Любовь не забава - Полли Стэплтон

— Ну, на самом-то деле, с трудом, но ведь это их дом, не так ли? Да и длится это обычно не больше часа, потом они включают телевизор.

— Ну как, вы, надеюсь, отдохнули от нас за несколько часов нашего отсутствия? — Он продолжал сидеть за столом, предложив и ей: — Пожалуйста, присядьте, нам надо кое-что обсудить…

— Я тут вела записи расходов… — заговорила она, усаживаясь на краешек стула.

— Да, да, но не беспокойтесь об этом. Если нужно еще денег, я дам сколько нужно перед отъездом.

Профессор взглянул на нее через стол, а она ждала, что он скажет.

— Вы ведь не любите меня, мисс Браун? — вдруг заявил он.

— Силы небесные! С чего вы взяли, профессор? Поверьте, вы мне очень даже симпатичны. Другое дело, что я почти не знаю вас, если вы понимаете, что я имею в виду. Но какое, в сущности, это имеет для вас значение? Думаю, после возвращения мисс Флинт, мы с вами больше никогда не увидимся и вы немедленно забудете о моем существовании.

Мелвилл долго молчал. Потом вдруг задал еще вопрос.

— Вы сказали, что намерены выйти замуж. Это правда?

Она удивленно посмотрела на него, слегка покраснев.

— Да нет, в общем-то.

— Рад слышать. У вас есть какие-то устремления? Может, вы хотите сделать карьеру топ-модели?

— Я? Ну что вы! — Ариадна рассмеялась. — Разве я гожусь для этого? Они все высокие и тоненькие и носят такие сногсшибательные туалеты…

— У вас тоже красивые ноги, мисс Браун.

С ума сойти! С чего она взяла, что он рассеянный? Глядит на нее сущим ястребом. Даже глаз не отводит.

— Итак, ваше будущее — еще непрочитанная книга…

— Ну почему? Надеюсь, мне подвернется следующая работа. — И вдруг неожиданно для себя спросила: — Почему вы зовете меня мисс Браун? Это так официально…

Профессор смущенно улыбнулся.

— Ну, вы такая строгая!.. — Он вдруг взглянул на часы и заторопился. — Мне пора ехать. — Выудив из кармана бумажник, он передал ей сто фунтов. — Возьмите, у вас, наверное, на хозяйство ничего не осталось… Сообщайте мне, когда я позвоню, как идут дела. А теперь пойду попрощаюсь с ребятами.

Вскоре все трое стояли у калитки и смотрели, как уезжает машина профессора, и Ариадна, вспоминая их разговор и озадаченная им безмерно, пыталась понять, что тут к чему, и не могла.

4

Этой ночью, лежа в постели, Ариадна, конечно же, думала о профессоре. Он задавал такие странные вопросы! Зачем ему знать, нравится он ей или нет? И какое ему дело до того, хочет ли она выйти замуж? Может, у него для нее есть другая работа? Если так, то почему он не сказал об этом прямо? И какой он, в самом деле, симпатичный, застенчивый… Но нет, если она позволит себе так думать о нем, то недолго возмечтать о чем-то большем… Нет, нет, это абсурд! Что такого они сказали друг другу за все время их встреч? Несколько слов… Что она о нем знает? Только то, что он приятен ей, очень приятен, если быть честной…

Он уже не молод… Ему около сорока…

Ариадна закрыла глаза и погрузилась в приятный глубокий сон…

Профессору Ариадна не снилась, но по дороге домой, глядя на расстилающееся перед ним шоссе, он обнаружил, что с нежностью думает об этой девушке. Он знал о ней не больше, чем она о нем, и вот почему-то оказалось, что он никак не может перестать о ней думать. Возможно, потому, что она совершенно не похожа на его знакомых женщин, совершенно не делает попыток привлечь его внимание, скорее наоборот. Но почему его так задел ее отказ поехать с ним и детьми в Сомерсет Форрест? Она как-то чересчур скромна и стеснительна, но вовсе не такая уж простушка, как ему казалось вначале. А как хорошо было бы, думал он, читать или работать в библиотеке и не пугаться телефонных звонков, чреватых приглашением отобедать или провести время с одной из знакомых дам, не тратить часы столь редкого досуга на то, чтобы выслушивать бесконечную женскую болтовню; прекрасным выходом из положения могла стать женитьба на такой вот милой тихой девушке, как Ариадна. И тут, поймав себя на этой дурацкой мысли, он громко рассмеялся. Какая нелепость!

Движение на дороге было небольшое, и в начале двенадцатого он уже входил в дом, где его встречал Грейвз с сандвичами и кофе. Джонатан Мелвилл сразу отправился с псами в сад, а после прогулки погрузился наконец в любимое уютное кресло в предвкушении удовольствия от неторопливого чтения, перемежающегося приятными размышлениями.

Но не успел он перевернуть и страницы, как раздался телефонный звонок, и профессор нехотя отложил книгу. Кто это звонит так поздно? Наверное, из больницы. Но нет, оказалось — не из больницы.

— Джонатан, милый, звоню тебе целый вечер. Я у Хопкинсов, у Мэри день рождения, и ты должен непременно приехать. Наверное, опять уткнулся в книгу? Прошу тебя, приезжай. Мы сто лет не виделись.

Профессор нахмурился.

— Флоренс, извини, но у меня был тяжелый день. И завтрашний будет не легче.

— Ох, Джонатан, старый отшельник! Так и останешься холостяком до конца своих дней.

— Извини, Флоренс, но ты-то что переживаешь? В твоей свите столько блистательных поклонников, что я рядом с ними — ничто.

— Да, мне скучать не приходится. Ну ладно, продолжай валяться в постели с книжками. Ты и сейчас, наверно, читаешь, угадала?

Мелвилл рассмеялся.

— Угадала. Ну ладно, обещаю, что скоро увидимся.

— Ловлю на слове. Слушай, на днях обедала у Маргарет. Так знаешь, она говорит, что была бы счастлива, если бы мы с тобой поженились. Мы так подходим друг другу, по ее мнению.

— Представляю себе…

— Ну все, Джонатан, спокойной ночи. Не смею отрывать тебя от твоих книг, — сказала Флоренс после секундной паузы.

— Спокойной ночи, куколка.

Трубку он положил с облегчением. С Флоренс они были знакомы давно: она училась в школе вместе с его младшей сестрой Маргарет и каникулы нередко проводила в их доме. Иногда они встречались, но ему и в голову не приходило жениться на ней. Хорошенькая, пустоголовая злючка работала в гостиничном бизнесе, иногда звонила, требуя пригласить ее в театр или ресторан.

Профессор снова открыл книгу и задумался: а что, если действительно жениться?.. И вдруг эта глупая мысль, пришедшая ему в голову по дороге из Уикли, показалась не такой уж глупой.

На следующий день он вернулся из больницы пораньше и намеревался прогулять собак в парке, но сначала решил позвонить Ариадне. Особо говорить было не о чем, разве что спросить, как прошел день. Когда Ариадна сняла трубку, в голосе ее он уловил легкое раздражение.

Для нее это был рабочий понедельник: стирка, глажка, магазины, кухня и дети, которые, узнав о скором возвращении матери, стали еще несноснее.