Полуночная девственница - Тиана Блэк

своими большими светло-зелеными глазами смотрела маленькая и хрупкая мамина копия. Исключениями был лишь цвет и разрез глаз, а также форма носа, в этом Кэсседи была похожа на свою старшую сестру и отца. Характер ей тоже достал от папы: жизнерадостный, бойкий, живой. Именно она заставляла Николетту верить в завтрашний день, радоваться жизни. Маленький лучик солнца, её звездочка с распущенными шелковистыми волосами и заспанными глазами. Никки заключает сестру в объятья, нежно целует в макушку.

— Ты только что встала? Как ты провела вчерашний день? Ты хорошо кушала? — Николетта тут же засыпала Кэйси вопросами, положив руки ей на плечи.

— Да. После школы я пошла в гости к Эйли, а ближе к вечеру её брат проводил меня домой. У них появился щенок! У него такие большие уши! Ты должна его когда-нибудь увидеть, ха-ха! Он такой ласковый и неуклюжий! — радостно поведала Кэсси.

— Ты не ответила на главный вопрос: "Что ты вчера ела?"

— На завтрак я съела хлопья с кокосовым молоком, в школе — салат и банан, а в гостях я поела спагетти. Я кушаю хорошо, не переживай, — махнула рукой на беспокойство сестры светловолосая.

На самом деле, Кэсседи ела довольно немного, чем вызывала отнюдь не беспочвенное волнение со стороны старшей сестры.

— Садись… — вдруг уступила свое место рыжеволосая. — …я заплету твои волосы.

Кэйси послушно заняла предоставленный ей стол, предоставляя свои длинные золотистые волосы рукам сестры. У неё были очень длинные, но тем не менее жидкие волосы, очень мягкие, почти невесомые на ощупь. Николетта аккуратно расчесала их, разделила на две части и заплела два тонких колоска.

— Сегодня мы пойдем в школу вместе?

— Да, конечно, мы пойдем вместе, а сейчас тебе пора умыться и принять душ, пока я приготовлю завтрак, — с улыбкой ответила старшая сестра, дотронувшись до кончика носа младшей.

Ликуя, светловолосая девочка вприпрыжку отправилась в ванную комнату, в то время как Николь спустилась вниз, на кухню. Времени на приготовление завтрака было довольно много, учитывая то, что сейчас было еще совсем рано, поэтому она выбрала блюдо, требующее больше времени, чем обычно. Это была творожная запеканка. Кэсси, хоть и была привередой по части еды, её просто обожала, особенно когда Никки добавляла в неё орехи, цукаты или изюм.

Она потратила на блюдо чуть больше часа, пока неугомонная сестра успела несколько десятков раз вдоль и поперек обежать дом и помочь в неких домашних делах: сборке яиц и кормлении домашних животных. С раннего детства Кэйс не могла спокойно усидеть на месте, а это зачастую оканчивалось парой ссадин и синяков.

После смерти отца Николетте было очень сложно самой заботиться о ней, но вскоре Кэсседи стала менее шаловливой. Все было очень просто: она не влипнет в историю, если будет чем-нибудь занята. Такой подход устраивал обеих сестер. Поэтому Николь записала сестру на несколько кружков и секций после уроков, чтобы она приходила домой без энтузиазма что-нибудь натворить, пока старшей сестры не будет дома.

— Завтрак готов! — крикнула Никки из кухни, разложив порции запеканки по тарелкам.

Кэсси, потеряв немного своей активности на домашние дела, прибежала на кухню медленнее обычного. Их мать никогда не спешила к столу, потому заняла свое место позже всех. Николетта не спешила есть, ведь ей сначала нужно было позаботиться о своих близких. Она заварила зеленый чай и разлила по чашкам, затем поставила на стол небольшую сахарницу с маленькими кубиками рафинада и положила возле матери салфетку с коричневой пилюлей и белой таблеткой, которые она обычно принимала утром и вечером. Наконец рыжеволосая девушка и сама села за стол с аппетитом набросившись на завтрак, ведь она ничего не ела со вчерашнего дня.

— Я всё! — радостно воскликнула Кэсседи, показывая своей сестре пустую тарелку. Обычно её приходилось очень долго упрашивать доесть остатки, но сегодня она поела быстрее всех, чем удивила не только Николетту, но и их мать.

— Х…хочешь добавки? — немного опешив, спросила рыжеволосая.

— Нет, я уже наелась, — ответила младшенькая, положив тарелку, чашку и вилку в раковину.

— Тогда снимай ночнушку и беги надевать школьную форму, нам скоро выходить, — с улыбкой посоветовала Ника, доедая остатки своей запеканки.

Как только две маленькие, но юркие ножки покинули зону кухни и с шумом взобрались на второй этаж дома, светловолосая женщина оторвала свои глаза от тарелки и посмотрела на старшую дочь. Под влиянием взгляда её голубых глаз через несколько минут Николетта также оторвалась от еды. Когда их взгляды пересеклись, женщина двумя руками обхватила свободную от вилки руку дочери. На такое действие девушка ответила обеспокоенным, спрашивающим лицом.

— Кэсси в последнее время тебя не хватает… — тихо произнесла Миранда Оулдридж, поглаживая руку дочери, — …она стала больше работать по дому, лучше питаться и больше времени уделять математике, которую она так ненавидит. Она делает все, чтобы ты ею гордилась.

— Я горжусь, — твердо ответила рыжеволосая.

Разговоры с матерью всегда её напрягали, ведь в голову лезли все те нервные срывы на ранних стадиях лечения, все те сумасбродные, иногда грубые и обидные слова с её стороны. Николетта давно не воспринимала эту женщину как того человека, который может давать разумные советы.

— Да, но ты постоянно где-то пропадаешь…

Чего-чего, а упреков со стороны матери девушка не ожидала.

— Я, пожалуй, уже пойду, — с некой неприязнью в голосе ответила старшеклассница, вставая изо стола.

Тут мать резко схватила её за руку и не своим, чужим голосом, которым выносят самые страшные приговоры, прошептала:

— Он сделает тебе больно.

Даже не рискуя спросить, кто именно сделает ей больно и почему, Ника выдернула свою руку из руки матери и, не ответив на её слова, рванула