Бессмертный - Николай Слимпер

— Думай, что хочешь. А где ваши обалдуи? — обратился я к толстячкам.

— Всех телохранителей убили сразу, как только нас притащили сюда, — ответил второй более потный толстячок, не дав при этом высказаться Костуну. — А потом унесли их куда-то в сторону той сломанной железной штуки. — Он махнула в сторону башни с «ногами».

— А этот как же? — указал я на того, который, по моим представлениям, был телохранителем черноглазого, и который сейчас сидел на корточках — остальные стояли.

— Да какой из него телохранитель? — высокомерно усмехнулся Костун.

Он, как и все остальные толстосумы, вероятно, считал, что чем больше телохранитель, тем он сильнее. Сказал, а потом посмотрел на меня и как-то резко потупился.

— Хорошо быть человеком, согласись, — хриповато отозвался сидящий на корточках. — Никто тебя не воспринимает всерьез, считая замухрышкой и слабаком, а потому и не обращают внимания.

— А ты, значит, не такой?

Он с самого начала показался мне необычным, потому что обычные люди не могут быть телохранителями у таких, как черноглазый.

— Кто знает, у нас всех есть тайны. — И весело улыбнулся.

— С телохранителями понятно, — сменил я тему, — а где девушка?

Толстячки переглянулись и пожали плечами.

— Не было ее с нами, — впервые за все время подала голос лысая тощая старушка. Она, как и ее муженек, резко контрастировали с Костуном и вторым толстяком.

— Нас всех поймали, а ее не было, — поникшим голосом подтвердил лысый тощий старичок.

— Я так и сказала! — повысила голос жена.

— Я просто уточнил, — сказал еще более поникший муж.

— Ничего ты не уточнил. Сказал очевидное.

— Я просто…

— Ты всегда просто! Одна я всегда сложно и всегда виновата!

В этой паре главенствовала явно жена, что, судя по выражению глаз, доставляло ей неимоверное удовольствие. Я бы не удивился, узнав, что до этого у нее было пять мужей, которые скоропостижно скончались от какой-нибудь болезни, которую уже давным-давно научились предсказывать и лечить.

— Лучше б вы молчали, чистое слово, — вмешался Костун.

— А тебя не спрашивали, дэбел, — возмутилась старушка. — И не «чистое», а «честное».

— А при чем тут моя раса? Ты за своей смотри, танэк.

Оба пренебрежительно выплюнули названия чужой расы, словно это было какое-нибудь обзывательство. Названия некоторых рас и правда на некоторых языках было созвучно с чем-то неприличным и оскорбительным, хотя, насколько я знал язык и дэбелов, и танэков, у них ничего подобного не было. Хотя неологизмы можно придумать всегда.

— А что мне смотреть за моей расой? Нам больше миллиона лет, — гордо подняла подбородок старуха. — И наша лысина тому подтверждение.

— У меня тоже есть небольшая лысина… — гордо выпятил грудь Костун.

— Ха! — перебила Костуна старушка. — Не надо путать отсутствие волос из-за эволюции и простое облысение.

Костун сжал кулачки так, что даже сквозь толстую кожу проступили белые костяшки, и готов был уже броситься и растерзать высокомерную старушку, но тут вмешался другой толстячок:

— Да будет вам, будет, — встал второй дэбел между оппонентами. — Сейчас мы все в одной тарелке. Не надо нам ссориться. Нужно что-то решать. Все мы здесь не бедные Люди, так что предлагаю скинуться и отдать бандитам выкуп. Уверяю вас, если мы так поступим, завтра же окажемся в родных пенатах.

— Не все решают деньги, — впервые заговорил франт. Деньги никого не оставляют равнодушными.

— Как это? — поднял брови толстячок. Он явно не мог смириться с таким высказыванием. — Деньги могут решить любую проблему.

— Это работает только в том обществе, где деньги имеют вес. Здесь же Людям важнее не умереть от голода и жажды.

— Молодо-зелено, — усмехнулся толстячок. — Так если деньги есть, то можно и еду с водой купить. Элементарно!

Толстячок скрестил, хоть и с трудом, руки на груди, демонстрируя, что его довод железобетонный и черноглазый все равно ничего не сможет противопоставить такому аргументу, а потому разговор окончен.

— А вы видели здесь магазины? — спросил черноглазый. Толстячок поморщился.

— Да как тут что увидишь? — поддержал собрата Костун. — Нас же окружили, как крестьяне хлебопекарню. — Поговорки Костуна не отличались логичностью, но произносил он их всегда с таким видом, словно именно на этих жизненных мудростях и вырос, считая их незыблемыми. — Ничего не разглядишь.

— А я вот все разглядел, — подал голос телохранитель черноглазого, вставая с корточек. — Нет тут ни магазинов, ни лавок продовольственных, а значит и деньги не нужны. Только если заместо бумаги туалетной, хех!

Толстяк всячески пытался перебороть себя, что явственно отображалось на его запотевшем лице, он не желал верить в подобное, а потому пытался всех вокруг, как и себя, убедить, что выход все же есть, и он именно в деньгах, потому что в его понимании любой вопрос могут решить именно они. Уповать на другое он был просто неспособен.

Он так и не смог придумать никакого довода в пользу своего суждения:

— И… и что вы предлагаете нам делать? Если им деньги не нужны, то что? — поник дэбел, став похожим на толстую копию лысого тощего старичка.

— А разве не понятно? — вскинул телохранитель руками.

— Мне вот все понято, — подал голос и я, радуясь, что разговор наконец перетек в нужное русло. Зачастую такой момент приходится ждать часами, выслушивая ермолафию, не имея даже права подать голос, если ты не являешься одним из основных участников диалога или полилога, а всего лишь простой служака. У меня было и такое.

— И что же тебе понятно? — недовольно буркнул Костун.

— Им не нужен выкуп, им нужны мы. Особенно вы, — показал я на толстячков и довольно ухмыльнулся.

— Мы? Зачем? До некоторых доходит, как до жирафов. Толстых таких, упитанных жирафов.

— Вам же только что сказали. Им важны не деньги и ценности, а пропитание.

— И? — хором отозвались непонятливые толстячки.

— Вы как хотите: чтобы вас на костре зажарили али в водице сварили? А может предпочитаете потушиться с пряностями?

Толстячки и старички вылупили глаза и пооткрывали рты, даже молодой полицейский отвернулся от стены и испуганно уставился на меня с таким видом, словно это я сам грозился их всех слопать. Может даже подумал, что именно это я и сделал с его более опытным напарником.

— Они… они нас сожрать хотят? — запинаясь спросил толстячок, умело имитируя Базедову болезнь.

— Хорошо, что среди нас нет женщин.

Старушка деликатно покашляла, но никто не отреагировал.

— Они дикари! — осенило Костуна.

— Думаешь? — съязвил я.

— Но зачем им нас есть?

— А почему бы и нет?

— Но… мы же… — второй толстячок не мог подобрать слова. — Мы же живые… то есть это, разумные.

— Они тоже, — улыбнулся я.

Никто не нашелся, что ответить. Молчали минуты три. Каждый, наверняка, пытался найти выход в рамках своих скудных познаний, хотя он был более чем очевиден. Во времена жестоких войн на моей планете бывало так, что в плен захватывались тысячи Людей, а потом их одним за другим убивали, и не другие тысячи, а всего лишь десятки Людей, а то и единицы. Просто их боевой дух и жажда жизни были так подавлены, что они не обращали внимание на смерти других, даже стоя в очереди к палачу.

— Тогда почему они сразу же убили наших телохранителей? — спросила старушка. — Они их потом унесли куда-то. Выбрасывать, наверно, как мусор.

— А у них мясо слишком жесткое, — ответил я первое, что пришло в голову, вероятно, так оно и было. А может боялись, что эти телохранители, среди которых были довольно сильные расы, попытаются отбить своих клиентов. Даже если шансов было довольно мало, аборигены все равно бы понесли довольно серьезные потери. Возможно, что их отнесли не выбрасывать, а готовить, пока мясо не испортилось на изнуряющей жаре. Либо запихнули куда-нибудь в морозилку, ведь судя по легкому гудению, в лагере все же работала какая-то техника, среди которой могло быть и подобие холодильника.

— А ты откуда знаешь про… мясо?

В ответ я лишь плотоядно улыбнулся. Дэбелы и танэки сделали шаг назад. Молодой полицейский уткнулся обратно в стену, возможно, планируя план мести за съеденного напарника.

Жара и правда была изнуряющей, что больше всего сказывалось на дэбелах, танэках и полицейском-человеке, когда как черноглазый и, что удивительно, его телохранитель не выказывали никакого дискомфорта. Я, естественно, тоже уже давно приспособился. Пусть клетка, в которой мы сидели, и давала тень, но воздух, казалось, замер на месте. Судя по всему, окружающие большую поляну горы мешали нормальной вентиляции.

— Как я уже говорил, — перебил тишину черноглазый, — наши деньги нам не помогут спастись. Поэтому остается только бежать.