Измена. Я не предавала тебя (СИ) - Екатерина Гераскина

— Бред! Вздор! Посмотри на меня. Я не могу шевелить рукой, я еле стою на ногах…

— Мне ли не знать, насколько вероломны могут быть такие вот миленькие одинокие дамочки. Кроме того, Баррель уже успел поделиться со своими сослуживцами, какая ты… скажем так… легкомысленная особа и что именно по этой причине когда-то покинула столицу.

Я ошеломленно закрыла рот ладонью, слушая, как Гельд вывернул всю ситуацию.

— И ты поверишь ему? В его вранье? — прошептала я, едва ворочая языком.

— У меня нет причин не доверять уважаемому мужчине из семейства Морэ, наследнику, между прочим. Убитому твоим подельником. Осознаешь, что оставила без продолжения род? Я бы, конечно, посоветовал тебе бежать, потому как вскоре представители Морэ окажутся тут.

— Но он все врал… — хватая ртом воздух, как выброшенная на сушу рыба, прохрипела я.

— Уважаемый аристократ до подобного не опустился бы. — Гельд презрительно скривился. — А вот такие вот дворняги без рода и племени, как ты и твой… дружок… готовы пользоваться добротой благородных мужей. Заманиваете их в свою трясину, раздвигаете ноги, а потом кричите по углам, что вас оприходовали против воли, — последние слова Гельд просто выплевывал. А я холодела все больше и больше. Его не переубедить. Он уже и виноватых нашел, чтобы прикрыть свой зад.

Мне стало страшно, как тогда, когда меня все обвиняли в измене и моя репутация была испорчена, растоптана и размазана по грязной брусчатке под ногами честолюбивой аристократии. А ведь они не люди высоких моралей, а самая настоящая чернь, цепляющаяся друг за друга и прикрывающаяся ложными и ничтожными постулатами чести, славой рода и предками, чьи кости уже истлели в могиле, и об их великих делах помнят лишь вот такие самолюбивые потомки, гордясь чужими заслугами будто своими. А сами же по себе — обычные мерзавцы, что пользуются такими, как я, не имеющими за плечами никого…

И даже теперь, когда подлый Баррель получил по заслугам, он умудрился испортить мне жизнь.

— Мой тебе совет. Беги отсюда, Этель. И пусть смерть твоего дикаря останется на твоих руках. Впрочем, кому я это говорю… Моя бы воля, я бы и тебя усадил в застенки, чтобы больше никто не смог пострадать от твоего грязного языка…

Слова Гельда ранили настолько, что я думала, просто провалюсь под землю прямо на месте. Я задыхалась от ужаса за жизнь моего зверя. Встала, больше не слушая отвратительную клевету, льющуюся из уст Гельда Дари, такого же аристократа, прикрывающегося только своим «честным» именем, под которым внутри только гниль и смрад.

Я схватилась за спинку стула дрожащей рукой, полусогнулась, потому что воздух резко перестал поступать в легкие. А тот, что был внутри, начал жечь не хуже раскаленного железа. Я еле дошла до двери, нашарила ручку и вывалилась в коридор. Перед глазами темнело, но я упорно продвигалась вперед по серому и унылому коридору, перебирая одной рукой по шершавому холодному камню.

Голова отказывалась работать, мне нужно было срочно на улицу, глотнуть свежего осеннего воздуха. Я не представляла, что буду делать, что предпринимать, но точно знала: не покину это город, не покину своего спасителя.

Глава 6

Как добралась до дома, сама не поняла, чувствовала себя механической куклой, передвигающей руками и ногами. Только какой-то поломанной, бракованной от рождения. Почему я попадаю в похожие ситуации? Почему мне никто не верит? Голословно обвиняют в том, к чему я не причастна. Что же это за Судьба у меня такая? А ведь я ушла, покинула столицу опороченная и растоптанная, чтобы начать новую жизнь. Спрятаться от пересудов и уничижительных взглядов. И что в итоге?

Раньше пострадала только я, моя честь и гордость, сейчас же пострадает ни в чем не повинный оборотень, что защитил меня от насилия. А все потому, что он «без роду и племени», как сказал Дари. Да заносчивый гад о нас думает как о скотине какой-то. Хотя чего это я. Моя свекровь была подобного же мнения и всячески отравляла мне жизнь, пока Керстен служил на границе и боролся с порождениями Пустоши. Впрочем, подруги леди Гвендолен себя тоже не сдерживали, видя отношение хозяйки дома, и всячески завуалировано, а некоторые даже открыто указывали мне мое место. Зря я раньше терпела нападки этих леди. Ни к чему хорошему это не привело. Стервятницы просто поняли, что я не защищу себя, и пользовались этим.

«Но сейчас я не дам в обиду волка. Плевать на себя, что-нибудь придумаю. Я пойду к главе города. Переговорю с ним. Черт! А ведь он — отец Гельда».

Я закусила губы. Слезы отчаяния покатились по щекам. Что же делать? Сколько бы я ни взращивала внутри себя злость, так и не понимала, что предпринять. Каким законным способом его вызволить?

Но похоже, последнее я спросила вслух.

— Пойдем в наступление! — безапелляционно заявил Лорд. Только сейчас я увидела его, сидящего на крыльце и ожидающего меня.

— Ты видишь здесь армию? Каким образом ты собрался вытащить волка?

— Разнесем там все к чертовой бабушке, — махнул кот лапой и сжал пухлые пальцы в мохнатый кулак. — Подожжем и выкурим, как цыплят!

— Ты предлагаешь мне спалить казарму стражи, — нервно хохотнула я.

— Я предлагаю не ждать справедливости. — Кот провел когтем поперек шеи и явно был настроен радикально.

— И куда только делась твоя законопослушность? — проворчала я.

— Испарилась. А этому смазливому Гельду я лично морду расцарапаю, чтобы неповадно было своей харей приличных фамильяров в заблуждение вводить! Мурло гнилое!

— Просто надо смотреть не на обертку от конфеты, а на содержание, — проговорила я и поморщилась от боли. — Ладно. Пошли, кровожадный мой.

Я, кряхтя, поднялась по ступенькам. Открыла замок и толкнула дверь. Силы как-то разом покинули меня. Я с трудом сбросила с плеч плащ, а чтобы повесить его на гвоздь, так вообще совершила личный подвиг. Впрочем, процедура раздевания была не лучше. Я решила сперва выпить обезболивающего и подождать на стуле, пока оно подействует на меня.

— Что они с тобой сделали? — ахнул Лорд, что пришел в мою лечебницу, как я именовала про себя комнату для пострадавших. — С моей ведьмой…

Я не стала обращать на него внимания, сосредоточилась на том, чтобы снять платье. Промучилась почти полчаса, прежде чем стянула ткань с больной руки, оставаясь в легкой нательной сорочке на тонких бретельках.

Сама прослезилась от вида опухшей руки. Подошла к полке, чтобы подыскать подходящую мазь для лечения. Густо намазала и перебинтовала руку. Стало немного легче. Как была,