Исчезая с рассветом - Павел Георгиевич Козлов

массивным лбом и неизменной меховой шапкой – не нужно было проявлять чудеса сообразительности, чтобы догадаться, от кого исходили все самые важные решения.

Вот и сейчас Тиллиан сделал то, что он умел и любил делать больше всего. Он взял ответственность на себя.

– Простите, – виновато улыбнулся. Бард. – Я не расслышал вас.

Тиллиан не любил повторяться.

Он восседал ровно напротив менестреля в окружении собратьев по купеческому делу, как король со своей свитой. Более царственной особы в ту секунду в мире было не сыскать. Не стоило удивляться тому, что господин Тиллиан не терпел промедления.

– Я спросил тебя, менестрель, – медленно сказал купец, и всему каравану тут же стало понятно, что он оказал музыканту великую честь. – Я спросил, не сыграть ли тебе северную балладу?

Бард опешил.

Это ведь не могло быть случайностью, верно?

– Северную балладу? – как зачарованный, переспросил он.

Тиллиан беззвучно рассмеялся и хлопнул ладонями по коленям. Не в силах поверить в то, что только что свершилось на его глазах, он посмотрел сначала на соседа по левую свою руку, а затем – на соседа по правую. Купцы подобострастно улыбнулись в ответ и пожали плечами в знак глубочайшей солидарности.

Бард продолжил виновато улыбаться.

Взгляд Тиллиана наконец вернулся к менестрелю, и Бард встретил его, не мигая.

Улыбка оставила губы купца.

– Вы просите сыграть северную балладу, – спокойно повторил Бард. Тихо, ровно настолько тихо, чтобы быть услышанным.

– То есть, ты только притворяешься глухим, – удивился Тиллиан. Купцы подавили смешки.

Боги! Как такое могло произойти? Ну почему он не осознал сразу, что Тиллиан был закостенелым северянином? Ну почему Руфус не озвучил свою абсурдную просьбу несколько позже? И почему он так легко позволял себе очаровываться незнакомками, которых даже толком не видел?

Что было делать?

Соврать, что не знал ни одной северной баллады? Уважающий себя менестрель не мог не знать хотя бы одной песни для каждой из пяти провинций империи.

Ну как, как он умудрялся попадать в такие истории?

– Господин Тиллиан, – примирительно, но твердо предложил Бард, – мне кажется, что для общего настроения нашего каравана подошло бы что-то несколько более жизнеутверждающее. Не далее, как днем, мы еще были во власти невесть откуда взявшегося снегопада. Уж не накликаем ли мы беду такой бравадой?

Несколько наемников нахмурилось, несколько купцов почесало бороды.

Бард очень надеялся, что ему удалось достучаться до их суеверия.

– Чепуха, – громыхнул Тиллиан.

Что ж, конец суевериям…

– Северный дух не покоряется никому, – нахмурился купец, – а северные песни говорят голосами наших предков. Боги благоволят тем, кто говорит с ним на одном языке.

– Северные боги, – заметил Бард.

Это был очень, очень неподходящий момент для того, чтобы ввязываться в споры о теологии. Совсем неподходящий момент. Отвратительный.

Тиллиан больше не хмурился – он просто стал грозовой тучей и метал молнии.

– Менестрель! – его рука сжалась в кулак. – Ты забываешься! Твоя работа – развлекать нас по пути в Брандстад! И тем самым пытаться оправдать свою полную бесполезность во все остальные часы путешествия! Оставь измышления о вечном для тех, кто лучше для этого приспособлен!

Барда трясло. Пальцы не слушались настолько, что он сейчас не сыграл бы и простейшую детскую песенку. Виски пульсировали так, что он был готов поклясться, будто вокруг бушевала буря, а сердце норовило выпрыгнуть из груди.

Успокойся.

Бард постарался вспомнить все, чему учил его мастер Гилфи.

Не отвечай. Будь собран. Отпусти. Ты сам завязал эту перепалку.

Бард сделал глубокий вдох.

– Никто из смертных не ведает правды о сути богов. Я не исключение.

– Но некоторые смертные настолько далеки от правды, что им совершенно не к лицу о ней говорить, – процедил Тиллиан.

Бард примиряюще развел руки в стороны. Это оказалось тяжелее, чем можно было себе представить. Воздух внезапно показался настолько плотным, как будто весь караван погрузился под воду.

– Играй северную балладу, менестрель, – угрожающе посоветовал купец.

– Повторюсь, мне думается, что такая мрачная музыка отрицательно скажется на настроении, – попробовал спастись Бард, отчаянно пытаясь разглядеть в окружавшей костер толпе Руфуса. Неужели голос его лютни донесется до вагона его госпожи? На первый взгляд, он стоял не так уж и далеко…

– Так ты будешь играть? – потребовал Тиллиан.

– Нет.

Слово вырвалось само собой. Просто нет. Нет, и все.

– Как это, нет?

Ах, это было не то слово, что их купеческое высочество уважали в чужом лексиконе.

Неправильное слово.

– Глупости! – поддакнул кто-то из купцов. – Ничего с нами не случится от одной песенки.

– Верно! – вторил ему еще один голос.

Да где же притаился этот Руфус, демоны его побери! Разве это было важно…

– Хм… Господа!

Разразившийся было гвалт в недоумении притих.

– Господа, уделите минутку внимания старому наемнику! – Ханси не спеша протиснулся между плеч своих подопечных и шагнул в круг, освещаемый костром.

– Я расскажу вам одну историю, – молвил он, останавливаясь неподалеку от добродушно потрескивающего огня. Тиллиан лишь ошарашенно взирал на творящийся хаос. Уже второй раз за вечер события развивались не по его плану!

Ханси же был твердо намерен воспользоваться воцарившейся сумятицей и продолжал.

– При всем глубочайшем уважении к нашим мудрейшим благодетелям, – и он отвесил церемонный поклон в адрес Тиллиана по ту сторону костра, – я бы хотел поделиться с вами воспоминаниями об одном происшествии, которые, если вам это будет угодно, помогут нам прийти к единому мнению по предмету разразившегося здесь спора.

Ханси сложил руки за спиной и обвел взглядом свою аудиторию.

– Это не займет много времени, –заверил он всех.

Возражений по-прежнему не следовало.

– Дело было на Севере, – невозмутимо начал наемник. – Как-то раз мне довелось сопровождать одного знатного господина на пути в Ислотт. Погода стояла примерно такая же, что и сейчас… То есть нестерпимо мерзкая по меркам любого уважающего себя южанина, но самая что ни на есть заурядная для местного жителя. С неба падали влажные комья снега, дорога под ногами вела себя, как то ли грязь, то ли болото, а мои бравые парни начинали роптать. В то время я, прямо скажем, не преуспевал, и вынужден был браться за любую работу, а на этого самого знатного господина меня вывел один друг, который спустя некоторое время показал себя с не самой дружественной стороны… Но это уже совсем другая история. Я лишь хочу донести до вас, что особенного выбора у меня не было, и на севере я оказался чужаком…

***

Так уж оно получилось, что для многих моих ребят этот вояж в холодные земли тоже выдался первым. Снежно-дождливая погода очень быстро повергла их в самое настоящее уныние, и