Позови меня, любовь - Андреа Йорк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты должна это сделать, — прошептал он ей прямо в ухо.
— Вовсе нет! Очевидно, что мои родители и Сайлас не хотели, чтобы я видела этот конверт! А они заботились обо мне, пойми ты это. — Ей вспомнились слова Харви о том, что приемные родители иногда решают не рассказывать детям об их истинном происхождении. Теперь получается, что его замечание имеет к ней самое непосредственное отношение. — Сожги конверт! — потребовала она. — Я не желаю знать…
— Черт тебя побери, Джоан! — рявкнул он. — Прочитай что там написано, или я сам все расскажу тебе!
Она заткнула уши, не желая слушать его. Еще раз выругавшись себе под нос, Харви почти отнес ее на софу.
С окаменевшим лицом, дрожа всем телом, она с ним рядом. Харви вытащил документы из конверта и сердито бросил их ей на колени.
— Ты не имеешь никакого права заставлять меня читать это, — сказала она прерывающимся от волнения голосом. — Я не хочу марать грязью память о родителях. Не хочу, чтобы моя жизнь вывернулась наизнанку.
— Но это уже случилось! — безжалостно заявил он.
Она судорожно вздохнула.
— Нет. Я смогу пережить то, что забеременела от человека, который совершенно не интересовался мной. Могу пережить смерть матери и тяжелую работу в Африке. Но не переживу того, что могло бы изменить мое отношение к родителям.
— Нет, сможешь. Вместе мы сможем справиться с чем угодно, — сказал он, к ее удивлению. — Это задевает нас обоих.
Он повернулся к Джоан, и сердце ее дрогнуло. Во взгляде его бездонных, темных как ночь глаз было столько нежности, что она почувствовала себя обескураженной и беззащитной перед ним.
— Я понимаю, тебе нелегко, Джоан, ты считаешь, что у тебя не осталось сил на то, чтобы встретиться лицом к лицу с новыми неприятностями. Но ты сделаешь это, — тихо и проникновенно сказал он. — Я помогу тебе.
— К… как? — нервно запнувшись, спросила она.
— А вот так.
Мягкая улыбка осветила его лицо подобно солнечному лучу; он положил ладонь на ее затылок, и сердце Джоан забилось сильнее. Придя в смятение от того, что не в состоянии освободиться, она посмотрела на него смущенным взглядом и нервно облизнула пересохшие губы — надо было что-то сказать.
Но Джоан не успела. К ее ужасу, Харви сам начал бормотать притягательно-нежные, убаюкивающие слова. Она чувствовала, что ей хочется прийти в его объятия, успокоиться в них; крайнее отчаяние заставляло ее желать этого всем сердцем.
Джоан была не в силах оторвать взгляд от чувственного, красиво очерченного рта Харви, ощущая, как ласковые, интимные слова проникают ей в душу. Она не могла заставить его замолчать… да и не хотела.
И тут Харви поцеловал ее. Джоан даже не успела пошевелиться. Это было так не похоже на то, чего она боялась, и на то, что испытывала прежде. На этот раз губы мужчины были мягкими, сладкими как мед, теплыми и ласковыми. Это было восхитительное ощущение. Продлись оно подольше, и она забыла бы про все свои горести.
Подсознательно испытывая чувство вины за то, что не возмущается его поведением, Джоан откинулась на крепкие руки, упиваясь разлившимся по всему телу живительным теплом.
В первый раз в жизни мужчина целовал ее так, будто это было его единственной целью. Но хотя их губы раскрылись навстречу друг другу, он вовсе не спешил переходить к более смелым действиям. Более того, спустя пару минут Харви отстранился и легко встряхнул ее.
— А теперь ты должна просмотреть бумаги, Джоан.
— О чем ты, Харви? — спросила она с недоумением.
— Взгляни на них!
Краска бросилась в лицо Джоан — оказывается, все это время голова его оставалась ясной, тогда как она на время потеряла над собой контроль!
Закусив с досады нижнюю губу, Джоан перевела взгляд на документы. Перед глазами все плыло, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться. Рука Харви лежала на ее плече, он одобряюще сжал его, и Джоан начала читать, а потом, впиваясь в строчки глазами, перечитывать свидетельство о рождении. Сердце стучало, как африканский тамтам.
— Дафна Леверинг? Так моей матерью была… Дафна Леверинг? — прошептала она. — Но кто…
Голос ее прервался. А имеет ли значение, кем была эта женщина? Главное, это не та, которую она привыкла называть матерью.
— Читай дальше, — мягко настаивал Харви.
Она тяжело вздохнула.
— Дафна Леверинг, без постоянного места работы. Отец… неизвестен.
Последняя строчка заплясала у нее перед глазами. Она была незаконнорожденной! Из пересохшего горла вырвался стон.
— Тебя удочерили, — негромко сказал Харви. — Самнер и Рейчел Кларк взяли тебя из роддома Святой Марии в Обане.
Так, значит, Харви все знал! Откуда?
— Кто тебе рассказал это? — сквозь зубы процедила она. — Сайлас, я полагаю!
Глаза Харви были опущены, и она не могла определить, правильно ли ее предположение.
— Прости, но я обещал, что никому не скажу об этом, — твердо ответил он, по-прежнему избегая ее взгляда.
— Значит, Сайлас, — решила она. — Но почему он рассказал тебе? А ты мне? — жалобно спросила она. — Я предпочла бы этого не знать! Все эти годы окружающие держали меня в неведении, и надо же было именно тебе…
— Ты должна это знать, Джоан. Рано или поздно ты все равно начала бы разбирать вещи матери и обнаружила бы свидетельство о рождении, — тихо сказал Харви.
Как бы это ни раздражало Джоан, но его логика была безупречна. Когда-нибудь факты все равно всплыли бы на поверхность, хотя лучше бы он подождал более подходящего момента. Она почувствовала, что вот-вот заплачет, но вместе с тем внутри нее нарастала какая-то холодная решимость — возможно, защитная реакция на то, что ее прежний мир разваливался на куски.
— Да, наверное, ты прав, — с горечью согласилась она.
— Взгляни, Джоан, думаю, это и есть твоя настоящая мать.
Все еще под впечатлением обрушившегося на нее удара, она медленно повернулась к Харви и увидела у него в руках массивный серебряный медальон. Внутри была фотография напряженно смотревшей в объектив молодой женщины, лицо которой показалось ей смутно знакомым, хотя, может быть, она просто выдавала желаемое за действительное. Женщина прижимала к себе новорожденного младенца с рыжими кудряшками. Этим ребенком, несомненно, была она.
— О, Харви! — вздохнула Джоан и, трясущимися руками взяв у него медальон, впилась в фотографию затуманившимися глазами, как бы пытаясь навсегда запечатлеть в памяти образ вновь обретенной матери. — Дафна Леверинг, — бессмысленно повторила Джоан.
Сама того не сознавая, она принялась раскачиваться вперед и назад, с такой силой сжав медальон в руке, будто опасаясь, что его у нее отнимут, и неожиданно разразилась сотрясающими тело душераздирающими рыданиями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});