Как стать переводчиком? - Рюрик Миньяр-Белоручев

Во–вторых, если у вас есть магнитофон, то запишите вразброс словосочетания и разговорные клише (но только не слова), как на русском, так и на иностранном языке. Между записанными речениями не делайте очевидных пауз и при прослушивании записи старайтесь в естественные паузы между речениями успеть вставлять соответствующие иноязычные эквиваленты. Это уже будет настоящее становление навыка переключения.

В-третьих, выписывайте себе иностранные слова, совпадающие по написанию или звучанию с русскими, но имеющими другое или другие значения. Речь идет о таких словах, как, например, une lisle (фр.) — список, ведомость; garnir (фр.) — снабжать, украшать, отделывать; der Blitz (нем.) — молния, вспышка, воздушный налет; der Konkurs (нем.) несостоятельность, банкротство; the stall (англ.) — ларек, стойло; the stand (англ.) — место, позиция, остановка, пьедестал. Такие слова принято называть «ложными друзьями» переводчика. Просматривайте их периодически, а лексемы, аналогично звучащие им на русском языке («лист», «стенд», «конкурс») снабжайте правильным переводом и включайте в упражнение с магнитофоном, но уже в словосочетаниях. При встречах с этими словами в текстах выделяйте их как «опасные» слова.

Описанные здесь упражнения, если повторять их систематически, помогут создать вам у себя основы механизма билингвизма. Кое у кого может возникнуть вопрос, а сколько времени нужно возиться с каждым новым словосочетанием или словом, чтобы их запомнить, и запомнить избегая «ложных друзей» в другом языке? На этот вопрос отвечает правило «эхо», которое утверждает, что наша память лучше в с е г о усваивает н о в ы е лексические единицы, если о н и повторяются в виде простой арифметической прогрессии, а именно: на другой день п о с л е ознакомления с ними, е щ е ч е — рез день, еще через два дня, еще через три дня и т. д., а всего — семь повторений. Как вам уже известно, именно цифра семь считается магическим числом для памяти человека.

Итак, формирование навыков механизма билингвизма зависит полностью от вашего желания стать квалифицированным переводчиком.

14. ЗА ЧТО ПЕРЕВОДЧИКУ-МЕЖДУНАРОДНИКУ ПЛАТЯТ БОЛЬШИЕ ДЕНЬГИ?

Мы еще не касались атрибутов рабочей жизни переводчиков высшего класса, переводчиков–международников, переводчиков, владеющих двумя самыми сложными видами устного перевода: последовательным и синхронным. Переводчик–международник в западных странах — это состоятельный человек, выдвигающий свои требования к условиям работы и не очень считающийся с рангом политических деятелей, на которых он работает. Переводчик–международник в нашей стране — это хотя и не состоятельный, но достаточно самостоятельный человек, часто выезжающий за рубеж и во многом дублирующий обязанности своего шефа. В составе делегации он не только переводит, но и участвует в разработке политических решений вместе с другими референтами, готовит выступления руководителей, а иногда и выступает вместо них. Недаром в его дипломе в графе «профессия» записано: «переводчик–референт».

В подтверждение сказанного расскажу, как в 1964 году в Алжире на заседании Совета солидарности афро–азиатских стран, в присутствии президента Алжира Бен Беллы, глава нашей делегации академик Б. Гафуров, бывший первый секретарь компартии Таджикистана, вынужден был отвечать на нападки китайского представителя. Ответ заранее заготовлен не был, и академик, выйдя на трибуну и сказав несколько слов по–русски, предложил мне продолжать его доводы на французском языке. Этот эпизод, кстати, зафиксирован на фотоснимке еженедельника «Cooperation» от 27 марта 1964 года. Недаром партийная номенклатура проявляла чаще всего уважительное отношение к высококвалифицированным переводчикам–референтам. Помню, в том же Алжиресчитал необходимым всё свое свободное время общаться со мной видный партийный деятель из Эвенкии. Он оказался довольно симпатичным, хотя и скучноватым собеседником, не стеснявшимся свой русский язык перемежать крепкими словами. Бывший преподаватель марксизма–ленинизма, один из доверенных руководителей малых народов Севера, он считал, по–видимому, такое общение хорошим тоном.

Но вернемся к профессии переводчика. Переводчик–международник должен блестяще владеть последовательным переводом. Такой перевод на международных конференциях — это устный перевод речи оратора, которую последний закончил. Оратор может говорить две, пять, десять и более минут, а переводчик не имеет права его остановить для перевода. Решение прервать свою речь принадлежит самому оратору. В международных организациях вообще считается неэтичным прервать чье–либо выступление, если оно не нарушает регламент, а тем более для перевода. По мнению многих политических деятелей, эффект от выступления в таком слу чае будет испорчен. До сих пор на Западе помнят рекорд, установленный Андре Каминкером, который в конце 20‑х годов перевел на английский язык речь французского дипломата А. Франсуа — Понсе, продолжавшуюся два с половиной часа. О переводчике Антуане Веллемане, который владел английским, французским, испанским и немецким языками, ходили легенды; английская газета «Дейли Телеграф» 12 января 1932 г. писала: «Можно назвать чудом его работу, когда слушаешь перевод с одного из четырех языков на любой из трех других». Так уже в то время был опрокинут тезис, широко распространенный на Западе, о возможности последовательного или синхронного перевода только на родной язык. Впрочем, сегодня, при огромном количестве международных конференций, которые необходимо обслуживать, с ним уже не считаются, и можно наблюдать в некоторых случаях жалкие попытки претендовать на статус переводчика–международника людей, не владеющих по–настоящему ни иностранным языком, ни хорошо поставленной речью на родном языке.

Наиболее искусные в своей специальности переводчики–международники западных стран не имеют постоянной работы. Они кочуют с конференции на конференцию, из одной страны в другую. Их называют «free–lance», что–то вроде нашего «свободный художник», и они за большие деньги едут туда, куда их позовут. Мне приходилось со многими из них встречаться, и я всегда буду помнить имена больших мастеров своего дела, таких как Эдмонд Кари, Жерар Ильг, Жан Эрбер, Чиликин, воплощающих лучшие традиции европейской школы переводчиков–международников.

Профессия переводчика–международника восходит к далеким историческим временам, когда придворные толмачи нередко были титулованными особами. Так, придворные переводчики фараонов в Древнем Египте носили титул принца. Дворянская династия де Фиеннов выступала в XVIII веке в качестве секретарей–переводчиков французских королей и заключала международные договора, как, например, в Триполи в 1 729 году или с Тунисом в 1742 году. Высокий дипломатический ранг советника или посла имели и личные переводчики Сталина (Павлов), Хрущева (Трояновский, Суходрев, Дубинин), Брежнева (Суходрев, Глухов).

В то же время высокопоставленные переводчики постоянно находились под бдительным оком служб безопасности. Личный переводчик Гитлера П. Шмидт рассказывает, что его коллеги в период Третьего рейха были фактически заперты в отеле «Адлон» и не имели права выходить за его пределы, и даже разговаривать по телефону, аппараты которого были, как правило, выключены.

Что–то вроде этого происходило и у нас. В начале 1950 года я впервые был приглашен обслуживать высокопоставленное лицо в советской иерархии. Министр иностранных дел СССР А. Я. Вышинский, находясь проездом в Берлине, давал прием. При нем был только переводчик немецкого языка, а переводчиков английского и французского языков нашли среди офицеров отдела внешних сношений, в том числе и меня. Несмотря на имеющийся, естественно, допуск к секретной работе, нас инструктировали работники соответствующих органов, задавая не самые умные, с. точки зрения здравого смысла, вопросы. Меня, например, спрашивали, почему мой отец родился за границей, имея в виду город Вяла в Польше. Объяснения о том, что в 1874 году (год рождения моего отца) Польша входила в состав Российской Империи, не показались очень убедительными моему собеседнику, хотя в окружение министра он меня и допустил. На приеме А. Я. Вышинского обслуживало три переводчика и еще несколько лиц неизвестной профессии. Сам Вышинский, вопреки своему грозному имиджу, был весьма светским и образованным человеком, находившим любезные слова для нескончаемого потока официальных лиц различных стран и ведомств.

Позже, когда мне пришлось достаточно часто обслуживать первых лиц государств и партий, запреты стали более серьезными. Так, в 1971 году, после выхода в свет моей книги «Последовательный перевод. Теория и методы обучения», я получил любезное письмо с отзывом на свою монографию от профессора Парижского университета Д. Селескович. В тот же день меня вызвал работник органов безопасности, потребовавший ни в коем случае не отвечать на полученное послание, так как я могу таким образом «предоставить иностранной разведке ценную информацию» (?!). До сих пор я чувствую определенную неловкость перед французской коллегой, письмо которой осталось без ответа.