Услышать Эмерсона и умереть, или Несколько эпизодов из жизни Израильского Хай-Тека - Александр Шамес

Да, кстати говоря, у Моти оказались удивительные родственники. Во множестве своем рассеянные по странам и континентам, они являлись нигде не зарегистрированными членами личной агентурной сети господина Ноффлера. И сетью этой Моти искусно пользовался, извлекая для себя, Израиля или "Крайо-Кона" подчас довольно неожиданные выгоды. К примеру, будучи на демонстрационном показе в Англии, в один из свободных от раутов и переговоров вечеров, Моти поинтересовался, как я отношусь к хорошей музыке. Конечно, хитрый деловар прекрасно знал, что к хорошей музыке я отношусь с особым пиететом. О чем я моментально и заявил. Тогда Моти объявил, чтобы мы с Федотычем срочно подмылись, погладили шнурки и завязали галстуки, ибо через двадцать минут мы едем на концерт группы "Дэр Стрейтс". На что я ответил Моти, что в качестве розыгрыша он мог бы придумать что-нибудь более умное, ибо перед поездкой в Англию я внимательно изучил Интернетовские сайты всех более-менее интересующих меня рок-групп (в том числе и "Дэр Стрейтс") и, к своему величайшему сожалению, не обнаружил во время нашего пребывания на Британских островах никаких привлекательных музыкальных событий.

- Так что, - сказал я Моти, - не надо пудрить мне мозги. Никакой "Дэр Стрейтс" сейчас в Лондоне, да и по всей Великобритании, не гастролирует.

О, это были мгновения маленького Мотиного триумфа! Он раздулся, как павлин на токовище (или как там это у павлинов называется), и гордо заявил, что, может быть, для простых обывателей концертов "Дэр Стрейтс" в Лондоне нет, а для него, Моти Ноффлера - есть! Сегодня, в одном из закрытых клубов в Сохо, музыканты группы дают юбилейный концерт в чести двадцатипятилетия ансамбля. Концерт эксклюзивный, приглашены не более пятиста человек, в том числе принц Эдвард, сэр Элтон Джон, сэр Пол Маккартни, сэр Фил Коллинз с очередной молодой супругой, сэр Энтони Хопкинс и прочие знаменитости. И мы, "Крайо-Кон", - в числе приглашенных.

- Но Моти, дорогой, не слишком ли мелко мы плаваем, чтобы присутствовать при таком событии? - в недоумении осведомился я. - Наша фирма, хоть и обладает определенной потенциальной ценностью для британской элиты (шутка); но, все-таки, мы - не "Ай-Би-Эм" или "Кока-Кола".

- Фирма - не обладает, - прямо, по-военному отрубил Моти, - зато лично я, Моти Ноффлер - обладаю! Лидер группы "Дэр Стрейтс", всемирно известный гитарист, композитор и певец Марк Нопфлер - мой племянник. И братец его, один из участников первого состава группы, - тоже, соответственно, племянник. Вот они-то, племяннички, и пригласили меня с моими коллегами на концерт!

- Ну я и болван! Уже давно ломаю голову над тем, почему довольно редкая и нехарактерная (даже для ашкеназов) фамилия нашего Моти мне много лет хорошо знакома! Конечно же - Марк Нопфлер, лидер "Дэр Стрейтс"! Обе фамилии до сих пор хранились в закоулках памяти никак не пересекаясь, ибо звучат слегка по-разному. В иврите нет разница между буквами "Пэй" и "Фэй". Потому-то Моти и зовется Ноффлером. Из энциклопедической справки в Гибралтарской энциклопедии прог-рока я знал, что братья Нопфлеры выросли в семье выходцев из Венгрии. Но с какой стороны это касается Моти?

Разгадку этого кроссворда я получил, когда мы ехали в горбатом лондонском такси в Сохо, на концерт, вместе с Мотиным повествованием об удивительных приключениях его семьи в бурном двадцатом веке. Оказывается, его отец, Иштван Нопфлер, родом из Венгрии. И, подобно многим молодым евреям, населявшим в начале века распадающиеся подгнившие центрально-европейские империи, по своим политическим убеждениям был близок к коммунистам. После провала первой попытки коммунистического переворота в Венгрии, волна антибольшевистских репрессий, как и повсюду, в силу всегдашней особой вовлеченности лиц еврейской национальности в мировое переустройство, несла на себе мутную пену антисемитизма. Проще говоря, в Венгрии начались погромы. И семья Нопфлеров вынуждена была бежать. Воодушевленный красными флагами и идеей всеобщего равенства в бедности, Иштван побежал на восток - в большевистскую Россию. Работал на тракторном заводе в Харькове, учился на рабфаке в Москве; где, с детства владея венгерским и немецким, а затем - русским, показал недюжинные способности и к восточным языкам. Которыми он овладел во множестве и совершенстве. Понятное дело, пролетарской революции такие люди были нужны не только (и не столько) для ведения торговых переговоров. Не удивительно, что, спустя несколько лет специальной подготовки, Иштван Нопфлер стал разъездным агентом Коминтерна, а затем - агентом-нелегалом НКВД в Китае. Еще в Москве, в Рабочем Университете, Иштван познакомился с очаровательной черновицкой еврейкой Ханой. Впрочем, в профсоюзном билете она была записана Анной. Перед отъездом в Китай молодые сыграли комсомольскую свадьбу. А через несколько месяцев немногочисленная еврейская община Шанхая приняла в свои ряды новых членов - семью торгового представителя нескольких австрийских и немецких фирм Иштвана Нопфлера. Там, в Шанхае, и родились Пауль - старший брат Моти, и сам полковник израильской армии - Моти Ноффлер. Уж не знаю, чем конкретно занимался самый старший Нопфлер в Китае по линии разведки - Моти в подробности не вдавался, хотя наверняка был посвящен. Между тем, Иштван благополучно работал в Шанхае как в предвоенные годы, так и во время военного лихолетья. Японские оккупанты, хотя особой любви к евреям и не испытывали, но ради крохотной Шанхайской общины Аушвиц строить не стали. Поэтому работа Шанхайского разведцентра не прерывалась ни на миг. Очевидно, отец Моти был шпионом более искусным и удачливым, чем его всемирно известный коллега доктор Рихард Зорге, возделывавший те же нелегальные нивы в соседней Японии. Иштван Нопфлер так и не был раскрыт местными спецслужбами. Что, впрочем, не спасло его от печальной судьбы Зорге. Ибо после войны на великой новой Родине Иштвана - в Советском Союзе, - беззаветному служению которой молодой коммунист отдал лучшие годы своей жизни, наступило еще более сложное мирное время, с продолжением массовых репрессий, тотальной подозрительностью и пещерным антисемитизмом.

Мотин отец был хорошим разведчиком. Он знал, что происходит в послевоенном СССР. Знал, куда один за другим исчезают его коллеги из зарубежных резидентур НКВД и разведуправления Генерального Штаба. Многие из них по рождению были евреями. Ни один никогда не вернулся в свое, годами тяжкого труда свитое шпионское гнездо. Никто и никогда. Некоторые просто пропадали. Тихо и без шума. А кого-то гневно и публично обвиняли во всех смертных грехах и приговаривали к смерти - как несчастных членов Еврейского Антифашистского Комитета. Время катилось к делу врачей. Поэтому, когда Иштван получил из Центра вызов на собеседование в Москву, никаких иллюзий по поводу своей собственной судьбы он, изрядно помудревший и подрастерявший за годы, проведенные вдали от коммунистической истерии, несмотря на былые ярко-красные убеждения, не строил. Но отказаться от возвращения Иштван не смог - понятия чести и воинского долга не были для него пустыми словами. А смог - не потянуть за собой семью. Более того, в серьезном разговоре с Ханой он завещал ей никогда не возвращаться в СССР, да и из Шанхая бежать как можно скорее вот-вот местные коммуняки наберут полную силу. А тогда и тут - начнется.

Хана была мужественной женщиной. И завет покинувшего семью супруга выполнила без колебаний. Они бежали из Шанхая. Куда? В этом у Ханы не было никаких сомнений. В Шанхайской общине преобладали сильные сионистские настроения. Тогда же Хана открыла для себя иудаизм - цементирующие всех евреев идеи избранности единым Б-гом. К тому же, именно в эти годы Всевышний сотворил реальное чудо - на карте мира появилось независимое государство Израиль. Дом для всех евреев. Пристанище для выживших. Будущее для детей. Как и у миллионов других евреев до и после Ханы, возможный конечный пункт бегства был только один - Израиль. (Я сам прошел этим путем!). "В следующем году - в Иерусалиме!"

Следующий год семейство Нопфлеров встретило не в Иерусалиме, а в киббуце Дгания Алеф, что вблизи озера Кинерет. Хана работала там медсестрой, а юный Моти собирал финики и ходил в киббуцную школу. Путешествие в Землю Обетованную не прошло для семьи без потерь. Брат Моти, Пауль, наотрез отказался ехать в никому не известную Палестину. Даже это если это и родина предков. Юношу притягивала европейская культура, он был щедро музыкально одарен и опасался не найти в далекой пустынной провинции приложения своему дару. Пауль расстался с матерью и младшим братом, перебрался в Гонконг, а оттуда, получив Британское гражданство - в Англию. Где и осел, став Полом, основателем английской ветви семейства Нопфлеров, владельцем крупной кинопродюссерской компании и отцом знаменитых рок-музыкантов.

Так, по дороге на концерт, я получил ответ сразу на две мучивших меня загадки: с какого боку связаны "Дэр Стрейтс" и наш директор по маркетингу, а также - откуда у него, у Моти, этот странный легкий акцент. В семье Нопфлеров говорили по-русски и немного по-венгерски. Но мальчонка-то ходил в китайскую школу! Да и на улицах Шанхая общался в основном со сверстниками-китайчатами. Что, в совокупности, и создало этот культурно-лингвистический курьез - хорошо образованного израильтянина, говорившего на всех доступных ему языках с китайско-венгерским акцентом.