Каббалистическая астрология. Часть 2: Знаки Зодиака - Авессалом Подводный

Ум не должен следить за событиями жизни человека подобно тайной полиции. Даже писатели и поэты, проходя мимо розового куста или встречаясь с любимой женщиной, не рефлексируют тут же свои переживания, включая с этой целью внутреннюю машинистку, быстро печатающую стенограмму текущих событий, почти полностью их при этом заглушая ударами клавиш. Если подобный процесс происходит постоянно, то человек болен неврозом ментальной навязчивости, от которого страдает весь его организм, а в первую очередь — ментальное и каузальное тела. На первый взгляд это противоречит постоянным призывам великого мистика Бхагвана Шри Раджниша: "Делайте все, что угодно, но осознавайте это"; однако тот же самый Раджниш говорил, что когда он приходит домой и оказывается в одиночестве, ни одна мысль не проплывает по его внутреннему небу. Поэтому лучше воспринимать его указания как одну из психотехник (или особый путь к просветлению), но не как норму поведения обычного человека.

Качественно здесь ситуация такая же, как и в случае Тельца и Овна: поток Близнецов включается тогда, когда заходит в тупик каузальная медитация, то есть некоторая цепочка событий не может ни прекратиться, ни продолжить свое развитие и в некотором роде умирает, оставляя на своем месте в каузальном теле высохшее растение (или его ветку). В общем, ничто на земле не проходит бесследно, как справедливо заметил поэт-песенник с философским уклоном, и "следы" событий, когда-то имевших место, попадают в ментальный план иногда в виде добрых семян-мыслеформ, а иногда — в виде злых зародышей, в форме лучей ласкового ментального солнца или жесткого, уничтожающего все живое, рентгеновского излучения — но далеко не всегда и не сразу осознаются.

Автор менее всего претендует на адекватное описание роли ментального тела в организме; совершенно ясно, что в настоящее время об этом имеются лишь самые поверхностные сведения, которые будут углубляться очень постепенно. Цель, которую автор в данном случае ставит перед собой, это скорее постановка вопроса, нежели его исследование. Однако в рассматриваемой парадигме напрашивается следующий вывод: человек совсем не так свободен в своих мыслях, как это принято считать, причем эта несвобода имеет два качественно различных источника.

Первый источник ограничений это сама структура ментального тела, его эволюционный уровень и природа стандартных (в большинстве подсознательных) программ мышления, свойственных данному человеку. Второй же источник ограничений это необходимость выращивать близнецовские всходы, то есть продумывать некоторые события и обстоятельства, которые особенно настоятельно этого требуют. Это вовсе не означает плоского конкретно-ориентированного мышления: иногда каузальные тупики вызывают к жизни очень глубокие ментальные медитации, заставляющие человека вырабатывать качественно новые ментальные символические системы и перестраивать с их помощью всю свою ментальную картину мира. Но все-таки главной обязанностью ментального тела является адекватное реагирование на близнецовские трансляции, и все прочие его функции, в частности, самоочищение, развитие и взаимодействие с внешней ментальной средой, должны производиться если не под флагом, то, по крайней мере, с учетом этой главной обязанности.

В общественном подсознании, однако, ментальное тело чаще всего рассматривается в связи с буддхиальным, а каузальное при этом оказывается где-то сбоку. Так оно удобнее: в уютных парах ум (ментальный) — мудрость (буддхиальная) и соображение (ментальное) — ценность (буддхиальная) человек ощущает себя свободным, в силу аналитичности как ментального, так и буддхиального тел, и вставлять между ними синтетичный каузальный поток совсем даже не хочется. При этом возникает ощущение удивительной легкости, почти невесомости жизни: ментальное тело, вместо того, чтобы с трудом корректировать каузальные тупики, тщательно переводя их на разнообразные символические системы и затем анализируя, сопоставляя, делая выводы и прочую трудную ментальную работу, просто-напросто, игнорируя каузальный поток, подстраивается под буддхиальное, так что два совершенно и принципиально различных понятия: экзистенциальная и ментальная картина мира сливаются как бы в одно, к великому ущербу для организма и судьбы самого человека.

Дело в том, что ценности очень редко нуждаются в ментальной интерпретации и логическом анализе: если такая потребность возникает, то это означает двойной тупик развития: сначала буддхиального, а затем каузального, им порожденного. Например, несовместимость некоторых ценностей оказывается в какой-то момент непреодолимым препятствием для душевного развития человека, и тогда возникает каузальный бунт (скажем, человек уходит из семьи или резко увольняется с работы в никуда), порождающий цепь событий, которая также заходит в тупик: возникает ситуация, неразрешимая на каузальном уровне. Только после этого в ментальное тело попадают зерна будущих размышлений, в которых лишь по косвенным отблескам можно прозревать исходное буддхиальное противоречие.

Типичный пример такого положения это возвращение Ивана-дурака к коньку-горбунку после того, как царь, увидев золотое перо жар-птицы, дает Ивану очевидно невыполнимое задание: поймать ее и привезти во дворец. Налицо каузальный тупик, поскольку естественный выход из ситуации — усекновение собственной головы — героя сказки не устраивает. В результате включается канал Близнецов, и Иван начинает интенсивно думать: не о своих ценностях, надо полагать, а в чистом виде о каузальном плане: как все же доставить птицу или спасаться от царского гнева. В этом же смысле выступает и конек-горбунок, предлагая (ментальный) план поимки экзотического образца фауны, хотя вскользь и отмечает буддхиальную причину, приведшую к столь тяжкому каузальному тупику: это противоречие между ценностями: с одной стороны, скромностью и осторожностью, предписанными Ивану коньком-горбунком (читай: атманическим телом), а с другой — жадностью и тщеславием, заставившими Ивана взять перо с собой и легкомысленно любоваться им, вынимая из тряпицы.

Интересно, как бы отреагировал Иван-дурак, если бы конек ограничился указанием на описанное выше этическое противоречие; во всяком случае ясно, что ум (в отличие от заднего ума) в данном случае должен заниматься именно каузальной проблемой, а точнее, обрабатывать близнецовские проекции каузального тупика на ментальное тело.

Читатель может возразить, что умный человек тем и отличается, что обдумывает варианты событий, еще не происшедших, но имеющих некоторую склонность к тому, чтобы произойти. Это, конечно, справедливо, но нельзя слишком точно привязывать события к линейно текущему времени. Безусловно, у каждого события есть некоторый момент, когда оно, собственно, случается (так сказать, его эпицентр), равно как и место, где оно происходит. Но оно оказывает существенное влияние на соседние (и по времени, и по месту) события, так что можно говорить о некоторой его плотности распределения в пространстве-времени, и в конечном счете оно ощущается всегда и везде: и в прошлом, и в будущем, и на любом расстоянии от места, где оно непосредственно произошло, — в полном соответствии с принципом единства мира. Поэтому человек с проработанными Близнецами и чувствительным ментальным телом часто способен на довольно точный прогноз, а его ошибки будут, скорее всего, связаны с внезапным включением канала Тельца, что всегда влечет изменение курса и зачастую характера событий.

Таким образом, если у человека возникает яркая мысль о будущем (или прошлом) событии, вполне вероятно, что она выросла из семени, доставленного близнецовским каналом, и сигнализирует о будущем (прошлом) каузальном тупике, откуда нужно искать выход.

Последняя фраза может вызывать у читателя недоумение. Если есть еще некоторый (неочевидный) смысл в том, чтобы решать проблемы, которые может быть возникнут, то уж совсем странно решать неактуальные проблемы прошлого, то есть искать выход из тупиков, которые хуже ли, лучше ли, но уже открыты и пройдены. Но если встать на эволюционную точку зрения, согласно которой общий смысл жизни человека — постепенное (в соответствии с программой, заложенной в атманическом теле) утончение и высветление всего организма, происходящее главным образом путем обучения на материале отдельных проблем и тупиков, то становится понятным, что как плохо разрешенная каузальная ситуация прошлого, так и потенциально маячащая впереди, и даже по видимости вовсе чужая, но почему-то прочно оккупировавшая мозг проблема появляется в ментальном теле для того, чтобы активизировать ментальную медитацию, ведущую к ее решению — или тупику.

Необходимо четко различать сознание, осознание и мышление. В то время как первое слово характеризует особый, наиболее фокусированный тип восприятия, второе есть название некоторых видов ментальных медитаций, в широком смысле даже просто синоним этого словосочетания. Таким образом, если сознавать можно любое тело и его вибрации, от атманических до физических, то мышление всегда есть оперирование и манипулирование с мыслеформами, то есть фрагментами ментального тела и его энергиями. Осознание есть создание мыслеформы, моделирующей в ментальном теле человека объект или явление, которые он только что сознавал. Таким образом, когда человек сознает что-либо, то его точка сборки (центр восприятия) может быть где угодно (то есть в любом теле), но когда он это осознает, она перемещается в ментальное тело и человек созерцает уже соответствующую мыслеформу, с которой может, разумеется, начать оперировать свойственными ментальному телу (и только ему) способами, то есть ее мыслить. Примером мышления может служить процесс, результатом которого является узнавание: человек воспринимает некоторый объект (любого плана), затем осознает его, то есть создает ментальный аналог и фокусирует на нем свое внимание, после чего сравнивает с определенным набором мыслеформ-образцов; если с одной из них обнаруживается тождество или сильное сходство, у человека возникает особый сигнал, точнее, ментальная вибрация, субъективно переживаемая как опознание: "Привет, старик! Сколько лет, сколько зим!"