Демон - Телохранитель - Юрий Холоденко

  Я взглянул на свою руку, она все также была черна, но на нее откуда-то падал зеленый свет. Из моих глаз, вдруг понял я. Они светятся! Я снова взглянул на нее. Свет из моих глаз двумя фонариками осветил всю постель, и прекрасную... ждущую... Алинилинель.

  Я смутился, почувствовав себя умственно отсталым, и снова закрыл глаза. Всмотрелся в себя, и начал пить темную силу, укрывающую меня черным покрывалом, пряча куда-то внутрь себя, в потаенные уголки сознания. Открыв глаза, я сразу заметил изменения. Комнату заливало зеленое зарево. Взглянув на руку, я увидел, как темная корка растрескалась огромными айсбергами, истаивая на глазах. И вот от нее остались только крупицы... Вот и они истаяли... Я светился зеленым ровным светом!

  Со счастливой улыбкой я перевел взгляд на Алину, и шагнул к ней.

  - Иди ко мне, - она распахнула объятия, у нее в глазах стояли слезы, - ты, ты такое можешь, ТАКОЕ!!!... - она улыбнулась, - я заберу тебя к себе, и никто нас не сможет разлучить... Конечно, если ты сам этого захочешь...

  Она положила свою голову мне на грудь, - ведь захочешь, правда?! - она с надеждой посмотрела мне в глаза. - Мой Дом Полуночной Лилии примет тебя... А если не примет... Я сбегу с тобой, куда угодно. Хоть на окраину Мертвых Миров.

  В ответ я, тепло и слегка ошалело улыбнулся, и ... приник к ее губам в страстном поцелуе.

  Она ответила также пылко, обняв меня ногами и руками, как бы говоря - ты мой. ВЕСЬ МОЙ!!!

  Мы упали на кровать, уже не слыша соседей сверху. Не думая ни о чем, и не оком кроме друг друга...

  Я начал осыпать поцелуями ее тело, шейку, глаза, уши. На миг я отвлекся, уши имели какую-то странную форму, утонченные слегка заостренные... Ну и бог с ними...

  Шелковистые волосы щекотали мне лицо, и я снова принялся за поцелуи. Белоснежная грудь почти не светилась на фоне обнявшей ее, моей светящейся руки, но была столь красива, пленительно маняща... Я начал ласкать ее, взявшись губами за правый сосок.

  Алинилинель выгнулась, как будто ее ударило током, и всхлипнула. Я продолжил, нежно лаская грудь языком. Она стала извиваться и тихо постанывать... Я переключился на левую. Стоны стали громче. Я взялся руками за грудь, снова поднялся к лицу, и поцеловал ее в губы. Они буквально горели, она страстно отвечала, глаза ее были закрыты, и я спустился к животу. Осыпал его поцелуями, сделал несколько кругов вокруг идеального пупка, и спустился ниже...

  Она вскрикнула, так, что на миг удивленно замолчала, кровать сверху. Я продолжил нежно целовать ее... пылающий цветок, активно и все, также нежно работая языком. Алинилинель еще сильнее выгнулась, закинула голову назад и начала громко стонать, почти кричать. Кровать сверху замолчала совсем, видимо устыдившись своих жалких потуг на совершенство.

  Мое тело тоже пылало от наслаждения и неуемного желания. Я вздохнул и поднялся меж ее раздвинутых ног, желая снова поцеловать в губы. Алинилинель открыла глаза, нежно улыбнулась, на миг сосредоточилась, и что-то сделала... Я замер как пораженный молнией. Ее зеленый росток слился с моим внутренним светом, соединив нас воедино...

  Зеленая энергия волнами гуляла из одного тела в другое. И не только энергия, понял я во время поцелуя...

  Я чувствовал, ВСЕ, что чувствует она и наоборот. Сказочное ощущение... Я понял, что тоже выгибаюсь от наслаждения, приблизившись своим естеством к ее пещерке...

  Так, остановиться. Прийти в себя. Передохнуть. Я, собравшись снова начал целовать ее грудь. Но, как-то по другому, значительно нежнее, страстнее, теплее, приятнее... Потому что каждое касание к ней я чувствовал как к себе. А ее касания, желания и ощущения ко мне, как свои. Я увидел себя со стороны, как видела и представляла себе она. Большого, сильного, божественно красивого... ЖЕЛАННОГО. Нестерпимо желанного. Она выгнулась от вожделения. Я еле сдержался, чтобы не войти в нее сразу. Осыпал поцелуями живот, и вернулся к розе...

  Стал осыпать ее поцелуями, очень нежно. Как никогда до этого в жизни, просто погибая от обоюдного наслаждения. Ее стоны срывались на крик, крик срывался на стоны, я почувствовал, что она больше не может. Не может ждать ни секунды...

  И вошел в нее. Крик наслаждения разорвал тишину, на несколько этажей вверх и вниз. Завистливо и пристыжено скрипнула кровать сверху...

  Мой мозг пылал вместе с нею, ловя эманации ее наслаждения. Похоже, мы стонали вместе, кричали и рвали диван...

  Пытаясь проникнуть, как можно глубже друг в друга...

  Наше общее сознание плавилось и таяло, показывалось и тонуло, захлебнувшись, как вершина айсберга в бурном океане наслаждения...

   Я ощутил приближение моего взрыва, точнее, ее... А, в общем, какая разница...

   Нашего общего взрыва...

  В голове взорвался фейерверк, унося в потоке нестерпимого наслаждения все, и всех и меня...

  ***

  Утро началось со звонка в дверь. Открыв дверь, мама обнаружила на коврике небольшой черный пакет с изображением букета роз, в котором находилась бутылка с красным шампанским и коробка шоколадных конфет. Там же находился бумажный конверт, в котором лежали деньги, и записка с одной строчкой "Извините за дверь". Мелкими купюрами, не много, но все же... Приятно! Ценят, любят, уважают...

  Я очнулся утром, от того же звонка, свежим бодрым, белым и в обнимку с Алинилинель. Она открыла свои изумрудные глазки, чмокнула меня в нос, сняла с меня свою очаровательную ножку и произнесла, совершенно понятным мне языком:

  - Как спалось, милый?

  Я почесал затылок, улыбнулся, нежно приобнял ее и искренне сказал:

  - Непревзойденно, заинька! Чудесно и восхитительно! Что странно, даже выспался...

  Она разулыбалась, полезла под простынь, обнаружила что искала, и оседлала меня, сверху, страстно прильнув к моим губам. Я натянул простынь на голову, крепко обнял ее, и занялся тем, чем больше всего хотелось, теперь уже медленно, размеренно, чисто для удовольствия... Не сговариваясь, мы выбрали средний приятный темп, и баловаться с магией не стали, все-таки утро, оно конечно божественно, но отрубиться как ночью, не хотелось. Закончив по-человечески, тихо и пристойно, ну почти тихо, мы продолжили лежать, блаженствуя, как лежали. Она, на мне обняв меня ногами, а я нежно поглаживал ей спинку, и мягко зарывшись в волосы, их трепал...

  Вчера же мы так и не нашли простынь, вдруг пришло мне в голову. Точнее мы ее даже не искали. Не беспокоя Алинилинель, я освободил часть лица от материи, и взглянул на окно...

  Оно было аккуратно занавешено шторками...

  Ох, и мама... Не стерпела таки, влезла в комнату, навела свои порядки, побеспокоившись о детках... А мы между прочим голые были, хотя чего мне беспокоиться она моя мама, а Алинилинель и подавно, они же женщины, легко поймут друг друга. Хотя может и нелегко... Я мысленно отмахнулся, какая разница. Мне сейчас хорошо, как никогда, и за уют я маме остался благодарен. Даже очень!