Магия губит (ЛП) - Эндрюс Илона

— Урина, — указала я на пятна.

Андреа вытянула шею и подняла камеру.

— У нас такая прекрасная работа. Фотографировать пятна от мочи.

Я повернула голову. Такое же пятно виднелось на другой стене, прямо напротив первой.

— Что поделать, все ради прекрасного.

— Шаман? — спросила она.

— Возможно.

Все живые существа могли генерировать магию, и люди не были исключением. Магия находилась в крови, слюне, слезах и даже в моче. Жидкости тела можно было использовать различными способами. Я создавала защитные чары своей кровью. Роланд делал из нее оружие и доспехи. Но моча обычно указывала на более примитивную магию. Шаманы, ведьмы и некоторые практикующие неоязыческие культы использовали мочу. Люди, считавшие себя близкими к природе. Своеобразная связь с животными, помечающими свою территорию и рядом других первобытных ритуалов.

Линия кайенского перца казалась мне чем-то вроде оберега защиты, и присутствие мочи это подтверждало. Кто-то обозначил границу на полу и запечатал ее жидкостью своего тела, вероятно, чтобы что-то удержать. Что именно остается только догадываться. В отсутствие магии, я ничего не чувствовала, ни капли силы.

Перешагнув через границу кайенского перца, я направилась вперед, вытаскивая Погибель из ножен и стараясь двигаться справа, чтобы дать возможность Андреа сделать четкую фотографию.

Щелкнула камера. Мгновение, и снимок выскользнул из нее со слабым жужжанием.

— Еще один. . — пробормотала Андреа.

— Тут столько стеклянной посуды и хрупких инструментов на столах, и ничего не сломано. Можно предположить, что, учитывая боевую подготовку, Лоран вступил бы в драку.

— Возможно, он знал нападавшего и не счел его угрозой, пока не стало слишком поздно.

Это делало бы Адама Кемена или другого охранника главными подозреваемыми. Телохранитель не ожидал, что на него нападет человек, которого он защищает, или его собственные приятели. Ко всем остальным он бы мог попытаться применить насилие.

На трупе Лорана не было никаких ран, за исключением длинного черного шрама, разрезающего его тело от груди до паха: вертикальная линия, разделявшаяся на три части у пупка, как перевернутый отпечаток вороньей лапы или как какой-то извращенный символ мира, вырванный из своего круга. Необычный разрез. Выглядит почти как руна.

Камера щелкнула, мигнув, один, два раза. .

Ударила магия, накатившись на нас, как невидимое цунами. Андреа подняла камеру и нажала кнопку. Нет вспышки. Ни единого щелчка. Она с отвращением посмотрела на камеру.

— Черт.

Черный шрам зашевелился.

Я отступила на шаг назад.

Слабая дрожь пробежала по телу. Черная линия трепетала, ее края двигались, словно закипая. Вот дерьмо.

— Кейт!

— Я вижу.

Тело покачнулось. Цепи скрипели все громче и громче. Сила нарастала, напрягаясь внутри трупа.

Я попятилась назад к барьеру.

Живот трупа вздулся вместе с черной полосой.

Я перешагнула через линию кайенского перца. Магия вспыхнула на моей коже.

Черный шрам лопнул.

Крохотные темные тельца выстрелили в нашу сторону и, не причинив вреда, упали по другую сторону линии, заливая пол темным потоком. Ни одно черное пятнышко не добралось до нас.

Позади нас громко выдохнул Хендерсон.

— Что это за чертовщина?

— Муравьи, — ответила я.

Черный поток закручивался все медленнее и медленнее. Один за другим маленькие насекомые переставали двигаться. Мгновение, и пол был совершенно неподвижен.

Мертвые муравьи. Ведро в пять галлонов было разбросано по всему полу.

Тело раскачивалось взад и вперед. Вся человеческая плоть исчезла. Его скелет был обнажен, а кожа обвисла на костяном каркасе, как спущенный воздушный шар.

— Лаааадно, — произнесла Андреа. — Теперь это одна из самых странных вещей, которые я когда-либо видела.

*** *** ***

Встретившись лицом к лицу с самой странной вещью, которую вы когда-либо видели, лучшая стратегия: разделять и властвовать. Андреа решила просканировать место преступления, а я взяла на себя завидную задачу — опросить Хендерсона. Он не выглядел особо довольным.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я повела его к стальному столу в патио, который находился между домом и мастерской. Мы сели на стулья из твердого металла. Отсюда мы оба имели возможность наблюдать за мастерской и подъездной дорожкой, где Андреа приготовилась вытащить м-сканер из джипа, а Грендель приготовился сбежать, как только она распахнула дверь.

Портативный м-сканер напоминал швейную машинку, снаружи усеянную шестеренками часового механизма. Он обнаруживал остаточную магию и выдавал результат в виде диаграммы цветов: зеленый для оборотней, фиолетовый для нежити, голубой для человека. Он не был ни суперточным, ни безошибочным, и чтение м-скана было скорее искусством, чем наукой, но все же это лучший диагностический инструмент, который у нас был. Он также весил около восьмидесяти фунтов.

Андреа открыла дверь джипа и сунула руку внутрь. Грендель сделал выпад и столкнулся с ее ладонью. Удар отбросил его назад. Андреа схватила м-сканер, выдернула его из джипа и закрыла дверь перед мохнатой мордой Гренделя. Боевой пудель бросился к окну и издал долгий заунывный вой. Андреа повернулась и направилась в мастерскую, неся восьмифунтовый сканер с такой легкостью, как если бы это была корзинка для пикника. Иногда сила оборотня была как нельзя кстати. Жаль, что цена за вирус Lyc-V была так высока.

Хендерсон смотрел, как Андреа пересекает двор.

— Перевертыш?

— Да. Какие-то проблемы с этим?

— Напротив. — Хендерсон покачал головой. — Нам может пригодиться ее нюх.

Я достала блокнот и ручку.

— Сколько человек в курсе деталей? — Рене сказала «двенадцать», но проверить не повредит.

— Двенадцать, включая меня.

— Три смены по четыре охранника, по восемь часов каждая?

— Да. Утренняя, дневная и ночная.

Я записала.

— В какую смену вы работаете?

— Чередую день и ночь. Вчера я работал в день, с четырнадцати до двадцати двух ноль-ноль.

Можно было догадаться. Большинство неприятностей происходило после наступления темноты, а Хендерсон казался человеком, жаждущим встретиться с неприятностью лицом к лицу, чтобы врезать ей по зубам. И в тот самый единственный раз, когда она действительно появилась, он не угадал и упустил случай.

— Когда было обнаружено тело?

— В шесть ровно, при смене караула. — Хендерсон скрестил руки. Уважаемому старшему сержанту явно не нравились мои вопросы. Странно. Рене уже предоставила мне большую часть информации, так почему, говоря об этом, он так напрягся?

— Расскажите поподробнее, как было найдено тело?

— У каждой смены есть ответственный сержант. В пять пятьдесят пять утра сержант утренней смены Хулио Ривера и сержант ночной смены Дебра Абрамс провели плановую проверку объекта в мастерской.

— Почему там? Почему не в доме?

Если бы лицо Хендерсона могло выглядеть еще тверже, оно бы потрескалось.

— Потому что человека в последний раз видели входящим в мастерскую.

Будь у меня до сих пор удостоверение Ордена, разговор проходил бы более гладко. Удостоверение обычно вызывало уважение, особенно у таких бывалых солдат, как Хендерсон. Его мир разбивался на два лагеря, профессиональный и любительский, и прямо сейчас он причислял меня к наемникам второго сорта. Рене приказала ему сотрудничать, что он и делал, отвечая на мои вопросы. Но он не совсем осознавал мое право задавать их.

— Адам часто работал по ночам? — Спросила я.

— Ночью, днем, утром, каждый раз, когда на него снисходило озарение. Иногда он работал весь день, спал два часа и возвращался к работе, а иногда он ничего не делал в течение двух дней.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ага.

— Когда его видели в последний раз?

Мышцы играли на челюсти старшего сержанта.

— В три часа после полуночи.

Я закрыла блокнот.

— Если бы у меня был непредсказуемый объект для наблюдения, бродящий из мастерской в дом и обратно всякий раз, когда к нему приходило вдохновение, я бы попросила своих ребят проверять его каждый час. Просто чтобы убедиться, не нарушил ли он периметр и не забрел ли в Сибли в творческом экстазе. А у меня на рукаве даже двух полосок нет.