Assassins Creed. Ренессанс - Оливер Боуден
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Прошу сюда.
Комнатка, называемая Леонардо кабинетом, была еще захламленнее, чем мастерская. Книги, предметы и листы, испещренные неразборчивыми каракулями, громоздились повсюду. Эцио казалось, что хозяин кабинета должен был бы выглядеть под стать обстановке. Однако, как и в прошлый раз, костюм Леонардо был безупречен, как и аромат, исходивший от него. Художник принялся разгребать пространство чертежного стола, складывая книги в стопки и выстраивая горки из листов.
– Простите, что заставляю вас ждать. Но теперь у нас есть оазис посреди этой пустыни! Показывайте ваше наследство. Или, может, вы хотите выпить вина для начала?
– Нет, благодарю.
– Что ж, тогда показывайте! – с нескрываемым нетерпением попросил Леонардо.
Эцио осторожно выложил лезвие, наруч и механизм, завернутый им в лист тонкого пергамента, взятый в сундуке. Леонардо тут же попытался соединить все части механизма в единое целое, но у него ничего не вышло. На лице художника промелькнуло отчаяние.
– Увы, Эцио, – вздохнул он. – Этот механизм стар, очень стар. Но принцип его действия и сам замысел превосходят даже наше время. Удивительно! – Леонардо поднял голову. – Ничего подобного я еще не видел. Говорю это не столько с восхищением, сколько с сожалением. Боюсь, без чертежей изготовителей этого механизма я вряд ли смогу вам помочь.
Леонардо взял пергамент, намереваясь снова завернуть в него принесенные части, но, всмотревшись в знаки, начертанные на нем, радостно воскликнул:
– Постойте-ка!
Он разгладил пергамент, прищурился, затем потянулся к полке, где лежали старинные книги и манускрипты. Вытащив две книги, Леонардо перенес их на стол и принялся листать.
– Что вы делаете? – спросил Эцио, начинавший терять терпение.
– Интересно… Очень интересно… – бормотал Леонардо. – Похоже, что вместе с этим устройством вы принесли страницу из Кодекса.
– Из чего? – не понял Эцио.
– Страницу из старинной книги. Рукописной, поскольку печатать книги тогда еще не умели. Поверьте мне, этой странице не одна сотня лет. Может, у вас есть и другие страницы?
– Нет.
– Жаль. Нельзя вырывать страницы из книг. Особенно из таких. – Леонардо задумался. – Если только все вместе…
– Что?
– Так, мысли вслух… Но содержание этой страницы зашифровано. Впрочем, если мое предположение верно… судя по рисункам…
Эцио ждал дальнейших объяснений, однако Леонардо как будто погрузился в свой мир, забыв о госте. Молодому человеку не оставалось ничего другого, как ждать. А да Винчи снимал с полок и доставал из-под развалов еще какие-то книги и свитки, что-то сверял, перепроверял и делал пометки. Писал он левой рукой, зеркально переворачивая буквы. «Значит, я не единственный, кому приходится жить, постоянно оглядываясь», – подумал Эцио.
Наверное, если бы церковь пронюхала, чем синьор да Винчи занимается в мастерской, новый друг Аудиторе не избежал бы допроса у инквизиторов.
Наконец Леонардо поднял голову.
– Замечательно, – пробормотал художник и повторил уже громче, чтобы разбудить задремавшего было Эцио: – Замечательно! Если переместить буквы, а затем выбрать каждую третью…
Он принялся за работу, пододвинув к себе наруч, лезвие и механизм. Нагнувшись, Леонардо выдвинул из-под стола ящик с инструментами, разыскал тиски, приладил их и снова забыл о присутствии Эцио, с головой уйдя в работу. Прошел час, второй… Эцио безмятежно спал, убаюканный тихими поскрипываниями и постукиваниями инструментов мастера. И наконец…
– Эцио! Просыпайтесь!
– Что?
– Смотрите!
Леонардо указал на стол. Кинжальное лезвие теперь было соединено со странным механизмом, а тот, в свою очередь, прикреплен к наручу. Старинная вещь выглядела так, словно Леонардо только что сам ее изготовил, но поверхность не блестела.
– Я решил сделать ее матовой, – пояснил Леонардо. – Как римские доспехи. Блестящие предметы отражают солнце и потому способны выдать своего хозяина.
Эцио взял незнакомое оружие, повертел в руках, удивляясь его легкости. Лезвие из прочного металла было прекрасно сбалансировано. Ничего подобного молодому человеку еще не приходилось видеть. Перед ним был пружинный кинжал, который легко было спрятать в рукаве. Достаточно лишь согнуть руку, и лезвие бесшумно выскользнет из наруча, готовое полоснуть по чужому горлу или проткнуть чужое сердце.
– А я считал вас миролюбивым человеком, – сказал Эцио, вспомнив отпущенных птиц.
– Идеи захватывают, – без тени улыбки ответил ему Леонардо. – Какими бы они ни были. – Он нагнулся к ящику с инструментами, достал молоток и стамеску. – Так, если не ошибаюсь, вы правша? Тогда будьте любезны положить ваш безымянный палец правой руки на эту доску.
– Что вы задумали?
– Прошу прощения, но иначе вы не сможете пользоваться клинком. Это требует от своего владельца некоторых жертв.
– Каких еще жертв? – насторожился Эцио.
– Клинок устроен таким образом, что безымянный палец владельца оказывается помехой. Его требуется отсечь.
Эцио оторопел. Перед его мысленным взором встали следующие картинки: дружеское расположение Альберти к его отцу, умело разыгрываемое гонфалоньером; лживые заверения Альберти после ареста отца, накануне суда; суд, казнь; его собственное положение преступника, на которого объявлена охота…
– Я готов, – сказал Эцио и стиснул зубы.
– Пожалуй, я лучше воспользуюсь топориком. Рана будет аккуратнее. – Топорик лежал у Леонардо в ящике стола. – Укладывайте палец… così[46].
Эцио собрал все свое мужество в кулак. Леонардо поднял топорик. Аудиторе закрыл глаза. Лезвие просвистело в воздухе и с шумом вонзилось в дерево. Боли Эцио не почувствовал. Неужели, когда отсекают пальцы, совсем не больно?
Он открыл глаза. Топорик застыл в доске рядом с его пальцем.
– Грязный подонок! – Эцио был потрясен и взбешен жестокой, бессмысленной шуткой.
Леонардо поднял руки в примирительном жесте:
– Успокойтесь, друг мой! Это была всего лишь шутка. Жестокая, согласен. Но я не мог удержаться. Хотел проверить вашу решимость. Однако я вас не обманул. В прошлом скрытые клинки действительно требовали от своих владельцев подобной жертвы – что-то вроде обряда посвящения. Я сумел кое-что изменить в механизме, и потому вам незачем расставаться с безымянным пальцем. Взгляните! Лезвие выскальзывает на безопасном расстоянии от ваших пальцев. Еще я добавил откидной эфес. При выдвинутом лезвии он не будет лишним. Главное, помните: когда выталкиваете лезвие, держите пальцы веером – тогда ваш безымянный ему не помешает. Но я бы посоветовал вам надевать перчатки. Лезвие у этой старинной штучки очень острое.
Эцио был слишком изумлен, чтобы долго сердиться на Леонардо. И конечно же, он был очень благодарен этому удивительному человеку.
– Уму непостижимо, – повторял Аудиторе, то выдвигая, то убирая лезвие клинка.
Вскоре он мог делать это с закрытыми глазами.
– Невероятно!
– Согласен, – подхватил Леонардо. – Вы уверены, что у вас больше нет ни одной страницы?
– Там, где я брал эту, других не было.
– Если вдруг они вам где-то попадутся, пожалуйста, принесите их мне.
– Даю вам честное слово. А сколько я должен за?..
– Нисколько. Я имел удовольствие познакомиться с удивительным механизмом. Поэтому никаких…
Их разговор был прерван громким стуком в дверь мастерской. Леонардо поспешно покинул свой кабинет.
– Именем флорентийской гвардии приказываю: отворяйте! – послышалось снаружи.
– Сейчас открою! – крикнул Леонардо и шепнул Эцио: – Не выходите из кабинета.
Он открыл дверь и встал в проеме, загораживая вход в мастерскую.
– Это вы будете Леонардо да Винчи? – громко и грубо спросил стражник, явно привыкший вламываться в чужие дома.
– Что вам угодно? – поинтересовался Леонардо, выступая вперед и поневоле вынуждая незваного гостя отступить.
– Я уполномочен задать вам несколько вопросов, – объявил стражник.
Леонардо успел выйти из мастерской и обогнуть стражника. Тому не оставалось ничего другого, кроме как снова попятиться и встать спиной к проему.
– В чем дело?
– Согласно доносу, вы недавно якшались с заклятым врагом нашего города.
– Кто, я? Якшался? Какая нелепость!
– Когда вы в последний раз виделись или говорили с Эцио Аудиторе?
– С кем?
– Нечего тут кривляться передо мной, словно портовая шлюха! – отбросив вежливость, закричал рассерженный стражник. – Мы знаем: ты водил знакомство с той семьей. А мать этого щенка покупала твою мазню. Может, тебе освежить память?
Древком алебарды стражник ударил Леонардо в живот. Застонав от боли, художник скрючился и упал.
– Ну что, теперь разговорчивее станешь? – Стражник пнул его тяжелым сапогом. – Терпеть не могу художников. Все вы охочи до мальчишечьих задов.
Пока длилась эта отвратительная сцена, Эцио сумел неслышно подобраться к двери и встать у стражника за спиной. Улица была пуста – отличная возможность испытать новую игрушку. Молодой человек поднял руку. Лезвие клинка неслышно выскользнуло из паза. Вспомнив наставления Леонардо, Эцио растопырил пальцы и ударил стражника в шею. Заточенное лезвие было пугающе острым – яремную вену оно перерезало без малейших усилий. Стражник умер раньше, чем его тело упало в уличную пыль.