Зубная Фея - Грэм Джойс

– Не уверен, что там есть что вправлять, – резонно заметил Клайв, принимая сдачу.

– У них головы не в порядке, это уж точно, – поддержал его Сэм.

Они попивали лимонад и без особого интереса наблюдали за состязаниями. Комментатор из своей будки призывал публику дружно поприветствовать Люсинду на пони по кличке Шенди. Терри приспичило, и он отправился в туалет. Пуская струю, он посмотрел на стену кабинки и заметил чей-то глаз, уставившийся на него через дырочку. Затем этот глаз исчез, и ему на смену появился другой.

Когда он покинул туалет, две стоявших неподалеку девочки в бриджах громко захихикали.

– Извращенки хреновы! – в сердцах крикнул им Терри.

Он нашел Сэма и Клайва у полосы препятствий, где они с надеждой ждали, что кто-нибудь свалится и свернет себе шею при попытке преодолеть большой барьер. Однако пони к барьеру не приближались, один за другим разгоняясь и прыгая через жалкие кипы соломы. Терри уже было начал рассказывать приятелям о безнравственном поведении «туалетных девиц», когда позади раздался тяжелый топот копыт. «С дороги!» – крикнул всадник. Они шарахнулись в разные стороны; лошадь размерами вдвое больше окружающих пони промчалась мимо них и легко, с запасом в добрых три фута, взяла барьер. Всадник осадил, развернулся и шагом поехал в их сторону.

В седле сидела девчонка. На ней были бриджи кремового цвета, твидовая жокейская куртка и шляпа, из-под которой выглядывали собранные в узел длинные темные волосы. Щеки ее разрумянились, глаза сверкали.

– Ты могла нас убить! – завопил Клайв.

– А ты не стой перед препятствием, болван!

Лошадь надвигалась, угрожающе вырастая над ними. Всадница смотрела на них сверху вниз, поворачиваясь в седле и сдерживая разгоряченное животное. Сэм узнал в ней девчонку, с которой он накануне обменялся взглядами, сидя в укрытии. Он инстинктивно стянул с носа очки, но тут же надел их снова.

– Смотреть надо, куда прешь!

– А вы продолжайте стоять у барьера, если уж вы такие тупые, и тогда вас наверняка затопчут.

Она ударила скакуна каблуками своих блестящих черных сапог, и мальчикам пришлось во второй раз расступиться, чтобы освободить ей дорогу.

– Сучка! – крикнул один из них, но та пустила лошадь в галоп и была уже далеко.

– Дрянь!

– Сиповка!

– Паскуда!

Они замолчали, провожая всадницу глазами.

– Классная девчонка! – вздохнул Сэм.

– Да-а, – восхищенно протянул Терри.

– Да, – сказал Клайв с ноткой сомнения в голосе.

Глава 12. Пистолет

– Как давно ты состоишь у меня на учете? – спросил Скелтон, бегло просматривая его историю болезни.

Сэм пожал плечами. Года три или четыре, он точно не помнил. Терри был снят с учета через год после первого приема у врача, когда кошмары стали посещать его все реже. Ну а Сэм в данном случае последовал мудрому совету Клайва.

В сущности, Сэм не имел ничего против врачебного наблюдения за его нездоровой головой. Это означало целый день, свободный от занятий в школе, для чего требовалось лишь выдержать часовое общение с никотиново-желтым психиатром, заключавшееся в ответах на дурацкие вопросы и рисовании картинок. Когда Терри в результате «благополучного излечения» потерял дополнительный выходной день, Клайв подсказал

Сэму, каким способом можно сохранить за собой эту привилегию.

– В следующий раз нарисуй ему картину собственной могилы.

Сэм так и сделал. После обычного набора нелепых и скучных вопросов, большей частью касавшихся родителей Сэма, Скелтон дал ему карандаш и лист плотной бумаги и попросил нарисовать какую-нибудь картинку, «на которой должна быть вода». Сэм, недолго думая, набросал пейзаж с окруженным деревьями прудом, где у самой воды над подушкой из мха поднималось увитое плющом надгробие в форме кельтского креста. На надгробии было начертано имя художника.

Для усиления эффекта Сэм пририсовал пикирующую на надгробный памятник летучую мышь и пронзенный кинжалом череп на могильном холмике. Скелтон взял рисунок и подверг его внимательному изучению. «Хорошо, – сказал он наконец преувеличенно спокойным тоном, – очень хорошо». И начал что-то быстро писать в медицинской карте, а Сэм сидел в кресле и от нечего делать вертел пальцами. После того случая посещения врача на какое-то время участились, но постепенно перерывы между ними становились все больше, пока не достигли двенадцати недель. И вот сейчас, когда Скелтон, уткнувшись носом в папку с историей болезни, спросил его, как давно это все началось, Сэм подумал, не пора ли состряпать новую картину в готическом духе.

Отложив в сторону папку, Скелтон вылез из-за массивного дубового стола, плюхнулся в кресло рядом с Сэмом, закинул ногу на ногу и сложил ладони под подбородком на манер человека, читающего молитву. От него пахло пепельницей.

– Ты по-прежнему видишь Зубную Фею? Сэм поперхнулся ответом и был вынужден повторить:

– Да.

– Как часто?

На сей раз вместо ответа Сэм лишь пожал плечами. Шотландец выпятил челюсть, продемонстрировав желтые корешки собственных зубов, которые явно не страдали от недостатка свободного пространства во рту.

– Часто, время от времени или редко?

– 'Время от времени.

И это существо все так же советует тебе ничего мне не рассказывать?

– Да.

– При каждой встрече?

– Да.

Скелтон наклонил голову и прикрыл глаза, будто прислушиваясь к отдаленным звукам музыки. Внезапно он резко выпрямился и спросил: «Что?»

– Я ничего не говорил, – сказал Сэм, поправляя на носу очки.

– Ну да, конечно. Я полагаю, пришло время окончательно расстаться с Зубной Феей, как по-твоему?

Сэм в очередной раз пожал плечами. Скелтон ответил аналогичным движением.

– Да, пора вежливо сказать «прощай» этому spiritus dentatus, этому зубастому призраку: всего наилучшего, доброго пути, bon voyage, будь осторожнее на ступеньках, старина, и не споткнись о порог, когда будешь проваливать отсюда! Что ты на это скажешь? А?

Сэм смотрел на носки своих ботинок. Скелтон протянул руку за его спиной и взял со стола карандаш.

– Взгляни-ка сюда, дружок.

Карандаш был заточен до остроты швейной иглы. Скелтон держал его горизонтально на уровне глаз с таким видом, словно собирался продемонстрировать какой-то хитрый фокус. И вдруг он разломил карандаш пополам – аккуратно и чисто, без щепок. После этого он заглянул глубоко в глаза Сэма.

Сэм ответил взглядом, по глубине едва ли уступающим взгляду психиатра. Карандаш был очень хороший, не из дешевых.

– Видел? – спросил Скелтон. – Это совсем не трудно.

Он протянул руку и взял еще один карандаш.

– Попробуй сам.

Он поднес карандаш Сэму, бережно держа его двумя руками, как будто это был рыцарский меч короля Артура.

Сэм разломил карандаш пополам и вернул его владельцу. Тот торжественно принял обломки.

– Да, вот так: раз, и все! Прощай, Зубная Фея! Ты со мной согласен? Мы уже довольно намаялись с этой бестией. В твоей жизни грядут перемены. Важные перемены, Сэм. То, о чем ты до сих пор и не имел понятия. Гормоны, слыхал о таких? Тут уже не до Зубной Феи, нужно освободить место для иных вещей. Каких таких вещей, ты хочешь спросить? Девчонки, вечеринки и прочие хухры-мухры. Ты меня понимаешь?

Сэм коротко кивнул. Скелтон положил на стол обломки карандаша.

– Предположим, я сейчас дам тебе пистолет. Вот он, держи. – И психиатр протянул ему пус-

тую ладонь. – Возьми его, не бойся. Он тебе как раз по руке. Держи!

Сэм протянул правую руку, и психиатр хлопнул по ней своей жесткой, как подошва, ладонью, продолжив этот жест крепким рукопожатием.

– Отлично. Чувствуешь его вес? Теперь прицелься. НЕТ, ТОЛЬКО НЕ В МЕНЯ! Вот так лучше, целься в ту сторону. Эта штука заряжена серебряными пулями – верное средство против Зубных фей и им подобных. Итак, теперь ты знаешь, что делать, когда призрак заявится к тебе в следующий раз. Ты знаешь, что делать, верно?

– Что?

Скелтон навел на дверь еще один воображаемый пистолет и сымитировал губами звук выстрела:

– Ты прикончишь этого поганца, дружок. Ты его убьешь.

Сэм посмотрел на дверь, а затем вновь перевел взгляд на Скелтона. Психиатр сдул воображаемый дымок, струящийся из пальца-ствола своего пистолета, и заговорщицки подмигнул пациенту.

С того времени, как Клайв на берегу пруда приобщил друзей к нехитрому искусству онанизма, Сэм частенько предавался этому занятию в уединении своей спальни. Вскоре он обнаружил, что существенным подспорьем здесь может послужить фантазия. В «добровольцах» женского пола недостатка не было. Киноактрисы охотно откликались на его призыв, покидая ради этого экран телевизора; к ним присоединялись молодые учительницы из школы Фомы Аквинского; не меньшую сговорчивость демонстрировали и некоторые сексапильные старшеклассницы. Иногда он снисходил и до своих ровесниц, устраивая для них «сеансы мастурбации» – он представлял себя стоящим на столе перед кучкой девиц, с благоговейным восторгом взирающих на то, что он делает со своим членом, и подбивающих друг дружку подойти поближе и дотронуться до предмета всеобщего интереса. В ходе этих фантазийно-механических упражнений он научился достигать того непередаваемого наслаждения, о котором рассказывал Клайв. Однако все это происходило «всухую» – никаких обещанных Клайвом фонтанчиков фута на три вверх не наблюдалось.