Персонажи карельской мифологической прозы. Исследования и тексты быличек, бывальщин, поверий и верований карелов. Часть 1 - Людмила Иванова

– Что одно? – Я здесь.

– Чего два? – Два глаза на голове.

– Чего три? – Три ножки у прялки.

– Чего четыре? – Четыре соска у коровы.

– Чего пять? – Пальцев на руке.

– Чего шесть? – В санях копыл.

– Чего семь? – Звёзд в Большой Медведице.

– Чего восемь? – Ободов в бочке /копыл в санях/.

– Чего девять? – В человеке дырок.

– Чего десять? – Десять ногтей на пальцах ног.

А потом ещё спросил: «Дорог ли килограмм чеснока на севере (в Архангельске)»? Ещё это спросил, а потом ушёл. А та смогла ответить, так ничего ей не сделал.

ФА. 2606/20. Зап. Лавонен Н. А., Онегина Н. Ф. в 1980 г. в д. Софьянга от Канноевой Ф. С.

Крещенская баба утащит в прорубь

13

Meitä varauteltih: anna työ oletta, pahavirkaset ta mitä ruatta pahua, ni Vierissän akka teijät avantoh, ta kaikki… A nähnyn ei ole ni kenkänä, mimmoni še oli Vierissän akka. A šiitä vain oli še pakina, että Vierissän akka avantoh viey ta kaikki kun ottau niin, ku lähtenettä pihalla illalla juokšentelomah ta kaikki. Še Vierissän kešellä… Šiitä mänöy še Vierissän akka avantoh. Še avannošša on Vierissän akka, kuuluu, avannošša on olija… Šitä varasima kaikin.

Нас пугали: если вы будете плохо себя вести да поступать будете плохо, то Крещенская баба вас в прорубь утащит и всё. А никто не видел, какая она, эта Крещенская баба. А был только такой разговор, что Крещенская баба в прорубь утащит и всех схватит, кто вечером на улице будет бегать. Это в Святки.

А потом эта Крещенская баба в прорубь. Эта Крещенская баба в проруби, в проруби живет… Ее мы все боялись.

ФА. 2926/13. Зап. Конкка А. П. в 1980 г. в п. Калевала от Киелевяйнен У. М.

14

Lukun tuakši mäntih, aitan lukušta käytih kuuntelomah. Šiitä kolmen tien ristivykšeh, mistä kolme tietä mäni ristih, šiinä käytih kuuntelomah. Avannolla käytih kuuntelomah. Riihen lukkuh käytih kuuntelomah… Mitä kellä kuuluu. Tapa oli šemmoni.

Še oli niin kauhieta, Vierissän akašta kertomini… Mie kyllä en ušo šemmoisih, no vopše kaikkie paistih: še on pahanruataja. Lienöyko še ollun totta vain ei… Jotta še muka kirpuou ta avantoh panou ta šemmoista pahua ruatau. Lapšie pölätettih, šanottih jotta: “Vierissän akka tulou“. Šitä Vierissän akkua mainittih vain Vierissän kešellä… Vierissän akka avannošša eläy ta riiheššä ta šemmosissa ruattomissa paikoissa talvella. Äpärehet myö varasima šiitä avannošta, riiheššä ta… Kuvaušta hänen mie en muissa, no kuvattih šemmošekši pahakši. Pahakši kuvattih ta niin kun oikein paha akka oli… Varata šitä piti.

К замку ходили, к амбарному замку ходили слушать. Потом на перекресток трех дорог, где три дороги перекрещивались, туда ходили слушать. На прорубь ходили слушать. К запору риги ходили слушать… Кому что слышалось. Обычай был такой.

Это были страшные рассказы о Крещенской бабе. Я-то не верю в такое, но вообще всякое рассказывали: она плохое делает. Правда ли это было или нет… Что она, мол, упадет /на землю/, да в прорубь утащит и всякий вред делает. Детей пугали, говорили, что: «Крещенская баба придет». Эту Крещенскую бабу вспоминали только в Святки. Крещенская баба в проруби живет да в риге да в таких, нерабочих в зимнее время, местах. Мы, дети, её боялись у проруби, в риге да… Как она выглядела, я не помню, но описывали такой неприятной. Нехорошей описывали, да как будто была очень плохая баба… Бояться её надо было.

ФА. 2927/15. Зап. Конкка А. П. в 1980 г. в п. Калевала от Ватанен Т. Д.

Крещенская баба может пинка дать холодным сапогом

15

– A mi on vierissän keski?

– A se on täššä janvar’assa. Vierissän keški – tinua valetah, kuunnellah, huuhel’nikkana, vaikka mitä.

– A missä kuunnellah?

– Pihalla. Issutah kuinmonta henkie, liika henki vain pitäy olla. Ta yksi kiertäy; ta kävin mie tyttärenä kakšiko, kolme kertua. Mie varasin, jotta Vierissän akka potkuau.

Kešellä pitäis istuo, laijoilla niin varajan jotta potkuau. Kävin mie kuuntelemašša…

– Mi on se Vierissän akka?

– A mi on, aina šanotah sitä, mie en tiijä, mihän on.

– Mitä häntä varattih?

– Ka en tiijä, ei ni mitä, prosto häntä niin šanottih…

– Что такое Святки?

– А это в январе. В Святки олово льют, слушают, ряжеными ходят.

– А где слушают?

– На улице. Садятся несколько человек, один только лишний (нечётный. – И. Л.) должен быть. Один круг обводит. Ходила я девчонкой два или три раза. Я боялась, что Крещенская баба пнёт. Посередине надо бы сидеть, с краю я боялась, что пнёт. Ходила я слушать…

– Что это – Крещенская баба?

– А что это?! Всегда так говорят, я не знаю, кто она.

– Почему её боялись?

– Дак не знаю, почему. Просто про неё так говорили.

ФА. 2648/17. Зап. Лавонен Н. А. в 1981 г. в д. Тухкала от Кирилловой И. Н.

16

– Vierissän kešellä kun šanotah, jotta kuuntelomah pitäy käyvä, siitä toiset kierretäh, jotta ei tulis potkuamah tätä kylmällä kenkällä, ei potkuamah tulis. Mie olen käynyn kuuntelomah. Myö läksimä kuuntelomah, meiltä, tämän, obrasan otamma ylähyätä meiltä ta lähemmä. Iro oli tämä, hänen čikko Jouki ta hänen velli Mihhei, ta miun velli Iivana ta mie. Mänemmä tuoho miän pellolla, mänemmä kuuntelomah. Mi lienöy rošeutun, kun hyppäsimä juokšomah ta sinne i obraza jäi, vašta kevyällä löysimä, myö oikein juokšemma.

– Ken teitä sekautti, se kun rosahti?

– Mi lienöy ollou, se kun rošahti.

– Mi se rošahti, kerro, kerro?

– Totta se Vierissän akka. Vierissän akka ta myö hyppäsimä oikein juokšomah.

– A mitä hänellä oli kylmä kenkä?

– Ka niin šanotah, jotta Vierissän akka tulou, kylmällä kenkällä potkuau, kun et mahtane kiertyä hyväsešti.

– В Святки, как говорят, надо слушать ходить. Там другие обводят окружность, чтобы не явилось замёрзшим сапогом пнуть, чтобы не явилось пнуть. Я ходила слушать. Мы пошли слушать, взяли наверху икону и пошли. Про была, её сестра Ёуки, её брат Михей и мой брат Иван и я. Идём туда, за наше поле слушать. Что-то треснуло, как бросились бежать! И икону там оставили, весной только нашли. Мы очень быстро бежали.

– Кто вас напугал?

– Что-то было, раз треснуло.

– Что треснуло? Расскажи, расскажи.

– Вправду, это Крещенская баба, Крещенская баба, мы и бросились бежать.

– А почему у неё замёрзший сапог?

– Ну, так говорят, что придёт Святочная баба, холодным сапогом пинать, если не сможешь хорошенько круг обвести.

ФА. 2648/25. Зап. Лавонен Н. А. в 1980 г. в д. Тухкала от Райманниковой А. А.

Собачка Крещенской бабы

17

Vot Vierissän akkua mie en ole nähnyt, enkäi kuullut ole, ka myö hänen kera olemma pität yhteyttä. Olemma, meilä oli šemmoni tapa. Še kun oli Vierissänkeški, kakši netälie, myö kävimmä aina kuuntelomah Vierissän akkua… šiitä kun tuli Vierissän vaššen še yö, šiitä šanottih pitäy männä avannoilla, luatie Vierissän risti. Vierissänristi luatie – niin kuin tämän pituuš päre panna niin kuin rississä näin, kakši. Šiitä panna kukkie šihi ristih, kaunehie kukkie šinne rissin piähä, šiitä panna še avannon laijalla. Jotta šiitä muka Vierissän akka hyppyäy avannošta, šen rissin nenäh ta šiitä mänöy jo pois, jo loppuu še hänellä oloaika, kun še Vierissänkeški loppuu.

No tavai yhen kerran lähemmä. Kenen kera? Oliko se Ontropan Man’u vain kenen kera myö lähemmä. Šiitä pitäy ottua huppu korvih, männä šinne rissin juurilla ta šiitä vuottua. A Vierissän akka muka tulou ših. Vierissän akka šiihi tulou, šiitä

kyšyy: “Mikä yksi?“ Myö šanomma: “Minä täššä?“

Mikä kakši? Šilmät piäššä.

Mikä kolme? Puašša jalkua.

Mikä n’ellä? Lehmän tissit.

Mikä viisi? Kiäššä sormet.

Mikä kuuši? Reissä kaplašta.

Mikä šeitsemen? Otavašša tähtie.

Mikä kahekšan? Tynnyrissä vannehta.

Mikä yhekšän? Ihmiseššä reikiä.

Mikä kymmenen? Kymmenen kynttä varpahissa.

Šilloin Vierissän akka kuuntelou šen. Šiitä hän ei meitä koše. A hänellä on vielä pikkaraini koira. Še koira šiitä, mistäpäin ruvennou haukkumah, šinnepäin myö šiitä naimisih mänemmä. No. Šitä myö koiran haukkuo emmä kuullun. A še Vierissän akka kun olemma tämän loppuh šuate luket, šiitä hän ei meitä koše, ei ni mitä. Hiän hyppyäy šen rissin nenäh ja šiitä hiän mänöy, ja šiitä hiän katou. Myö jiämmä ših šiitä… Minne hän mänöy; mistä on tullun, šinne hiän i mänöy. Myö jiammä ših huppukorvih. No še on šemmoista vähäsen varauttavua, ku jiällä olet ta mitä hän rupieu ruatamah. Ei še rua mitä pahua, kun hyväsesti vaštuat, vain hänella, kun hiän kyšyy nämä kai hyväsesti. Šiita myö tulemma kotih poikeš… Još et tiijä, šiitä hiän pahana on, eläi mäne, kun et tietäne, še pitäy tietyä… Vierissän akka avannošta hyppyäy, avannošša on. Ših aikah on šiitä avanošša. Se pitäy risti panna, jotta hiän kun rissin nenäh hyppyäy, risti on pyssyššä šiinä avannon laijalla. Jotta hän kun hyppyäy, šiitä hän rissin piäštä paremmin piäšöy matkah.

– A mimmoni hän on?

– A ota šie šelvä, ei ole šitä näkyn eikä ole šitä kuulun…

Вот Крещенской бабы я не видела, и не слышала, но мы с ней общались. Было это, у нас был такой обычай. Когда Крещенье, две недели, мы всегда ходили слушать Крещенскую бабу… Вот наступала ночь перед Крещеньем, тогда, говорили, надо идти на прорубь, сделать Крещенский крест. Сделать Крещенский крест – вот такой длины две лучины положить крест-накрест. Потом прикрепить цветов на этот крест, красивых цветов поверх креста, и поставить его на край проруби. Чтобы по нему Крещенская баба выпрыгнула из проруби на вершину креста. Она уходит прочь, кончается время её пребывания, когда заканчивается Крещенье.

Ну, мы однажды, давай пойдем. С кем? Была ли это Андропова Маня или с кем мы пошли? А надо взять, чем укрыться, с головой, идти к кресту и там ждать. А Крещенская баба туда и придет. Крещенская баба придет и спросит: «Что одно?» Мы скажем: «Я здесь».

Чего два? Глаза на лице (букв.: на голове).

Чего три? У котла ножек.

Чего четыре? Сосков у коровы.

Чего пять? Пальцев на руке.

Чего шесть? Копыльев в санях.

Чего семь? Звезд в Медведице.

Чего восемь? В кадушке обручей.

Чего девять? Дырок в человеке.

Чего десять? Десять ногтей на пальцах ног.

Крещенская баба это выслушает, тогда она нас не тронет. А у неё ещё есть маленькая собачка. Откуда эта собачка будет лаять, туда мы и замуж выйдем. Но тогда мы лая собачки не слышали. А Крещенская баба, когда до конца это дочитаешь, тогда она нас не тронет, она прыгнет на вершинку этого креста и уйдет, исчезнет. А мы остаёмся там, накрытые с головой. Но это немного страшно, что ты на льду да что она будет делать. Не сделает она ничего плохого, если по-хорошему ответишь ей, когда она все это спросит. И тогда мы уходим домой… Если не знаешь, то она разозлится: «Не ходи, если не знаешь, это надо знать…» Крещенская баба из проруби выпрыгнет, она в проруби. До тех пор она в проруби. Надо крест поставить, чтобы она на кончик креста прыгнула, крест там стоит на краю проруби. Потому что когда она выпрыгнет, она с верхушки креста лучше сможет отправиться в путь.