Кремлевский пасьянс - Сергей Соболев

– Прошу, вас ждут.

Помещение, в котором он оказался, было достаточно просторным, а окружающий интерьер создавал чувство комфорта. Стол сервирован на двоих, стулья с высокими резными спинками. В углу камин, в котором весело потрескивают березовые поленья. У камина стоит высокий человек. Все его внимание, казалось, поглощено причудливой игрой языков пламени.

– Здравствуй, Авадон, – глухо произнес гость. По всему было видно, что в этой комнате он был не первый раз.

Человек у камина прислонил к стене бронзовые щипцы, неторопливо вытер белоснежным платком руки и медленно развернулся. Его серые стального оттенка глаза холодно посмотрели на посетителя, но губы сложились в приветливую улыбку.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Не называй меня генералом, – буркнул гость, оглядываясь, куда бы повесить пальто.

– Шкаф у вас за спиной. И не называйте меня Авадоном. Авадона больше нет. Он умер. Это случилось два года назад, если вы забыли.

Гость разделся и хотя на нем был штатский костюм, выправка и манера разговаривать выдавали в нем человека, имеющего за плечами немалый опыт военной службы. Павел Семенович Ремезов начинал свою службу в сорок шестом году, в конвойных войсках. Прошел суровую школу НКВД, затем учеба на юрфаке и направление в Органы. Карьера его складывалась временами нелегко, но в середине шестидесятых он провернул несколько удачных операций на ниве борьбы с диссидентами и правозащитниками, его заметили в Москве и предложили работу в центральном аппарате КГБ. Свой шанс он не упустил и в восемьдесят третьем возглавил одно из самых мощных управлений – Второй главк КГБ. В аппарате поговаривали, что генерал-полковник Ремезов по своим потенциальным возможностям и влиянию мало чем уступает самому Чернову. А кое в чем и превосходит хозяина Лубянки. Например, в вероломстве.

– Мог бы и сам меня встретить, – недовольным тоном произнес Ремезов, напустив на себя обиженный вид. Он скользнул взглядом по обстановке, оценил убранство стола, а также количество и качество напитков и закусок.

– Неплохо ты здесь устроился.

– Вашими молитвами. Прошу за стол.

У человека, которого Ремезов назвал Авадоном, было много имен и несколько прожитых жизней. Настоящее его имя было – Константин Заровский. До сентября 1980 года Заровский числился среди кадрового состава ПГУ, но к самой внешней разведке имел лишь косвенное отношение. Он был ликвидатором, и в его послужном списке числились три удачно проведенные акции.

В семьдесят восьмом году руководство КГБ пошло навстречу настоятельной просьбе палестинских друзей и выдало «добро» на проведение довольно рискованной операции, роль исполнителя в которой отводилась Заровскому. Один из лидеров ООП пошел на прямое предательство, разорвал отношения со своими прежними товарищами и от имени какой-то мифической палестинской организации провел серию сепаратных переговоров с израильтянами. Этот человек был достаточно популярной личностью среди арабов, поэтому его следовало нейтрализовать как можно скорее. Самим палестинцам эта задача оказалась не по зубам. Их бывший соратник скрывался на военной базе неподалеку от Парижа, его тщательно охраняли спецслужбы Франции и Израиля. Никто так и не узнал, как Заровскому удалось добиться цели, но факт остается фактом – палестинца нашли повешенным в собственной комнате. Акция была проведена блестяще. Официальная версия гласила – самоубийство, но подозрение пало на офицеров Массада, которые таким образом решили избавиться от человека, не умеющего держать собственное слово. Еще две его ликвидации были связаны с Польшей, с событиями, имевшими место там в восьмидесятом году. В мятежной Польше вспыхнуло восстание, возглавляемое профсоюзом «Солидарность». В страну поступали огромные денежные суммы с Запада, полиграфическое оборудование и системы связи, в средствах массовой информации западного мира ширилась пропагандистская компания в поддержку восставших. С востока над Польшей нависли Вооруженные силы СССР, концентрировавшиеся на границе для «проведения широкомасштабных военных маневров». Именно в этот критический момент на сцену был выпущен Заровский, и во многом благодаря его усилиям чаша весов склонилась в сторону Кремля, а Польша получила на несколько ближайших лет военный режим. Двумя точными выстрелами Заровский решил проблему нейтрализации поставок с Запада. Ключевыми фигурами, своего рода посредниками между Западом и «Солидарностью», являлись два польских эмигранта. Один из них проживал в Лондоне, второй в Германии, во Франкфурте-на-Майне. Оба были убиты с разницей в три дня, и налаженная схема поставок была на некоторое время парализована. Это сократило сроки, в которые удалось сломить сопротивление «Солидарности» и привести к власти в Польше военных.

В конце восьмидесятого Ремезов, тогда он был заместителем начальника Второго главка, предложил коллегам из ПГУ сделку: в обмен на Заровского он посулил им двух своих лучших офицеров. Начальник ПГУ посчитал сделку удачной, Заровский к тому времени уже считался «отработанным материалом». В своих заявлениях советское руководство не раз подчеркивало, что СССР отвергает терроризм, как средство решения проблем, но на практике к подобным методам все же приходилось прибегать. Серьезных проколов удалось при этом избежать. Исполнителей готовили основательно, операции всегда были тщательно продуманы, так, чтобы в случае неудачи подозрение не падало на соответствующие учреждения СССР и его союзников. Существовал порядок, согласно которому ликвидатор мог принять участие только в одной акции. Как правило, остаток жизни эти люди проводили безбедно, в тихой кабинетной обстановке. Крайне редко позволялось использовать человека дважды, таких случаев было не больше пяти. И лишь для одного Заровского, из-за его совершенно уникальных качеств, было сделано исключение – он привлекался трижды. И хотя Заровский сработал чисто, для ПГУ он уже не представлял прежней ценности, так что Ремезов заполучил его без особых трудностей. И не преминул воспользоваться своим новым приобретением.

Но прежде, чем это случилось, Ремезов некоторое время приглядывался к своему новому подчиненному. В недрах Второго главка КГБ существовал секретный отдел, так называемое «подразделение Л». Подобными отделами в то время располагали также ГРУ и внешняя разведка КГБ. Контрразведке всегда нужны люди, умеющие решать вопросы жизни и смерти. Заровский и здесь преуспел, он отметился в акциях, направленных на нейтрализацию ключевых фигур правозащитного движения в СССР. Погибли двое известных ученых, один попал в автокатастрофу, второй отравился газом в собственной квартире. Обе трагедии носили случайный характер и даже у близких родственников не возникло каких-либо подозрений.

В результате Заровский возглавил отдел «мокрых дел» и его личные услуги потребовались лишь весной восемьдесят третьего. Это была наиболее сложная и опасная операция из числа тех, в которых доводилось участвовать Заровскому. Его жизнь висела на волоске, но и на этот раз ему сопутствовала удача. В результате акции, в которой Заровский фигурировал под кличкой Авадон, Ремезову удалось избавиться от собственного начальника, тормозившего его карьеру. Тот умер от сердечного приступа, во всяком случае, таково было заключение медэкспертов.

Ремезов всерьез подумывал, что ему пора избавиться от Авадона, но, во-первых, это было не так просто, Заровский был чертовски осторожен, а, во-вторых, опыт и интуиция подсказывали Ремезову, что делать этого не нужно. Где он потом найдет исполнителя такого уровня? Хотя он даже самому себе не хотел признаваться, что откровенно побаивается этого человека. Иногда ему казалось, что не он использует Заровского в своих целях, а Заровский незаметно подводит его к тому или иному решению.

Совершив последнюю акцию, Заровский ушел на дно, уехав на несколько месяцев в «служебную командировку» в Западную Европу. Вернувшись, он принялся работать с удвоенной энергией, проявив свой многогранный талант в полном блеске. О некоторых его занятиях не знал даже начальник Второго главка. В октябре восемьдесят четвертого Ремезов стал постепенно вводить его в начатую им совместно с Черновым комбинацию. Заровский к тому времени уже оброс новыми именами и должностями, но номинально все еще возглавлял «подразделение Л», хотя за последние месяцы ни разу не появился на базе, где проходили подготовку его подчиненные. По приказу Ремезова он лично отобрал среди них десять человек, подготовкой которых рьяно занялись четверо инструкторов. В данный момент они как раз находились на секретной базе, где разместилось новое подразделение. Кроме Ремезова, о существовании этой группы никто среди высшего руководства КГБ не знал, в том числе и Чернов. Впрочем, Чернова редко интересовали частности, для него главным всегда был конечный результат.