Фантом банановой диеты - Алина Кускова

Вот только он ничего не заметил.

Оставшуюся часть завтрака-обеда провели в ничего не значащих рассуждениях о современном искусстве, вспомнили «Белый прямоугольник», а на обратной дороге Воеводин рассказал Алле о творчестве Фредерика Лейтона. Алла об этом не просила, но выслушала внимательно историю на тему «Жил-был художник один».

Жил и творил английский мастер в середине XIX века. Любимым его занятием было запечатление на холсте обнаженного женского тела, пышных античных форм. Сентиментальные подробности исторических сцен (ими художник разбавлял эротику) сделали его чрезвычайно популярным среди соотечественников и жителей Европы, по которой он много путешествовал. После того как одну из его картин купила сама королева Виктория, карьера семимильными шагами пошла наверх. Лейтона избрали президентом Королевской академии художеств, дали дворянство и сделали бароном. В отличие от большинства непризнанных гениев он умер широко известным и популярным. А его картины стали достоянием лучших частных коллекций и собраний музеев Европы.

Поверить в то, что дорогущая картина Лейтона могла оказаться в руках жены Ивана Терентьевича Ображенского, можно. Та происходила из семьи состоятельных дворян. Если бы не одно но. «Восточный полдень» в настоящее время украшал стены Лувра. Сомневаться в том, что там висит именно подлинник, не приходилось.

После этого рассказа Звонарева нисколько не сомневалась, что фантомы возникают возле «Восточного полдня» не просто так. И рама с наркотиками здесь ни при чем…

Небольшой, уютный бассейн в окружении плодовых деревьев и альпийских горок расположился прямо за коттеджем. Он манил обитателей голубой прохладой освежающей воды. День выдался жарким и душным, подруги отправились купаться. Ирина в одном купальнике, обнажающем ее совершенные, немного пышные формы, шла впереди Анастасии, кутающейся в легкое сиреневое кимоно. Накануне они со Ста– сом провели день возле бассейна и сильно обгорели, забыв про защитный крем. Обсуждали важное мероприятие – чрезвычайно важное, ради которого можно было забыть обо всем на свете. Сегодня Стае отказался составить подругам компанию и остался в кабинете с профессором и сыщиком. А Анастасия не смогла отказать подруге, у которой находилась в гостях. Это было просто неприлично – в кои-то веки Ирина осталась днем дома!

Воронцова помогла Ирине натереть защитным кремом загорелое, холеное тело, и обе откинулись на шезлонги. Ирина собиралась хорошенько прогреться и только после этого нырять в бассейн. Анастасия покидать удобный шезлонг, стоящий в тени раскидистых деревьев, не собиралась. Говорить можно и отсюда. Получится достаточно громко, но что им скрывать?

– Как они долго, – пробормотала Ирина, глядя на ворота.

– Ты ревнуешь? – усмехнулась Анастасия. Она прекрасно знала, что Ирина довольно близка с братом, а в последнее время их что-то еще сблизило.

– Ревную? – пожала та плечами. – Разве можно сравнить эту наивную простушку со мной? К тому же Влад не муж, чтобы его ревновать. Я беспокоюсь.

– Да, – согласилась Анастасия, – вот о профессоре беспокоиться не нужно. У тебя только одна соперница – наука.

– Я вполне довольна своим положением, – заметила Ирина. – У меня масса свободного времени. Иван больше не настаивает на том, чтобы я ему помогала. Как хорошо, что он нашел эту племянницу.

– Точно-точно, я бы умерла от такой диеты. У девицы уже пошли галлюцинации. А что, она действительно видела сегодняшней ночью грабителей?

– Иван говорит, что да. Но я не выходила, приняла снотворное и крепко спала.

– Как жаль, что мы уезжали! – рассмеялась Воронцова. – Было бы забавно увидеть растерянную физиономию этой дурочки возле целого и невредимого полотна. И далась ей эта картина!

– У нашего «Восточного полдня» плохая энергетика. – Ирина встала и направилась к воде. – Когда Матильда, жена Ивана Терентьевича, делала копию, ее досточтимых родных расстреляли по обвинению в измене Родине. До этого она весьма удачно выскочила замуж за бывшего революционера и только благодаря этому осталась жива.

– Что ты говоришь? – Анастасия не выдержала и пошла за подругой.

Ирина нырнула в бассейн, та присела возле воды и стала терпеливо ждать, пока приятельница наплавается. По всему было видно, что Воронцовой очень интересна эта тема. Обычно ее интересовали только деньги и развлечения.

«Что ж, – вяло подумала Ирина, – подруг в нашем обществе не выбирают».

– И что случилось потом? – принялась допытываться Анастасия, как только Ображенская выбралась из воды и взяла со складного столика полотенце.

– Как здорово, – восхищенно произнесла Ирина, не обращая внимания на вопрос подруги. – Совсем как в Греции. В прошлом году мы с Иваном отдыхали в замечательном местечке, в этом году он заявил, что намерен остаться летом дома. Его научные изыскания лишили меня рая.

– А что случилось с картиной Матильды? – не унималась Воронцова.

– Ничего, – хмыкнула Ирина, возвращаясь к шезлонгу. – Иван Терентьевич восхищался способностями супруги. Увы, недолго. Бедняжка умерла во время родов. Малыш – отец Ивана – выжил. Мать, по словам врачей, спасти не удалось. Иван Терентьевич больше не вступал в брак. Ты не находишь, это лучшее, что он совершил в своей жизни? Скольких женщин он еще мог сделать несчастными!

– А картина?

– А что картина? Ее повесили на стену в назидание потомкам. Всем показывали, какая талантливая женщина ее написала. Мне никогда не нравились эти обрюзгшие формы античных гречанок, я мирилась с пейзажем, с оголенной мужской спиной. Красивая спина, не правда ли? Жаль, что Лейтон изобразил мужчину, стоящего спиной к зрителям. Ему, несомненно, позировал настоящий Аполлон.

– И все-е-е-е? – разочарованно протянула Анастасия.

– Все, – улыбнулась Ирина. – А что бы ты хотела услышать? Что возле картины неприкаянно бродит душа покойной художницы и защищает полотно от посягательств?

– Тогда там бродят две души, – прищурилась Воронцова. – Ее и чья-то еще.

– Думаешь?! – всполошилась Ирина Аркадьевна. – Нужно позвонить в клинику! Неужели Иван Терентьевич отдал душу дьяволу?

Она собралась возвращаться в дом, но заметила бегущего по дорожке к бассейну студента Горюнова.

– Ирина Аркадьевна! – кричал тот. – Ирина Аркадьевна! Труба зовет!

– Труба зовет в поход? – удивилась Воронцова.

– Ирина Аркадьевна. – Запыхавшийся Константин протянул Ображенской мобильный телефон. – Вам звонят.

– Спасибо, Горюнов. – Ирина взяла трубку, отошла в сторону и ответила.

Анастасия попыталась подслушать, о чем говорит подруга, но рядом переминался с ноги на ногу студент. Пришлось делать вид, что разговор ее совершенно не интересует. Вернее, что ее интересует другой разговор.

– Что решили мужчины? – беспечно спросила она у студента.

– Профессор настоял на продолжении научного эксперимента. Андрей Александрович Туровский был против. А господину Воронцову – все равно. Так как мнения разделились, а нас с профессором явно больше, Звонаревой придется голодать и видеть глюки. А остальным придется терпеть.

– Замечательно, – произнесла Анастасия, глядя на озабоченную подругу.

– Видели меня? Очень хорошо? Недостаточно? Очень плохо. Нет, добавить я, к сожалению, не смогу. Нет, мне не нужно трех дней на обдумывание, тут не о чем думать.

Ирина нетерпеливо отключила телефон и посмотрела на Горюнова.

– Можете быть свободны, Костя. Я оставлю его себе, мне нужно сделать важный звонок.

Костик кивнул и побежал прочь в сторону дома.

Анастасия скривилась, видимо, насчет полоумной диетчицы они так и не договорились. Что ж, это несколько осложняет затею, но ничего не остается делать. Хотя… Стае как дурак, побоялся себя выдать! Теперь придется действовать решительнее.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Воронцова у подошедшей Ирины.

– Ничего, – пожала та плечами. – Разве что-то должно было случиться?

– Тебе предлагали время на раздумья, я случайно услышала.

– О, это, – отмахнулась Ображенская. – Я отложила в бутике сумочку, но передумала ее покупать.

– По-ня-тно, – процедила Анастасия. – Пойду окунусь.

– А я позвоню в клинику. – Ирина занялась поиском номера.

Ласковая вода сразу приняла Анастасию в объятия. Стало легко и спокойно, так, как должно быть на душе перед самым важным в жизни событием. Анастасия решила вечером обязательно окунуться перед тем, как начать действовать.

Она плавала, ныряла, искоса подсматривала за подругой. Та, казалось, не замечала напряженного взгляда и блуждающих мыслей.

– Иван Терентьевич чувствует себя хорошо? Как плохо. Ах, это я не вам! Разумеется, очень хорошо, что Иван Терентьевич чувствует себя хорошо… Ах, вы меня совсем запутали…

«Врет, – усмехнулась Анастасия, распластавшись на поверхности, – врет и не краснеет. Это не они ее запутали, это она чего-то боится. Так я и поверила речам про сумочку! Во что она вляпалась? А во что вляпаюсь я? Все-таки хорошо, что этот старый придурок жив. Не приведи судьба, даст дуба, понаедут менты, начнут расспросы и допросы. А этот сыщик Туровский – пижон. Очень привлекательный пижон. Как говорят современные барышни? Мачо. Вот, Туровский настоящий мачо».