Найди меня Шерхан (СИ) - Тоцка Тала

Я целовалась с парнями, пробовала несколько раз. И мне совсем не понравилось — мягкие губы, мокрые поцелуи. Хотелось оттолкнуть, отстраниться и вытереть рот. Но с Арсеном все не так, я это знала, я догадывалась, и сейчас только в этом убеждаюсь.

Он заводит мне руки за голову, коленом раздвигает ноги и придавливает своим весом. Целует жадно, рвано, так что я сама начинаю задыхаться, а потом обхватывает ладонями лицо и шепчет сипло:

— Не боишься? Я не буду нежным, Агата, не умею.

Вглядываюсь в его горящие глаза. Почти черные, зрачок полностью затопил радужку. Тугие мышцы напряжены, провожу руками по плечам. Его тело еще лучше, чем я думала.

Рубашку мы сняли, платье шелковой лужицей лежит на полу рядом с рубашкой. Арсен не стал искать молнию, просто разорвал его на спине по шву. Так что из одежды сейчас на мне только цепочка с кулоном и мои волосы.

Держусь за шею и тянусь губами к смуглой коже. Это не загар, он всегда такой. Прихватываю губами возле плеча, медленно продвигаюсь к шее и чувствую, как каменеют под руками и без того твердые мышцы.

Он восхитительный на вкус, кажется, я даже облизываюсь. Арсен смотрит на меня совсем ошалевшим взглядом, а я зарываюсь руками ему в волосы и откидываюсь на спину. Он с глухим рычанием наклоняется ко мне, но я упираюсь руками в широкую грудь. Жду, когда он сфокусирует на мне помутневший взгляд и говорю одними губами:

«Будешь…»

И выгибаюсь дугой от глубокого поцелуя-укуса.

***

 Просыпаюсь раньше и крадусь в душ, чтобы не разбудить Арсена. Мы уже неделю живем в загородном отеле, который Арсен полностью выкупил сначала на три дня, потом продлил еще на два дня, потом еще.

Ему мало, он смотрит на меня такими же голодными глазами, а я на седьмом небе от счастья. Рассматриваю себя в зеркале — все тело в багровых пятнах, укусах и царапинах, это следы любви Арсена, у меня слишком нежная и белая кожа, а он слишком неистово меня любит.

Быстро принимаю душ и иду на кухню. Хочется с утра вкусно накормить своего мужчину, все это время он вставал раньше и готовил мне завтраки. Точнее, сначала будил меня, чтобы поздороваться — это так мы с ним называем утренний секс, — а потом готовил.

Сооружаю сэндвичи с индейкой, салатом и помидорами. Теперь остается только подогреть их на гриле, и я делаю себе кофе. Отпиваю глоток, вспоминаю, как мы пили кофе после нашей первой ночи, и внутри сладко тянет от воспоминаний.

Отец говорил, почему Арсена стали называть Шерханом. Во-первых, из-за особого «нечитаемого» взгляда — никогда нельзя разгадать, что он чувствует, его глаза всегда смотрят холодно и бесстрастно.

Во-вторых, из-за того, что с конкурентами — а иногда и с партнерами — в бизнесе он ведет себя как настоящий тигр с пойманной добычей. Играет, забавляется, то подбрасывая вверх, то таская из стороны в сторону. Теперь я знаю, что он и в сексе ведет себя так же.

У меня несколько дней дико тянули все мышцы и ломило тело. Он говорил правду, у нас все было по-взрослому. Арсен изводил меня ожиданием и томлением настойчивыми, агрессивными ласками, пока я не выбилась из сил. И тогда я стала по-настоящему его. Резко, жестко, как он и обещал. Без поблажек.

У него явно сорвало предохранители, он что-то говорил, а я ничего не слышала из-за оглушительной, жгучей боли. Я даже кричать не могла, связки словно задеревенели. Арсен увидел мои слезы и опомнился, его лицо в этот момент я запомню на всю жизнь.

— Что же ты молчишь… — и потом молнией сверкнувший взгляд. — Прости, прости, моя маленькая, моя бриллиантовая девочка…

Но я представить не могла, что на месте Арсена был бы кто-то другой. Так яростно сдерживающийся. Так осторожно двигающийся. Так бережно обнимающий.

«Мон Шерр, если ты не умеешь быть нежным, значит в мире просто не существует нежности…»

Ямпольский позвонил своему партнеру, Ринату Маркелову, и попросил освободить для нас загородный отель. Я так поняла, отель принадлежит этому Ринату. И мы с утра сразу поехали сюда.

Арсен подходит сзади и притягивает меня к себе, вдавливаясь всем телом. Я запрокидываю голову, и мы целуемся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Доброе утро! Моя бриллиантовая девочка сегодня кормит меня завтраком?

Разворачиваюсь к нему, указываю на сэндвичи и беззвучно говорю, стараясь, чтобы вышло разборчивее:

«Вкусно».

Он обхватывает ладонями мое лицо, трется небритой щекой и мурлычет в ухо:

— Мне другое вкусно, я тебя хочу на завтрак.

Мы уже так «завтракали» на столешнице несколько раз, и «ужинали» тоже. Я уступаю ему, сама уже соскучилась с ночи. Потом мы завтракаем по-настоящему, целуемся, Арсен рассказывает, куда сегодня пойдем гулять.

— Сейчас, только включу телефон, надо сделать несколько звонков.

Он старался отключать телефон, чтобы нас никто не трогал. Сразу же вразнобой звучат разные оповещения, он открывает одно, и у меня пересыхает во рту.

Его лицо становится похожим на гипсовую маску, он сам весь будто каменеет, взгляд застывает. Я пугаюсь, заглядываю в его глаза и вижу, как оттуда медленно уходит жизнь. Они смотрят на меня, но там нет ничего кроме пустоты и безразличия.

Арсен поднимает голову и говорит куда-то в сторону, его голос звучит глухо и безжизненно.

— У моего сына вчера был день рождения. А я забыл…

Моментально начинаю чувствовать себя разлучницей. Беру его за руку, Арсен отводит взгляд. Так хочется сказать ему, что мне тоже очень больно, что мне ужасно жаль его маленького мальчика. Что мы можем сейчас поехать вместе на кладбище, и что я хочу разделить его горе и боль.

Но сказать я ничего не могу, да Арсен не стал бы слушать. Гипсовая маска вместо лица делает его чужим и бесконечно далеким. Я хочу удержать его, но не могу, хочу удержать то, что между нами было, но оно ускользает, просачивается сквозь каменный фундамент и исчезает в черных от горя глазах Арсена.

Он высвобождает руку, обнимает меня за плечи и на секунду сдавливает, а потом говорит очень спокойно и ровно:

— Собирайся, Агата, мы уезжаем.

И я понимаю, что вот здесь и сейчас я навсегда его потеряла.

***

Он не стал ждать Семена, сам сел за руль. Сумку я собрала за несколько минут — перед тем, как сюда ехать, он завозил меня домой за вещами. Заезжаем во двор, я выхожу из машины, Арсен помогает мне выйти. Достает из кармана продолговатый блокнот, и я узнаю чековую книжку.

— Вот, возьми, — протягивает исписанный чек, — вернешься в Европу, сможешь снять деньги.

Я не смотрю на сумму, беру чек, рву на мелкие части и неумело бью Арсена ладонью по колючей щеке. Спазмом сводит, когда вспоминаю эту колючесть на своем теле. Он ловит мою руку и целует, в глазах вспыхивает огонь, но уже через миг они смотрят с сухим безразличием.

— Хорошо. Тогда возьми пустой чек с моей подписью. Сумму впишешь сама, — Арсен всовывает в руку бумажку, садится в машину и через миг ничего кроме ноющего ощущения между бедрами не напоминает, что он был в моей жизни.

Глава 9

Я не смогла улететь, не попрощавшись. Хоть билет взяла в тот же день. Мама удивилась, что я так мало побыла, правда, она больше любила сама ко мне приезжать. Зато очень расстроился трехлетний Януш.

Малыш привязан ко мне, я его тоже очень люблю, иногда мне кажется, что это мой сын. Мы почти каждый день с ним говорим по видеосвязи, он рассказывает мне все свои новости, я слушаю и шлю ему воздушные поцелуйчики. Все время, пока я здесь, брат ходил за мной как приклеенный, а тут мало того, что Арсен увез меня на неделю, так теперь я и вовсе собралась уезжать.

Пришлось придумать себе срочные дела. Рассказывать об Арсене не хотелось, а оставаться с ним в одном городе было невыносимо. Знать, что он дышит этим же воздухом, ходит по этим же улицам. Хорошо, не ходит — ездит…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ломала голову, какую память оставить о себе, пока меня не осенило. Спросила у мамы, где папины инструменты, она ничего не выбрасывала, я знаю. После развода с Геной, который попал под амнистию, освободился раньше и исчез за горизонтом, мама стала очень трепетно относится ко всему, что связано с отцом.