Память Древних (СИ) - Машевская Анастасия

Эльф, чуть наклонился к Данан, чтобы расслышать вопрос. Потом кивнул.

Чем больше вокруг гномов, тем больше шансов, что любой из них окажется сторонником враждующей с Даангвулом стороны. При таком раскладе отделяться от отряда выглядит натуральным сумасшествием — кому захочется оказаться пленником врага, который точно не погнушается пытками, чтобы вытянуть все сведения о действиях короля?

Ох уж эта политическая верность, распиналась в душе Данан. Она отлично понимала Диармайда и его лютое, совершенно уместное недовольство их крюком в сторону руамардских правительских дел. Им нужна была библиотека гномов и целая куча времени. А еще армия. Данан надеялась, что Диармайд поймет: такое решение разделиться сохраняло им не только его, Дея, жизнь, но и драгоценное время. В заботе о времени Данан не стала спорить с Даангвулом, что армия и летописи гномов нужны им именно сейчас, а не завтра или послезавтра, что у них нет ни одного лишнего дня, и даже часа. Он бы все равно ее не услышал и стоял на своем. Было быстрее согласиться на его условия и оставить кого-то в тылу, чтобы доступ к летописям древних у них был сразу. Дей идеально подходил по всем параметрам: во-первых, Данан грела в душе мысль, что Дею уготован трон Даэрдина, а мертвые, как известно, не правят среди живых. Во-вторых, Дей воспитался в Цитадели Тайн. Да, он так и не стал полноценным Стражем Вечного, но среди остальных, не считая самой Данан, Диармайд был единственным, кто представлял себе историю Аэриды хоть в каком-то общем виде. Даже если и продрых половину занятий, он мог довольно быстро сориентироваться в том, какие сведения нужно смотреть в библиотеках в первую очередь. Наконец, в-третьих, Дей был все еще самым опытным смотрителем Пустоты в Даэрдине (раз уж сравнивать приходилось только с собой и Борво, прикинула Данан). А, значит, он мог и в одиночку возродить орден, если ему удастся взойти на трон, удержаться на нем и очистить Калагорн. Калагорн был его домом, он знает, что там и как, знает, как правильно принимать и посвящать новичков, знает все варианты развития событий при посвящении и наверняка сталкивался с последствиями неудач.

Он сможет возродить орден даже из пепла, и из них троих он первым обязан выжить. Кто-то из Смотрителей Пустоты всегда должен жить, в каждой стране, потому что девять теократов учинили Разлом и обернулись Темными архонтами, а Пагуба настала лишь Шестая. Это далеко не конец.

Чем дальше они углублялись в ремесленные ряды, тем неистовее становился жар вокруг. Гомон незнакомой речи и монотонный бой молотов по доспехам и клинкам заглушал звуки разговоров в отряде. Палящая духота исходила сразу отовсюду, обволакивала клубами влажного воздуха. Кузнечные меха вокруг разевали голодные до воздуха пасти, но не выглядели способными произвести так много тепла. Поэтому никто из компании Данан не мог сказать, что именно является его источником.

Постепенно дорога привела к высоким железным вратам в дальнем ответвлении квартала ремесленников. Врытые в толщу тяжелых каменных стен от пола до потолка, они казались непреодолимой преградой для всего, что находится по другую сторону. Должно быть, исчадия неоднократно прорывались из туннелей и толщ земли наружу, в гномские владения, когда рудокопы и горняки уходили в поисках сокровищ слишком глубоко. Данан предположила это вслух, Жал снова молча кивнул, не удостоив чародейку взглядом, дотошно осматривая все, что их окружало. В том числе ворота: как укреплены, на каких и на скольких замках, где и как эти замки крепятся, где может быть проложено соединение боковых рычагов и громадных шестерней, подвешенных на цепях ближе к центру кузнечного цеха, сколько по периметру стражи, какие пути ведут к воротам с юга и с севера. Эйтианская Гадюка, он отмечал подобные вещи не задумываясь, как сведения первостепенной важности, чтобы сделать самую плевую работу.

Дагор приблизился к воротам вплотную и, вопреки любым ожиданиям, дал своим знак рукой — навались! Отряд гномов, однако, навалился не на саму дверь — чуть поодаль справа торчал вертикальный рычаг. Один из местных потянул, и от этого движения, громыхая тяжелыми звеньями, опустилась здоровенная цепь с захватом. За него-то подчиненные Дагора и взялись, таща вниз изо всех сил. Одна из шестерен с громким царапающим звуком развернулась на несколько делений, и одновременно с этим правая половина заслона пришла в движение. Ворота сдвинулись совсем немного, оставив зазор с неподвижной частью шириной в два с половиной локтя. Дагор тут же подтолкнул рычаг назад вверх, отряд, тянувший шестерню хором облегченно выдохнул. Кто-то из гномов выругался, когда, чуть запаздывая, на весь цех грянул грохот остановленного механизма.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Сегодня не заперто, — сообщил Дагор с самодовольной рожей. Недолго оглядываясь, Данан поняла: ругавшимся гномом был Хольфстенн.

— О, а чего это ты? Разве ты не вырос в кузне? — спросил Борво, ехидно скалясь.

— Не смешно уже, — отозвался Стенн с неприкрытым раздражением. На него непохоже, подумал Жал.

Стоило протиснуться сквозь проход, и источник жара драконьим дыханием объял вошедших. Колоссальных размеров литейная с открытыми горнилами и печами, с огромными тиглями, в которых плавилось и переливалось железо, сверкающее амниритовой крошкой, будто алмазной, горела живым плавнем.

Гномов здесь было немерено. И только один, неистово рыжий, сам как огонь, отпрянул назад к железной, раскаленной двери. От неё пришлось тоже отпрыгнуть, чтобы не обжечься еще и сзади.

— Ты серьезно? — тихо спросил Жал, скосив на Хольфстенна темный взгляд.

Гном не ответил — он заливисто и неразборчиво ругался, путая разом все наречия, какие знал.

— Я бы тут ничего не искал. — Фирин решил поддержать товарища. — В такой жаре не то, что командор Смотрителей Пустоты — солнце расплавится!

— Нам не совсем сюда, — уточнил Дагор. — Проход дальше, идем.

Пока настало это самое «дальше», Хольфстенн вспомнил и перемешал абсолютно все ругательства, всех богов и всех неразборчивых в связях матерей на всех языках, какие вообще когда-либо встречал в жизни. А также помянул собственных родственников и предков Дагора до десятого колена. Потом переключился на тех, кто вообще все это учинил — Даангвула и Данан. Последняя не обижалась. Слушая брань друга и вспоминая случаи, когда он намеренно в странствиях держался от огня подальше, Данан отчасти улыбалась в душе: вдруг все все-таки кончится хорошо? Тогда они засядут в гномской таверне, напьются эля, и она обязательно расспросит Хольфстенна, какая его встреча с огнем стала столь роковой, что он ушел от наковальни кузнеца и взялся за секиру наймита.

Когда огни горнил стали потихоньку отдаляться позади и скрадываться естественной тенью пещер, Хольфстенн немного притих. Хотя все еще остался ужасно дерганным. На памяти Данан, даже в бою, когда она жгла все и вся, Стенн выглядел веселым оптимистом. А тут…

По мере отдаления от кузни становилось темнее. Легче дышалось — не жгло носы. Но на плечах все сильнее оседал плесневелый запах остывшей сырости. Он продирал до костей даже сильнее, чем взаимно косые, полные недоверия взгляды, которыми всю дорогу обменивались гномы Руамарда и компания смотрителей Пустоты.

Скоро в туннелях совсем стемнело. Они шли довольно долго, и Борво уже намекнул, что нужен привал. И обед. Но Дагор отказал: сначала нужно добраться до подъемников. Там будет остановка на отдых, после чего они спустятся в ту самую злосчастную шахту.

— Да сколько ж туда идти? — простонал Борво. В отсутствии Эдорты он тоже стал позволять себе несколько отборных площадных выражений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По-прежнему им попадались руамардские гномы — с кирками, с тачками, груженными доверху, с топорами и молотами. Но их было уже существенно меньше. Это облегчало путь, хотя и настораживало: на эльфов и людей гномы таращились с натуральным осуждением. Данан подозревала (и не она одна), что не будь в их компании Дагора с сопровождением, далеко бы они не ушли.

Вскоре сопровождение в туннелях практически сошло на нет — то тут, то там попадалось по паре дозорных и не более.