Поступление (СИ) - Ютин Макар

— То… То есть это всего лишь детеныш? Оно может вырасти?! — От такого предположения мои волосы самым натуральным образом встали дыбом.

— Заткнись! — Вдруг зашипел на меня Рю, — Какая тебе разница, вырастет эта тварь или нет? Нам хватит и того, что вылупится.

— Если хочешь уйти — уходи, Кано-кун, — Устало добавила Мегуми. Странно, но в ее голосе не было ни капли презрения или других негативных эмоций. Видимо, даже она считала, что оставлять здесь троих школьников против заведомо более сильного противника — бесчеловечно, — Ты единственный из нас, кто еще официально не в клане.

— Как ты себе это представляешь, Мегуми-сан? — Глухо отозвался я, — Иди отсюда, Кодзуки, брось свою команду, беги, как последний трус, а мы останемся умирать. Спасибо за такое предложение, но я отказываюсь!

Слова вышли из глотки помимо воли, помимо сознания. Я испуганно замер, когда понял ЧТО ИМЕННО СЕЙЧАС ОТВЕТИЛ. Страх снова парализовал меня, будто я уже попал под взгляд чудовища. Мои спутники не увидели ни заминки, ни ужаса на моем лице, спасибо слепящему свету налобного фонаря и тучам пыли в воздухе. Впрочем, в данную секунду мне было плевать на свою репутацию, честь или совесть.

Потому что я хотел жить.

Меньше всего на свете мне хотелось оставаться рядом с монстром наверху. В одном здании, одном городе, одной стране. Потому что только эти благородные, не испорченные грузом прожитых лет клановые дети могут позволить себе играть в героев. Я прекрасно помню, как смертный холод перехватывает горло. Как немеют в воде коченеющие ноги, как садится голос после часов бесплотных воплей, как сушат глаза бесконечные слезы.

Умирать очень холодно, одиноко и больно.

Только оцепеневшее тело не позволило мне развернуться и бежать, бежать сломя голову от проклятого дома. Йошимура почти убил меня на пороге, мононокэ в холле едва не уничтожило всю нашу группу. Третьего шанса выжить не будет.

"Нет, стой. Убери эмоции", — Но я не хотел слушать глас рассудка. Страх убаюкивал, лишал сил, но был таким родным и понятным. Я больше не хотел ничего решать и никуда стремиться. Лишь избежать гибели любой ценой.

"Но для этого тебе придется вернуть себе хладнокровие", — Прошептал все тот же внутренний голос. И этот аргумент все же пересилил мое отвращение. Я сделал глубокий вдох, сосредоточился на своей душе, на отличии от тела Кано. После чего страх ушел. А вместе с ним появились сомнения.

Три минуты. Люди вообще склонны принимать быстрые решения, долгие сомнения не делают выбор более правильным. Скорее наоборот. Принцип, подчерпнутый из книг, а также многократно подтвержденный практикой. Три минуты. Раздумывать дольше было бессмысленно и я принял максимально взвешенное решение. Остаться.

Все. Теперь нет дороги назад. Я не занимался самообманом и не льстил себе — если бы можно было выйти из боя как-нибудь по другому, то я мог их бросить. Но в нашей ситуации…

Я стану самым отверженным изгоем в Японии. От меня отречется клан, начнут презирать все, кто имеет хоть какое-то отношение к магии, не дадут поступить в Академию, а если дадут, то на правах пособия, как делать не надо. Однако это все еще лучше смерти. Ненависть остальных — пустое. Ненависть к себе — гораздо хуже. Жить с клеймом предателя, понимать, что оно заслужено. Винить себя в их гибели, видеть каждый день мертвые лица, презирать себя — больший ад, чем ожидание возможной смерти рядом с людьми, что прошли со мной крещение водой, кровью и потолочными балками. Один Йошимура поставил меня на грань депрессии и обеспечил посттравматическим синдромом. А его я презирал, почти не знал лично, а его смерти в любом другом случае просто порадовался. Вина от гибели двух этих магов убьет меня куда более мучительным способом, чем йокай в коконе.

Да и не факт, что мне удастся сбежать. Закусив полумертвыми магами, тварь догонит меня и убьет вместе с еще сотнями, если не тысячами других людей в округе. Так что прости, Цуру. Скорее всего, тебе придется искать другое убежище.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я выдавил на лице ухмылку, полюбовался на такие же вымученные улыбки на лицах своих соратников и прислонился к стене рядом с Харадой. Кажется, он облегченно выдохнул, но я списал все на галлюцинации от миазмов и духовного давления. При этом так и не услышав тихое: "спасибо" от девушки рядом.

Я не знаю, сколько нам пришлось ждать. Повинуясь какому-то глубинному инстинкту, мы втроем одновременно отключили свои фонари и замерли. Постепенно мои глаза начали привыкать к темноте. Скудный свет уличного фонаря пробивался из-за полуоткрытой двери, очень яркая луна да безоблачное небо со звездами смотрели на нас из-под осколков битого стекла в окнах и прорехи на крыше. Все это давало достаточно света для наших глаз. Даже ошметки от кляксообразного аякаси слегка светились. Глухим, зеленоватым светом, словно болотные гнилушки.

Мы все стояли и ждали, а где-то далеко, на территории сопредельных государств, медленно разгорался рассвет. Я буквально чувствовал, как в тысячах миль от нас милосердное солнце загоняет темных тварей обратно в свои логова. Чувствовал и надеялся, что здесь тоже скоро наступит утро. Жаль, но огромная паукообразная тварь проснулась быстрее небесного светила.

Первым мы услышали протяжный, сложноопределимый звук. Будто кто-то растягивает исполинский кусок резины. Звук то затихал, то наоборот отдалялся, пока не завершился сухим, неприятным треском. А затем и так мощное давление разом усилилось, вдавило голову в плечи.

— Все, нам хана, — Обреченно сказал Харада и тихо засмеялся, — Умрем молодыми, чтоб его.

Мегуми рядом с ним вздрогнула, непроизвольно сжалась, вцепилась парню в руку. Я же до рези в глазах вглядывался в окружающую темноту. Как-то буднично мимо сознания прошел тот факт, что у меня очень хорошее сумеречное зрение. Я мог различить силуэты предметов, а следы от тела побежденного нами монстра словно слегка светились.

Парадоксально, но отказ от искусственного света скорее вышел нам в плюс. Вместо узкого луча, что давал много света, но радикально снижал диапазон, мы теперь сносно видели все вокруг. Рю знал что делал, когда убедил сестру отказаться от светильника.

К сожалению, на звуках неведомый аякаси останавливаться не собирался. Мы услышали, как скребется, царапает пол его поступь. Как чудовище медленно, но верно начинает движение вперед, к трем тусклым аурам начинающих магов. Оно нацелилось на нас, в этом не могло быть никаких сомнений.

— Нам нужен план, — Вдруг прошептала девушка. Ее зубы стучали, а голос едва не срывался на фальцет, но она не хотела сидеть сложа руки и покорно ждать своей участи.

— Если имеются идеи — излагай, — Тускло отозвался я. Сам я за время ожидания не придумал ничего лучше бега по всему дому до прибытия помощи.

— Имеются, — Она отстранилась от своего кузена, зачем-то поправила волосы, а потом продолжила, — Это йокай силен, но он только что родился. И у нас есть маленький шанс, пока тварь не успеет приспособиться к собственному телу.

— Ты уверена? Все-таки аякаси это не человеческие младенцы. Вдруг он уже имеет все положенные инстинкты? — Тихо усомнился Харада. После чего нарвался на яростный взгляд.

— Я не знаю, — Свистящим шепотом бросила она, — Только предполагаю. Шанс есть, вот о нем я и говорю. Не перебивай меня! — Рю хватило ума коротко кивнуть и заткнуться.

— Так вот… — Ее слова прервал громкий перестук хитиновых конечностей, который вдруг резко стих. Видимо, монстр остановился перед дырой в полу и теперь раздумывал, прыгать или нет. А может просто исследовал территорию. Вряд ли его сознание превосходило звериное. По крайней мере, на начальном этапе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

—…Он падает сюда, а мы втроем бьем всем, что есть под рукой, — Быстро закруглилась Мегуми, — Я первой ударю по его духовной сенсорике, вы в этот момент бежите к нему и лупите самым сильным, что есть в арсенале. Сначала ни-сан, потом Кано-кун. Затем туда же летит мой Гёки, а ты, Рю-кун, отбиваешь его контратаку. Скорее всего, тварь будет слепо бить по площади, как то мононокэ. А… — Девушка осеклась.