Франко - Леонид Хинкулов

В этом же взволнованном, искреннем письме Франко защищался и от «соболезнований» по поводу собственной испорченной арестом «карьеры»: «Сожалея о судьбе, лишившей меня и мне подобных карьеры, не забывай, что именно наша горькая судьба содействовала выработке и закалке новых характеров, честных, умных и мыслящих людей».

«Из-за безденежья мы еще в июле съехали с третьего этажа вниз, в такую тесную каморку, что стол, шкаф и кровать занимают ее всю, так что Терлецкий спит на кровати, а я на полу».

Это письмо к Павлику помечено октябрем того же 1879 года.

А тут еще знакомый Франко комиссар львовской полиции Соболяк сообщил «по секрету», что есть намерение выслать писателя из Львова как «лицо без определенных занятий».

Делать было нечего. Отдав в журнал «Правда» свой перевод «Фауста» Гёте и получив за него пятнадцать рублей аванса, Франко решил отправиться куда-нибудь в деревню на частные уроки.

Такой заработок пообещал найти ему старый приятель, учитель села Нижний Березов, близ Коломыи, Кирилл Геник.

В конце февраля 1880 года Франко выехал из Львова в Коломыю.

Была у этой поездки и другая цель: Ольга Рошкевич, теперь — Озаркевич, согласилась встретиться в Коломые с Франко. Это должно было быть их первое свидание после ее замужества.

Проезд по железной дороге в ту пору был довольно дорог. Но на австрийских железных дорогах выдавали служащим и их родственникам бесплатные проездные билеты. Эти билеты зачастую перепродавались затем их владельцами — гораздо дешевле номинальной стоимости.

Такой бесплатный билет на чужое имя купил по дешевке и Иван Франко.

Утром в понедельник 1 марта 1880 года на вокзале в Коломне Франко встретился с Ольгой. Она приехала вместе с мужем, от которого никогда не скрывала своих чувств к прежнему жениху.

Франко всего через несколько месяцев изобразил эту встречу в повести «На дне». И тотчас после опубликования повести написал Павлику: «Вы, я вижу, считаете, что места, посвященные Темере, — это целиком моя собственная исповедь… Что это до некоторой степени так и есть, я не возражаю…»

В повести встреча между Андреем Темерой и Анной описана так:

«Он теперь во много раз глубже ощущал боль утраты. Рана, уже со временем немного зажившая, теперь открылась снова… Да что из этого? С прежней любовью он ощутил в себе и прежние силы, прежнюю жажду работать, бороться за свободу…

— Аннушка, душа моя, что ты сделала со мной? — шептал он ей, упиваясь отравой счастья.

— Что же я сделала с тобой?.. Ты сам говорил, что не связываешь меня… А я так много, так много вытерпела ради тебя! Годы целые…

Слезы катятся у нее из глаз, а он прижимает ее к сердцу, как будто прежние чудесные мгновения их свободной любви еще не прошли навек…»

Два дня Франко жил в Коломые, проводя все время с Ольгой. Встречался и с ее мужем. «Человек в конце концов очень хороший», — отзывается о нем Франко.

«Не знаю, право, как для тебя, а для меня эти два дня, проведенные в Коломые, были радостны и приятны… Как хорошо, когда женщина любит!.. Отвечай мне поскорее…» — писала Ольга Ивану Франко через пять дней после того, как уехала в Снятии. А Франко отправился в Нижний Березов, к Кириллу Генику.

VII. ВТОРОЙ АРЕСТ

Стояли холодные, ветреные дни ранней прикарпатской весны. Часто шел дождь. Кирилл Геник встретил Франко в ближайшем к Нижнему Березову местечке Яблокове.

Геник и сам не знал, что в связи с продолжавшимся уже несколько месяцев в Коломые следствием над участниками социалистических кружков — среди них в тюрьме содержалась и Анна Павлик — над ним и его товарищами был давно установлен негласный полицейский надзор.

Так бессознательно подвел Геник Ивана Франко. Жандарм, увидевший их в Яблонове, сейчас же обоих задержал для проверки документов. Это было 4 марта.

Геника затем отпустили. Простая полицейская уловка: через четыре дня его арестовали уже в Нижнем Березове и заключили в тюрьму надолго…

А у Франко был обнаружен бесплатный железнодорожный билет на чужое имя. Паспорта у него не было.

К тому же выяснилось, что он уже привлекался к суду «за социализм» вместе с Анной Павлик в 1877 году.

Этого, конечно, было вполне достаточно, чтобы снова упрятать Франко за решетку. А так как при аресте он держался независимо и даже дерзко, то тупые полицейские власти мстили ему тем, что содержали его в тюрьме, как и во время первого ареста, среди уголовников.

Франко провел за решеткой три месяца. Его тюремные впечатления отразились в повести «На дне».

«Как это случилось, что я написал «На дне»? Мое воображение помогало мне при этом очень мало, еще меньше значения имела какая бы то ни было реалистически-натуралистическая теория. Я здесь явился, так сказать, редактором самой действительности — с ножницами в руках, — я должен был только прикраивать и сшивать материал, предоставленный мне богатейшим опытом этого «дна».

Больше всего угнетало молодого писателя, что у большинства встретившихся ему представителей низших слоев населения было очень слабо развито и самосознание и даже просто чувство человеческого достоинства. Они, писал Франко, «на это дно общественного гнета не принесли с собой ничего, ничего: ни мысли ясной, ни счастливых воспоминаний, ни блестящих, хотя бы и обманчивых надежд». А ведь среди этих тюремных обитателей были и те, в ком тлели искры больших способностей, незаурядной силы воли, горячего стремления к свету.

Здесь, в этих мрачных стенах, писатель встречал ® людей поистине талантливых — таких, как герой его рассказа «Панталаха».

В черных глазах Панталахи постоянно сверкают искры напряженной, неугасимой мысли, энергии. Только и мысль его и энергия направлены на преступные цели. Это вор. Но вор-артист. Красть ради добычи он считает недостойным для своей профессии. Похитить из конторы привинченную кассу или вытащить из-под подушки богача ассигнации — это другое дело.

Когда к нему приходили за украденным, он никогда не отпирался. С детским легкомыслием он не заботился о том, чтобы скрыть улики. Он от души радовался ловко выкинутой «штуке», а о последствиях вовсе не заботился.

Однажды местные торговцы попробовали откупиться от него. Они пообещали платить Панталахе ежедневно тридцать гульденов, лишь бы он оставил их в покое.

Он и не тревожил их несколько месяцев. Но как-то перед базарным днем повскрывал замки во всех лавках, выгреб медь и серебро из всех касс, разбросал по всему базару и скрылся, радостно предвкушая переполох.

Из тюрьмы Панталаха искусно бежал не меньше десятка раз, пока не погиб, сорвавшись с крыши при очередном побеге…