Центр мира - Михаил Кречмар

Внутри это строение выглядело значительно презентабельнее, нежели снаружи. Светлые строгие стены контрастировали с тёмной мебелью в стиле «техно», светильники скупо поблёскивали никелированными ободами.

– Здорово, – улыбнулся Зим. – Приятный интерьер. Ничего лишнего.

– Это у меня приёмная зала, совмещённая с кухней, естественно. Дальше – спальня и библиотека. Я в Асунсьоне и Каракасе замечательную коллекцию русских книг собрал.

– А сколько у тебя вообще комнат-то?

– Пять, плюс две ванные комнаты c туалетами. Кстати, одна из них прямо и направо.

Зим кивнул и проследовал в указанном направлении. Через секунду он вернулся несколько обескураженный.

– Что там? Змея?

– Нет. Погляди сам.

Ухонин заглянул в чистую, отделанную розовым пластиком ванную комнату. В раковине сидел здоровенный, с кулак, волосатый паук и злобно шевелился.

– Тьфу ты, чего так робко-то! – Игорь выскочил на кухню и вернулся оттуда с бутылкой водки «Смирнофф», из которой плеснул полстакана на нарушителя спокойствия. Паук попятился и исчез в сливном отверстии.

– Эк ты его, безжалостный, – с осуждением произнёс Зим.

– Нарушает конвенцию, – хмыкнул Ух. – Жил бы под полом, ничего бы не было. Зато он у меня мышей ловит.

– А мне водки налить слабо?

Когда Зимгаевский вышел из душевой, стол в «приёмной зале» был сервирован широкими плоскими тарелками, а посреди стола стояла жаровня, в которой скворчал огромный кабаний окорок. В дверях стояла большеглазая смуглая тонкая женщина, которая, увидев Зима, с улыбкой поклонилась.

– Мария, – представил её Ухонин.

– Como esta usted? – поклонившись в свою очередь, обратился к женщине Зим.

– Muy bien. Habla usted ingles?

– Устед, устед, – вмешался Ухонин. – Сейчас только на нём и «устед». Мария – дочь управляющего рудником, он нортеамерикано, так что за столом можешь уверенно пользоваться инглишем.

Обед, состоявший из замечательных бобов и не менее замечательной свинины, прошёл исключительно на английском языке. По его окончании Ухонин достал бутылку «смирновки» – ту самую, которой он травил паука – и поставил на стол. Мария исчезла где-то в задних комнатах.

По окнам барабанил дождь.

Ухонин налил.

Они молча выпили.

– Ну как ты в целом? – нарушил молчание Зим.

– Ну… Если учитывать, как мы улепётывали из России, то выше среднего. У меня здесь два самолёта. Я же когда-то и продал их в эту дыру. Работы хватает. Немногие рискуют летать в здешних условиях.

– Что, так хреново?

– Да не то чтобы очень… Просто приучился всё делать сам. Сам себе и диспетчер, и механик, и рабочий на взлётной полосе. А ещё грузчик, укладчик груза, заправщик.

– И таможенник, – усмехнулся Зим. – «Дури» много возишь?

– Примерно половину от общего объёма. В опасные места я не летаю. Ну, там где федералы или хефе какие-нибудь. У меня другая специализация – полёты в сложном рельефе при плохой видимости. Я груз только до здешнего аэропорта добрасываю, а там они его уже сами…

– На «Геркулесах»?

– Нет, этот какие-то бульдозеры на рудник привёз. Дурь возят мелкими грузовиками, чаще на «дугласах» военного времени.

Зим кивнул. «Дуглас» DC-3 был, по версии какого-то журнала, признан «самым совершенным техническим достижением XX века». Судя по всему, эти самолёты продолжали свою более чем 50-летнюю службу на просторах Месоамерики.

– Лучше, чем на Севере?

– Да вряд ли. У нас там высоты в две тыщи метров редкость. Здесь же всё время приходится крутиться более чем на трёх. Потоки всё время срываются. Условия сложнее, чего говорить. Но и платят более чем прилично.

– Девица-то откуда?

– Она не девица. Она донна. Да мы у Куэваса познакомились. К нему мы завтра поедем. Представляешь, он устраивает вечеринку в твою честь! Он здесь мэр, пэр, хер и всё такое. В Штатах его бы назвали наркобароном. А здесь у него что-то вроде светского общества.

– Как ты ему про меня объяснишь?

– Да так прямо и объясню. Он уже предупреждён, вообще – то. Покажут тебе и кокаиновые плантации, и пеонов, и, может, даже цех по производству. Эти ребята сейчас озаботились своей репутацией. Им не нравится, когда их держат за парий. А внятный журналёр сейчас большая редкость. Поэтому, если ты не будешь давать GPS-координаты их производственных мощностей, то тебе могут показать многое. Ну и потом, я же здесь остаюсь… Вроде как заложником твоих писаний.

– Ладно, заложник чести… Тебя тут как… Компатриоты не беспокоят?

– Ну, русские здесь есть… А что? – Ухонин резко посерьёзнел.

– Нанесли мне визит. Прямо в Штатах. Причём в моей-то глуши…

Зим коротко пересказал историю появления незнакомца в кампусе.

– Ну и… Ты ментам тамошним что-нибудь рассказывал?

– Да ну… Я даже Оноши в известность не поставил.

– Исходя из того, что ты работаешь, можно сказать, «по их рекомендации», позволительно сделать вывод, что «предложение» их ты принял…

– Я, в общем-то, сейчас и приехал к тебе обсудить две вещи…

– Если ты имеешь в виду место, куда эти друзья не смогут добраться, то это явно не тут.

– Нет. Такого места я не ищу. Собственно, я его знаю – это Японские острова. Заметь, это хорошо понимали наши компьютерные приятели, которые остались там, судя по всему, навсегда.

– Да, пожалуй, это сегодня единственное место, где иностранные спецслужбы любого государства ещё могут ощущать неудобства. Глобализация, однако.

– Ты ещё Северную Корею забыл…

– Нет, как раз не забыл. Но эта страна не является частью глобального сообщества, не правда ли? А японцы настолько изолированы именно в культурологическом смысле, что там не только долго жить в автономном режиме, а даже работать «на всём готовом» для человека романской цивилизации затруднительно. Ну а уж существовать европейцу самому по себе в тамошнем социуме, за пределами нескольких мегаполисов, имеющих слегка интернационализированную структуру, практически невозможно. Даже Китай, особенно на своём западе, в Синьцзяне, – очень многонациональная страна. Кроме того, тамошнее население настолько многочисленно, что даже коммунисты не в состоянии эффективно его контролировать.

– Это коммунисты-то не в состоянии что-то проконтролировать?

– По крайней мере, так я слышал от китайцев. В любом случае, в культурном отношении Китай – страна гораздо более открытая, чем Япония.

– Да уж. Вите и Серёже не позавидуешь…

– А нам?

– Но мы-то как раз решили, что сможем за себя постоять.

– Ты думаешь, что пришло время это доказывать?

– Пока ещё нет. Я просто хочу предупредить тебя о возможности такого визита.

– А сам-то ты что собираешься делать?

– Если честно – мне скучно, бес… Поэтому я хочу хотя бы краем глаза посмотреть на эту их так называемую Большую Игру.

– Ну-ну, – скептически покачал головой Ухонин. – Гляди, в следующий раз некому будет организовывать тебе спасательный круиз на браконьерском катере…

Алекс Зим. Ассинибойн-Сити

Тара встретила Зима по его возвращении в аэропорту. Она уже знала, что результаты поездки были признаны IEN, компанией, в которую Зим подавал резюме, более чем удовлетворительными, а значит, он сам со дня на день получит назначение в её центральноазиатский корпункт. Расставание, предопределённое с самого начала их встречи, надвигалось, приближалось вплотную и, судя по всему, его приближение отнюдь не радовало женщину. Несмотря на то что Тара была вполне самодостаточной дочерью какого-то третьестепенного вискарного короля острова Эйре, ей в тридцать лет уже хотелось какой-то определённости в личной жизни. Два года назад, повстречав Зима, она решила про себя, что это будет её последний роман, после которого она займётся поисками достойной партии.

Алекс, в свою очередь, с самого начала аспирантуры взял себе за правило не обращать внимания на американских женщин. Опытные люди подсказали, что простая попытка ухаживания за американкой может повлечь за собой обвинение в сексуальном домогательстве – с последующим судебным иском. На счастье, в университете штата Маскегон, как и в любом другом американском университете, училось огромное количество студенток и аспиранток из самых разных стран мира – от Кении до Аргентины.

С Тарой он познакомился на какой-то интернациональной вечеринке, где она поражала политкорректных американцев умением пить виски «в один глоток».

– Мои предки делали виски восемь поколений! – гордо заявила она. – Во мне кровь наполовину смешана с виски, так что же сделается от двух или трёх стаканов нашего фамильного зелья?

Зим глядел на это представление несколько скептически, пока ему не пришла в голову идея подсчитать порции. На какой-то миг он задумался, а затем принял вызов. Отвозя бесчувственное тело Тары к ней на квартиру, он оставил у изголовья записку, предлагавшую матч-реванш на территории ресторана «Голубая сойка».