Ты мне не сестра (СИ) - Попова Любовь

И вот сейчас я бы хотела оказаться даже в этой по всем фронтам закрытой стране, а не ехать в Метрополь.

Перед самым пафосным рестораном города Москвы мы останавливаемся ровно в пять вечера. И я бросаю виноватый на Женю и понимаю, что забыла ответить на его вопрос.

Он смотрит на меня, приподняв густые брови, и помогает выйти из машины.

— Ты не ответила.

— Ты сейчас сам все узнаешь, — с хмурой улыбкой говорю я, и поднимаю взгляд на украшенный шарами и цветами вход.

Организатор свадеб постаралась. Как бы я хотела выйти замуж? Точно без этой толпы, что своими нарядами пытается продемонстрировать состояние своего счета. Вот и получается сборище павлинов, индюков, да куриц. Им ведь абсолютно наплевать, на какое мероприятие они пришли.

Не удивлюсь, если везде растыканы таблички с напоминанием и указанием, когда хлопать, а когда кричать «горько».

Женя обижается, но рассказывать что-либо я не в силах. Найти бы их, чтобы стоять в этой толпе и не умчаться стремглав.

Но так нужно.

Если у Максима свои причины мстить отцу. То у меня свои. И я не позволю нашей дикой страсти все испортить. Если потребуется, даже схожу на совместный обед. В логово Дьявола.

— Светлана? – слышу голос с металлическими нотками и замираю. Застываю. Леденею. Прикрываю глаза на мгновение, впиваюсь ногтями в ладонь. И только собрав в кулак всю силу воли, поворачиваюсь с широкой улыбкой.

К нему. К насильнику. К педофилу. К отцу. К человеку, разрушившему мою жизнь

— Привет, папочка, скучал по мне?

Глава 26.

Он почти не изменился. Та же дряблая кожа лица. Та же худая, не тронутая спортом фигура. А главное глаза. Если у Макса это взгляд волка, то здесь гиена, которая только и ждет очередную падаль. Он не нападает, он выжидает, когда жертву постигнет смерть, чтобы насладиться предсмертной агонией.

Андронов быстро отходит от шока.

Вспышки камер ослепляют нас со всех сторон. Люди начинают перешептываться. Я на себе чувствую режущий взгляд Максима, но продолжаю смотреть на Андронова. Прекрасно вижу, как покрывается красными прожилками его кожа. От гнева и злобы. А вот причина мне пока не понятна. То ли он ждал, что я приползу к нему на коленях за деньгами. То ли я вообще не должна была появляться здесь. В их с Максимом жизни.

Он прекрасно видит репортеров, а значит не может мне высказать все, что думает. Ему придется сыграть роль доброго папочки, если он не хочет подпортить своей имидж, за который всегда боролся. Именно поэтому он раскрывает объятия и я, играя роль послушной дочурки до последнего, вхожу в них. Прижимаюсь к "горячо любимому" отцу. Сглатываю острую тошноту и силой воли сдерживаю рвотный позыв. Как же я его ненавижу.

И все бы так и закончилось. И даже неизвестно, чем закончилось, если бы не его слова. Они не только прожгли дыханием в виске дыру, но пропитались в сам мозг.

— Я тебе не отец. Через час тебя здесь быть не должно.

Информация. В ней есть некая сила. Таинственная. Волшебная. Владея ею, становишься практически неуязвимым. Можешь покорить весь мир. Краски которого становятся ярче.

Мне хочется кричать, танцевать, взлететь до небес от радости. Хотелось бы, если бы не взгляд Максима. Понимающий. Смеющийся. И только лишь немного удивленный. Сочетание всего этого ясно говорит, что он был в курсе. Он был в курсе, что мы с ним не родственники.

Но даже эта новость, очерняющая любимого, говорящая мне, что он надо мной издевался не хуже собственного отца, не умоляет моей радости. Ведь теперь мне не нужно себя винить. Не нужно стыдиться своих чувств.

— Какая жалость… — говорить стараюсь правдиво, но ирония искрами сыпется из голоса.

Объявлять о том, что я не дочь, Андронов не стал. Так что следующие пол часа нас фотографировали, как счастливую воссоединившуюся семью.

— Ты знал? – все-таки спрашиваю Максима, когда он насильно увел меня на танец. Мнение жениха при этом его не волновало.

Он внимательно смотрит на меня и медленно кивает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Руку сразу же жжёт от желания ударить его. Но он не дает даже шелохнуться, продолжая вести меня в танце.

— Ты ублюдок. Такой же как он. Тебе нравилось видеть мои страдания. Тебе нравилось видеть, как я мучаюсь от боли.

— А не надо было убегать, не разобравшись. Три года торчала неизвестно где, а должна была подо мной. И что это за чмырина в очках? – шипит он мне на ухо, делая очередной поворот.

Красивый танец вальс. Но нам бы сейчас больше подошла румба.

— Жених, у нас скоро свадьба, — гордо вскидываю подбородок и ослепительно улыбаюсь Жене.

— Серьезно? – смеется зло Максим, закинув голову назад и блеснув белыми зубами. - Ты реально думаешь, что я позволю тебе за него выйти?

— А ты мне никто, чтобы что-то запрещать. Теперь выясняется, — делаю драматическую паузу. Последний круг. Музыка меняется, и я выдираю руки из его ладоней. — Даже не брат. Так что иди танцуй со своей женой.

Иду к Жене, улыбаюсь, а внутри все разрывается от сомнений и боли. А если бы я тогда не убежала. Как бы сложилась наша жизнь. Или хотя бы не пряталась под чужой фамилией?

— Ты не говорила, что у тебя такие родственники, — замечает Женя, но при этом продолжает поглощать жаренную курицу. Одно из блюд, от которых ломится стол. Смотрю на остальных. Даже репортеры потеряли интерес к нам. Их больше заботят собственные набитые желудки.

— Они оба для меня умерли, — без эмоций выдаю я и залпом выпиваю бокал шампанского. В носу тут же забурлили пузырьки и по горлу словно огненной кистью провели. Откашливаюсь и продолжаю. – Знаешь же, как говорят. Про мертвых хорошо или ничего.

— Жестоко. Что натворили?

— Убили душу, — говорю, а думаю: осквернили тело.

Еще пара бокалов, и я понимаю, что меня ведет не по-детски. В голове шумит прибой, а съеденная на кануне каша рвется наружу. Поднимаюсь на ватных ногах.

— Проводи меня, - прошу Женю.

Еще не хватало наткнуться на Андронова младшего, решившего, что я его личная собственность. Но на по пути Жене звонит один из клиентов. Работа адвокатов, как говорил наш наставник и его работодатель, это круглосуточная обязанность. Без праздников и выходных.

Захожу в туалет уже одна. Быстро делаю грязные дела и умываюсь. Но стоит мне пройти пару шагов в сторону зала, как меня буквально заталкивают в неожиданно открывшуюся дверь какой-то темной каморки.

Пытаюсь укусить руку, зажимающую мне рот. Прекрасно знаю, кому она принадлежит. Дергаю бедрами, пытаюсь вырваться, но все, что получается, это грозно мычать в руку. Эта сволочь задирает мне юбку.

— Ты мне не сестра, - слышу злой шепот, - а значит, я могу тебя ебать, когда мне вздумается. Правильно?

Не можешь! Ты женат! Мы на твоей свадьбе! Я кричу, дергаюсь, но получается только приглушенный стон. Особенно смачный, когда Максим рукой касается промежности. Оттягивает полоску ткани и просовывает пальцы в меня.

Тело тут же плавится от его напора. Алкоголь в мозгу только добавляет огня. В теле шумит толчками пульса яростное желание. Такое сильное, что наворачиваются слезы. И от облегчения, что он мне не брат, и от кайфа, который он во мне вызывает. Что-то дикое и порочное растет внутри меня. Рвет на части душу, пока он методично берет меня пальцами, увлажняя интимное местечко. Но очень скоро заменяет их плотью. Огромной, твердой и очень горячей.

И меня уже трясет, когда раскаленная головка касается половых губ, давит. И легко, так легко проскальзывает внутрь. Внутри мокро. Там уже прошелся ливень, а в глазах от переизбытка чувств и эмоций настоящий потоп.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Какая ты тугая, Лана, — говорит он сквозь крепко сжатые зубы. Толкает на что-то твердое. Прижимая сверху рукой, проникает до самого конца. Замирает на мгновение. Часто и тяжело дышит, словно забрался, наконец, на гору, преодолел долгожданное препятствие, а я сама на горе. И воздух потоками хлещет мне лицо.

Глава 27.

Но это быстро заканчивается, и в следующее мгновение безжалостная машина по имени «Максим» приходит в действие.