Всходы (ЛП) - Торнтон Джэйми

Шприц выпал из ее рук, глаза закрылись, и она упала, словно уснула стоя. Мужчина в скафандре подхватил ее и осторожно уложил на пол, смягчая ее падение. А затем он отскочил от нее, осматривая свой костюм, словно он был покрыт красными муравьями.

Когда он не обнаружил на костюме ни дыр, ни порезов, то опустил руки. Мужчина глубоко вздохнул, но никаких звуков не было слышно, кроме шелеста одежды и низкого свиста, выпускаемого из баллона.

Я закрыла глаза и растворилась в кровавом море. Метал ударялся о метал. Послышались шаги. Зашелестел пластик палатки.

Открыв глаза, я увидела, как мужчина подошел и забрал поднос с пробирками.

Доктор приподнялась, попытавшись проползти несколько метров. Руки и ноги женщины увязали в грязи, словно к ним подвесили гири.

- Что происходит? - спросила она.

Горло саднило. Мое чертово горло. Все тело зудело, но ремни удерживали меня. В желудке разгоралось пламя, и я сильнее натянула путы.

Ремни немного ослабли.

Доктор рассеянно осмотрелась, словно не видела говорящего, а затем, лишь вскользь взглянув на меня, стала рассматривать что-то у стены. Я вытянула шею, но ничего не увидела. Мне ничего не было видно, ничего, что могло бы привлечь ее внимание. Женщина смотрела на кого-то так, словно увидела призрака.

Но этим "кем-то" была вовсе не я...

- Это не должно было случиться, - проговорила она, обращаясь к стене. - Знаю, - продолжила женщина, словно отвечая кому-то. - Понимаю, мы все понимаем. Мутация была непредвиденной. Очевидно, что никто и подумать не мог...

Женщина смущенно отвернулась.

- Это единственный шанс. Но есть вероятность того, что воспоминания не сохранятся. В какой-то миг вы будете помнить все, а иногда совсем ничего...

Она замолчала, прислушиваясь. А затем продолжила.

- Такое возможно. Но здесь есть психолог. Никаких гарантий мы не дадим. Но ты сильна. Вряд ли с психикой возникнут проблемы.

Я подвигала рукой и ослабила ремень на левой руке. Громкое жужжание наполняло комнату, словно кто-то запустил генератор. Я осмотрелась, стараясь найти источник. Уши закладывало, и это должно было оградить меня от жужжания, но тщетно. Гул становился громче.

Я осознала, что гул исходит из меня. Он внутри моей головы.

- У нас есть план, - проговорила она, едва пробиваясь сквозь гул в моей голове. - Лагерь Мендоцино. Мы отправим тебя туда, и все будет хорошо. Мы найдем настоящее лекарство.

Слезы стекали по ее лицу. Она не отводила глаз, не моргала и не утирала их. Женщина изобразила, что делает кому-то укол. Она провела ладонью в воздухе, словно ласкала кого-то, и провела пальцами, будто убирала непослушный завиток.

- Выпей немного воды, пока есть возможность, - она схватила чашку и осторожно, как будто обращалась с ребенком, пыталась напоить кого-то. - Я буду здесь. Не покину тебя. Обещаю.

Она поставила чашку на грязный пол, слезы текли по ее щекам. Женщина обхватила руками колени и стала раскачиваться взад-вперед.

Она поднялась на ноги, словно кто-то щелкнул выключателем. Дыхание женщины стало затрудненным и прерывистым. Лоб заблестел от проступившего пота.

Она сходила с ума, но я и сама чувствовала себя ненормальной, потому что жужжание в голове возрастало, становилось все настойчивее, и мне нужно было сделать хоть что-то, чтобы остановить это.

Я смотрела на все словно через фотофильтр с розовым оттенком, но все было довольно отчетливо. Никакого искажения, хотя желудок до сих пор обжигало. В голове до сих пор стоял гул, но теперь он был довольно приятным. Женщина лежала в грязи. Легкий ветер колыхал полог палатки. Голоса снаружи стали громче.

Мои веки отяжелели, будто ждали чего-то, чтобы закрыться. Словно в ожидании, что произойдет что-то важное. Слюна наполнила мой рот, и какая-то часть меня понимала, что она стекает с моего подбородка и спадает на грязный пол. Кроме меня никто этого не замечал.

Я чувствовала, что сейчас нахожусь где-то совсем в другом месте. Я была девушкой, которая смеялась со своими друзьями; девушкой, которой причиняли боль, но она по-прежнему любила. Была той, кто всегда вставала между своими друзьями и опасностью. Той, кто мечтала жить со своими друзьями в райском саду. Той, кто вечно будет злиться на себя за то, что не окончила школу и не посетила школьный выпускной. Но это желание, сожаление смешивались в жаркий туман, и я не смогла вспомнить, почему всплыли такие ощущения.

Фигуры преградили мне путь. Силуэты, тела. Шестеро из них. А седьмой был в белом скафандре. Остальные были темными, хотя свет горел.

Они были мне знакомы.

Откуда-то я их знала. Темные коробки, грохот колес поезда, смех... Воспоминания крутились на кончике языка, а затем я сглотнула. Все исчезло, и боль в горле вернулась. Смятение жалило словно пчела. Я отшатнулась, как от удара. Но не могла пошевелить руками. В голове словно роились пчелы, гул разрастался.

- Она рассказала нам о том, где вы были, - сказал мужчина в белом.

- Она не сделала бы этого, сказал один из темных силуэтов.

- Посмотри на нее. Она не хочет превратиться в это.

Тишина, лишь жужжание, чертово жужжание. Габби посмеялась бы, если бы я сказала ей, что схожу с ума. Сначала говорю сама с собой, теперь меня атакуют насекомые. Была ли здесь Габби? Я рассматривала каждого. Хмурые лица, кровавые укусы, дети моего возраста, но я не узнавала их. Знакомые, но...

Женщина на земле дернулась. Судороги прошли по ее телу. Группа отскочила назад, словно неожиданно оказалась на краю обрыва.

- Я позволил вам увидеться с ней, посмотреть, что произойдет. Это не займет много времени.

Самый высокий из них со светлыми глазами и застывшим взглядом выступил вперед. Очертания его тела были смазаны, словно его нарисовали.

- Убейте меня.

- У вас есть время, чтобы остановить процесс. Мы позаботимся о вас...

- Я понимаю. Убейте меня.

Человек в защитном костюме вытащил шприц и вакцину. Меня беспокоило то, что я забыла имена, но голоса угадывались. Габби разозлилась бы, если узнала, что я забыла такие важные вещи.

Медик вводил инъекцию каждому. Они тихо переговаривались между собой, но я не могла ничего услышать из-за жужжания. Мне хотелось закричать на них, сказать, чтобы они говорили громче, иначе им несдобровать.

Одно тело легко опустилось на пол, словно перышко. Остальные помогали друг другу сесть.

Словно по волшебству ремни ослабли, и я смогла освободить запястье. Человек в медицинском костюме не заметил этого, поскольку пристегивал запястья, шеи и ноги, пока люди падали, как подкошенные.