Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота - Андрей Юрьевич Андреев

горожанином Шпалькгабером, который счел, что его оскорбили студенты, но при этом не выказал уважения университетскому суду, за что тот выписал ему штраф, истец же в свою очередь в жалобах дошел до генерал-губернатора. По сути, это была первая «проверка на прочность» университетской юрисдикции, и поэтому Паррот большое внимание уделил ей, обращаясь к Александру I со словами: «Государь, от решения этого дела зависит, будет у Вас в Дерпте университет или нет»[83].

Но вскоре другие важные вопросы стали доминировать в переписке. К ним относились проблемы, связанные с наделением университета землей и строительством его новых зданий. Для них предназначался участок так называемой Домской горы, возвышавшейся над городом и переданной во владение университета. 8 июня 1803 г. была образована Строительная комиссия во главе с профессором Краузе, архитектурные и ландшафтные проекты которого и легли в основу застройки новой территории. Паррот, с давних пор породнившийся и друживший с Краузе, горячо поддерживал все эти проекты, которые через попечителя Клингера отправлялись в Петербург к императору[84]. В итоге Министерство народного просвещения выделило на строительство сумму в 120 тысяч рублей на три года. Однако уже очень скоро выяснилось, что реальные расходы значительно превышают эту сумму, причиной чего были и нехватка поблизости строительных материалов, и необходимость поиска рабочих, которых в Дерпте было мало, и общее повышение цен и падение стоимости ассигнационного рубля. Покрыть недостаток можно было бы, обратившись к помощи дворянства, но с тех пор, как ушла дворянская опека над университетом, прекратились и пожертвования на него. Поэтому Парроту ничего не оставалось, как добиться прямой помощи Александра I. В этом, собственно, состояла одна из главных целей его долгого пребывания в Петербурге зимой – весной 1805 г.

Как показывают его письма, к этому моменту смета дополнительных расходов на строительство зданий сверх исходной достигла уже очень значительной величины – 364 541 рубля[85]. Император санкционировал рассмотрение этого запроса в министерстве, которое постановило сократить запрашиваемую сумму до 270 тысяч рублей, но при этом оттуда до Паррота дошли сведения, что в Дерпт будет назначена комиссия для проверки столь большого перерасхода средств. Эта новость сильно огорчила профессора, который тут же написал Александру I протест, ибо, по его мнению, это означало университету «неслыханное оскорбление нанести, которое нас во мнении публики погубит», да и к тому же заденет доброе имя Краузе и «обескуражит» его самого[86]. В ответ император поспешил успокоить друга: Александр опровергал слух, что в Дерпт будет послана ревизионная комиссия, и сообщал о своем решении выделить на нужды университета в текущем году 100 тысяч рублей[87]. Той же осенью, 15 сентября 1805 г., в Дерпте состоялся праздник – торжественная закладка нового главного здания университета (которое будет окончено в 1809 г.), и в его фундамент по решению Совета заложили листок с сочиненным Парротом текстом, кратко описывавшим историю университета до этого дня[88].

Другим важным вопросом, затрагивавшимся в корреспонденции, было участие дерптских профессоров в управлении учебным округом, т. е. в организации губернских гимназий и уездных училищ. Для этого в университете 1 апреля 1803 г. под председательством Паррота открылась Училищная комиссия; в дальнейшем же, даже не будучи ректором, он оставался членом этой комиссии на протяжении восемнадцати лет (лишь немногие профессора университета проявляли столько же внимания и рвения к средним школам – среди последних был еще один университетский друг Паррота, профессор К. Моргенштерн). Наверное, самым ярким и запоминающимся для Паррота стало открытие гимназии и уездных училищ в Выборгской губернии, куда он прибыл в январе 1805 г. и получил там восторженный прием со стороны местного общества, о чем подробно сообщал в письме к Александру I[89]. В конце же мая 1806 г. профессор уже подводил итоги этой деятельности: «Наши гимназии и наши уездные училища полностью обустроены. Это дело завершено, и, надеюсь, таким образом, который Университету и даже Вашему царствованию сделает честь»[90].

Неудивительно, что, когда в конце декабря 1806 г. Паррот был официально командирован университетом в Петербург для участия в заседаниях Главного правления училищ, Александр I счел необходимым наградить его за успехи в развитии школьного дела Дерптского учебного округа. Профессору вручили орден св. Владимира 4-й степени (о чем он, впрочем, не просил и неоднократно потом напоминал об этом). В ходе этой же поездки Парроту разрешили в министерстве участвовать в обсуждении спорного вопроса, относившегося к его учебному округу, – о статусе Митавской гимназии. Это училище для дворянской элиты, основанное еще в бытность Митавы столицей Курляндского герцогства, претендовало на особое положение в системе народного просвещения, которое бы приближалось в правах к университету, с тем чтобы выходящие оттуда курляндские юноши могли сразу поступать на государственную службу. Подразумевалось, что Митавская гимназия не должна подчиняться контролю Училищной комиссии Дерптского университета, а находилась бы под плотной опекой местного дворянства[91]. Университет, естественно, возражал против этого, что вызывало конфликты, но в начале 1807 г. курляндцам удалось добиться в министерстве компромиссного решения в свою пользу – особый статус и привилегии Митавской гимназии восстанавливались по образцам XVIII в., но она при этом ставилась в зависимость от Дерптского университета как центра учебного округа[92].

Однако Паррот, узнавший об этом решении, категорически его опроверг в письме к императору: он указывал, что оно разрушает саму систему народного просвещения, возводимую с начала александровского царствования, что в случае восстановления привилегий гимназии университет не сможет контролировать ни ее учебную, ни хозяйственную часть и, наконец, что само ее возвышение угрожает университетскому образованию, ведь «дворяне курляндские желают восстановления гимназии в ее прежнем виде из ненависти к университету, из нежелания свое юношество в Дерпт отправлять»[93]. О том, что Александр I внял этим доводам, свидетельствует его распоряжение, переданное министру на другой день после получения письма Паррота: «приостановить, если еще можно, исполнение Высочайшего указа»[94]. На следующем же заседании Главного правления училищ Паррот, поддержанный также попечителем Клингером, с удовлетворением увидел, что прежнее решение было пересмотрено. Несмотря на это, попытки преобразовать Митавскую гимназию в «Академию со всеми прерогативами университетскими» продолжились, и в октябре 1807 г. Парроту пришлось повторять императору все свои аргументы с удвоенным возмущением: «Так-то, убеждая Вас на подобные уступки пойти, желают Вас заставить собственными руками уничтожить Дерптский университет, который Вы основали с всевозможным тщанием и который на препоны наталкивается только потому, что Ваши истинные замыслы воплощает»[95]. В итоге подписание нового Устава Митавской гимназии было отложено Александром I на неопределенное время.

Наконец, немаловажное место в переписке по университетским делам занимали проблемы, связанные со студентами. По мнению Паррота, «враги на каждую шалость одного из