твёрдо сказала Женя, быстро закивав головой. – Как я поняла из голоса на Этне, чтобы увидеть Трюфельный холм, достаточно трёх живых и вернувшихся, но никаких оговорок о том, кто именно это должен быть, не было. Уверена, в противном случае меня бы предупредили.

Эти слова, как ни странно, посеяли в моей душе нехорошие сомнения – в самом деле, возможно, камни действуют лишь на людей. С другой стороны, какая, собственно, разница? Мучимый этими мыслями, я тепло попрощался со своими новыми знакомыми и тяжело побрёл в сторону дома. Мы договорились, что, как только я решу вопрос с Нордом, просто позову Бориса или Веру Павловну, которые услышат меня откуда угодно, и мы условимся о новой встрече. Конечно, этот момент мне не очень-то понравился – создавалось такое невольно тяготящее ощущение, что за мной теперь постоянно кто-то следит, однако, когда речь касается подобных аномальных вещей, видимо, от этого никуда не денешься.

Когда я, наконец, доковылял вчера до дома и буквально героически поднялся на третий этаж по лестнице, столь ожидаемый покой и забвение в квартире сменились настороженностью и маетой. Я сидел на кухне и вглядывался в качающиеся за окном ветки деревьев, на которых практически не осталось листьев, но зато сидели синицы, выпрашивающие семечки, и мне всё больше становилось как-то не по себе. Нет, не из-за призраков и всех необычных событий дня, а потому, что я остался совершенно один и теперь это необыкновенно давило. Я представлял, как из дверей выбегает Норд, радостно махая своим коротким стоячим ручкоподобным хвостом, мы усаживаемся рядом на полу, и он очень внимательно меня слушает, склонив голову, отчего одно из ушей забавно свешивается. Норд ничего не говорит, но в глубине его больших блестящих глаз я вижу понимание и готовность поддержать меня во всём, без лишних сомнений, рассуждений и вопросов. И это, наверное, самое ценное, что есть в настоящем друге.

Как-то всё это навалилось на меня, смешавшись с детскими воспоминаниями и тем толстым высоким мальчиком Димой Нестеровым, который неизменно преследовал меня. Хотя – с чего именно и как началась наша нелюбовь друг к другу, я так и не мог вспомнить. Он был года на два старше меня, и порой лишь чудо позволяло избежать серьёзной и абсолютно неспровоцированной трёпки с его стороны. Сколько лет я его не видел? Наверное, пятнадцать, и, разумеется, не испытывал никакого желания пересекаться снова. Впрочем, с его замашками и тупостью вряд ли он как-то смог хорошо пристроиться в жизни, ну, разве что стал обыкновенным бандитом. В любом случае, меня сейчас это совершенно не волновало, а все старые обиды по большому счёту остались лишь неотъемлемой частью детства, и их хотелось оставить именно там. В конце концов, как известно, «кто старое помянет – тому глаз вон». Конечно, в тот момент я ещё не знал, что буквально через пару дней эта поговорка практически буквально исполнится, только Диме придётся попрощаться с кое-чем гораздо большим. Но сейчас каждый из нас пока находился на тех самых местах, которые определила жизнь, впрочем, наверняка, как и нашу скорую неожиданную встречу.

Порывшись в холодильнике, я достал оттуда полупустую бутылку джина, но нигде не обнаружил тоник. Странно, у меня была полная уверенность, что оставалась ещё целая литровая бутылка. Просто так пить я не хотел, поэтому, подумав, плеснул туда холодной минеральной воды из большой бадьи, неизменно стоящей на нижней полке. Попробовал – противно, но потом, за неимением лучшего, я смог кое-как влить в себя один стакан, но лучше от этого не стало. Наоборот, я начал колобродить по квартире, отчего-то пытаясь фантазировать на темы, где и чего я мог бы сейчас достигнуть, если поступил бы на каком-то отрезке жизни иначе, но всё время почему-то сбивался на Норда и даже, кажется, ощущал приятный запах его курчавых чёрно-коричневых волос. Меня немного подташнивало, и в какой-то момент я понял, что если всё это сейчас же не прекращу, то точно доведу себя до состояния, весьма близкого к истеричному. Или выкину неадекватный номер, о котором буду потом долго жалеть. Поэтому, сделав над собой усилие, я пошёл в ванную, умылся и улёгся в кровать, уверенный, что вряд ли получится так быстро, как хочется, просто взять и уснуть. Однако всё было именно так – без снов и бесконечных ворочаний.

А сейчас я с удовольствием позавтракал, торопливо выпил кофе и вышел на балкон, щедро усыпанный осенней листвой. На толстом стволе дерева через дорогу сидела огромная ворона, которая, едва завидев меня, начала громко каркать и раскачиваться на подающейся ветке. Затем сорвалась вниз, сделала большую дугу, вроде бы даже слегка задев перила, и устремилась в сторону помойки, расположенной напротив соседнего дома. Мне же оставалось только открыть небольшую покосившуюся тумбочку и извлечь оттуда маленькую сапёрную лопатку, которую я когда-то, по случаю, приобрёл в наборе с граблями, но так и не воспользовался. Что же, возможно, сейчас самое время это сделать.

Быстро одевшись, я бросил лопатку в просторный чёрный пакет. Потом захлопнул дверь и стремительно спустился по ступеням. Всё тело продолжало отдавать ноющей болью, но то, куда я шёл, кажется, служило лучшей анестезией, которая поднималась больше от души, буквально окрылённой надеждой. Хотя, разумеется, к ней примешивалось и понятное беспокойство – срабатывает камень на животных или нет, я узнаю очень скоро. Действительно, что делать, если с Нордом всё окажется бесполезным? А я ведь уже фактически считал это чудо свершимся событием, смело заглядывая в перспективу воскрешения.