Архитектура. Что такое хорошо и что такое плохо. Ключ к пониманию - Анастасия Михайловна Головина

архитектор-профессионал – не просто «художник, он так видит», а он ЗНАЕТ и закладывает гармонию пропорций одновременно и в деталях карниза, и других частях, и в больших пространствах по ширине, глубине и высоте. Суть работы с пропорциями в том, что архитектор при проектировании сравнивает буквально ВСЁ со ВСЕМ, а не что-то одно с чем-то другим, как это делает неопытный зритель. Кроме того, тут вступает в игру материальность архитектуры.

Даже если мы нарисуем фасад с очень красивыми пропорциями, его надо будет построить. И окажется, что строительные материалы имеют определённые размеры. И не хотят подчиняться вашим прочувствованным душой идеям гармоничного пропорционирования. Люди без художественного образования решат, что это неважно. Пусть будет фасад три метра – раз это половина стандартного бревна – удобно и дёшево резать пополам. «Зачем делать стену на двадцать сантиметров длиннее ради каких-то пропорций?» Человек с образованием и (или) развитым художественным вкусом, понимающий важность пропорций, столкнётся с заказчиком, желающим сэкономить, с рабочими, которые привыкли делать определённым способом, с водителем машины, который откажется перевозить нестандартный распил. Попытка следовать пропорциям будет усложнять и удорожать строительство.

Более того, гармоничные пропорции на чертеже ещё не означают автоматически гармонию пропорций в построенном здании, потому что добавляется точка восприятия и перспектива (с этим архитекторов тоже учат работать).

Вот тут нужен профессионал, который или сможет создать пропорциональную вещь, используя тот ограниченный набор материалов, который ему предоставили, или иметь очень сильную волю, чтобы подчинить технические задачи – творческим. Когда это получалось – рождались вещи, которые попадали в учебники архитектуры.

Пока архитектор присутствовал на строительной площадке и в строительстве использовались материалы, которые добывались и изготавливались вручную, – проблем не было. Что надо, то и выпилят по размерам под руководством архитектора. Сложности начались с появлением промышленного производства и материалов, которые изготовили заранее, а не под конкретные нужды. Поэтому старые здания и кажутся нам более гармоничными. В них действительно было больше возможностей для создания того, что требуется для красоты именно этого места.

Если делать хороший типовой проект и под него заказывать на производствах детали определённых размеров, можно эту проблему обойти. Но это должен быть довольно большой заказ, чтобы было выгодно производить много нестандартных деталей, например партию фигурных кирпичей. Любое промышленное производство, в той или иной степени – типизация – приведение к одинаковым элементам. Поэтому в типовом строительстве тоже бывают очень хорошие, грамотные и гармоничные решения – там, где под них подвели производственную базу.

Но увы, типовые проекты – не всегда индивидуальные детали для данного типа зданий. Например, в Советском Союзе с середины 1960-х гг. для удобного взаимодействия производств между собой был введён стандарт всех элементов в 600 мм (60 см). Все детали для строительства выпускались кратными этому модулю. Панели для стен и перекрытий, типовые лестницы, облицовочные материалы. Все они кратны 60 см – если это крупные вещи, для мелких – типа плитки – существует размер 30 см – половинка этого модуля. Это позволяет производить стены на одном заводе, перекрытия на другом, лестницы на третьем, кабины лифтов на четвёртом и всё это довольно легко собирать в единое целое. Называлось это унификацией и стандартизацией. Это решение удобно технически, довольно дёшево, когда стоит задача расселить людей и организовать им минимальный комфорт, но мы получили в архитектуре второй половины XX века очень жёсткую сетку.

Жёсткая сетка – это плохо, потому что она редко имеет отношение к красивым пропорциям. Нам ближе всего природные соотношения, пропорции человеческого тела (вспомним Витрувия и его аргумент, почему греческая архитектура – это хорошо), которые совершенно не укладываются в жёсткую сетку. Более того, именно так мы отличаем природное от искусственно созданного – наш глаз оценивает, насколько много повторяющихся элементов и насколько жёсткую систему создают эти повторения. Природа – максимально многообразна и приятна глазу. Унифицированная архитектура с одинаковыми повторяющимися элементами сразу считывается как искусственная среда, далёкая от пропорций природных объектов в целом и человеческого тела в частности. Далёкое от природных пропорций плохо воспринимается чувствами, даже если объективно, по многим критериям, это хорошая архитектура.

Архитектуре приходится всё время балансировать между этими двумя крайностями. С одной стороны, она по определению – искусственная среда и не может соперничать по многообразию и сложности с природой, с другой – зритель хочет живых природных пропорций. Архитектура ручной работы кажется приятнее, чем сделанная на заводе по заданным и повторяющимся в деталях размерам. Но она сразу становится очень дорогой, особенно в условиях технологической цивилизации. Есть ли решение? Да – и оно в математике и пропорционировании.

Потому что типовые элементы можно изготовить по метрической системе – как это было сделано в СССР. А можно использовать более сложные системы – например, за основу модулей взять числа Фибоначчи – 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34. И выпускать элементы на основе такого ряда. Эти элементы будут сочетаться друг с другом, технически их можно будет легко стыковать, но они будут создавать более сложное пропорционирование.

Квадратная сетка и «одеяло Фибоначчи». Схемы

Мы можем взять типоразмер в 60 см, сделать сочетающиеся друг с другом элементы и получить простую дешёвую сетку.

А можем взять несколько типоразмеров, например, из ряда Фибоначчи – я взяла 5–8–13 – то есть все прямоугольнички имеют размер стороны или 50 мм, или 800 мм, или 1300 мм и тоже сочетаются друг с другом, потому что 5 + 8 = 13. Для использования подобных сеток достаточно только на первом этапе наладить производство разных типоразмеров (как с фигурным кирпичом – в сравнении с огромным производством это небольшие затраты), а дальше или использовать готовые схемы-сетки, или немного включать голову. Это один из вариантов, как это может работать, просто схема. Я называю её одеялом Фибоначчи, потому что привожу как пример лоскутного одеяла. Сейчас многие мастерицы пэчворка делают одеяла из квадратиков – для простоты работы на машинке. Но так уходит смысл лоскутного одеяла из остатков ткани. С одной стороны, для упрощения, а с другой стороны, для того чтобы использовать все обрезки – и большие, и маленькие, можно использовать подобные схемы и собирать ненамного более сложные одеяла, но красивые и более практичные в использовании лоскутков разных размеров. При переносе этой схемы в архитектуру всё усложняется, но принцип понятен: математика – это ответ на вопрос, как примирить ручную работу и естественные пропорции с промышленным производством.

Числа ряда Фибоначчи