Мадонна Семи Холмов - Виктория Холт

– Значит, Адриана при всей свой строгости и бесконечных молитвах – вовсе не такая уж порядочная женщина!

– Добро и зло, что это такое? Ты когда-нибудь думала над этим, а, Лукреция? Кардинал счастлив моей любовью, я счастлива быть его любовницей, семья Орсино и моя семья счастливы, ибо предвкушают выгоды от нашей любви. А Орсино? Он не в счет, но можно даже сказать, что счастлив и он: теперь он не обязан будет заниматься со мною любовью, поскольку – вот уж странное создание – он, по-моему, вовсе к этому и не стремится.

Лукреция молча обдумывала сказанное, и больше всего ее мысли занимала Адриана. Адриана, стоящая на коленях перед Мадонной с лампадой; Адриана, цедящая сквозь зубы: «Как бы ни было неприятно и трудно, следует исполнять свой долг»; Адриана, которая заставляла поверить, будто святые следят за каждым шагом и только ждут случая, чтобы подловить тебя на какой-то ошибке и непременно предъявить ее в Судный день… Добропорядочная женщина, которая ни за что не должна бы одобрять преступную любовь между пятидесятивосьмилетним кардиналом и юной девушкой, введенной в ее дом в качестве невесты сына, – и, тем не менее, поощрявшая эту любовь, потому что она могла принести почести и ей, и ее отпрыску!

Почести! Лукреция вдруг поняла, что некоторые слова и понятия означают совсем не то, что должны были бы значить.

Да, она действительно еще ребенок, слишком многое ей еще предстоит узнать. И ей захотелось как можно скорее уйти из детства, из того состояния, когда невинность была синонимом беспечной и даже греховной глупости.

Джулия вышла замуж за Орсино, свадьбу сыграли во дворце Борджа, и первым свидетелем, подписавшим брачный документ, был кардинал Родриго Борджа.

Новобрачные вернулись на холм Джордано, и жизнь пошла своим чередом. Кардинал частенько навещал дворец Орсини, и ни для кого не было секретом, что целью визитов были, в основном, встречи с любовницей.

Он также с радостью виделся с дочерью, он вообще с огромным удовольствием проводил время в компании обеих юных девушек.

Влияние Джулии на Лукрецию росло, она все больше и больше становилась похожей на старшую подружку. Джулия рассказывала ей о любви между нею и кардиналом и о многих других вещах. И Лукреция начала мечтать о тех временах, когда и у нее появится любовник.

Когда она узнала, что ее старший брат Педро Луис умер и теперь Джованни станет герцогом Гандийским и женится на девушке, выбранной в невесты Педро Луису, она мало опечалилась этим известием – единственное, что ее волновало: как воспримет новость Чезаре? Ведь наверняка он сам хотел бы стать герцогом Гандиа и жениться на невесте Педро Луиса.

Когда ей исполнилось одиннадцать, кардинал, прибывший по этому случаю во дворец, крепко обнял ее и сообщил, что нашел для нее подходящего жениха.

Он считал, что Лукреции надлежит выйти за испанца: кардинал верил в Испанию – Испания набирала все большую мощь и превращалась в первую державу мира, и предложить его дочери она могла гораздо больше, чем старушка Италия.

В женихи ей был избран дон Черубино Хуан де Сентельес, владелец Валь д'Айоры, что в Валенсии. Это была великолепная партия.

Поначалу Лукреция испугалась, но отец постарался успокоить ее заявлением, что, хотя брачный контракт уже составлен и вскорости будет подписан, он все устроит так, чтобы она еще год пожила в Риме.

Это ее успокоило – год казался юной Лукреции целой вечностью.

Теперь она могла с важностью обсуждать с Джулией свой предстоящий брак, и делала это с удовольствием, потому что будущее казалось ей таким далеким.

Она начала понимать жизнь, спокойно принимать особые отношения между отцом и Джулией, мириться с набожностью и грубой практичностью, уживавшимися в душе Адрианы.

Ибо такова была жизнь в том обществе, к которому по рождению принадлежала Лукреция.

Она познала многое, и детство кончилось.

АЛЕКСАНДР VI

В течение последующего года Лукреция действительно заметно повзрослела, но, если бы в ее жизни не появилась Джулия и не просветила ее, она до сих пор оставалась бы ребенком.

Джулия была самой близкой подругой. Вместе они совершали вылазки во дворец кардинала, и Родриго забавлял и ласкал их обеих, благодарный Лукреции за то, что она привезла к нему Джулию, и Джулии – что та привезла с собой Лукрецию.

И с какой стати Лукреции было подвергать сомнению право кардинала на подобное поведение? Вот, например, недавно она, Джулия и Адриана были приглашены на свадьбу Франческетто Сибо, крупное событие, по случаю которого на всех семи холмах Рима были разожжены грандиозные костры. Все знали, что Франческетто – сын самого Иннокентия VIII, да Его Святейшество и не делал из этого тайны: он присутствовал на празднестве и по его приказу из всех фонтанов била не вода, а вино. К тому же невестой Франческетто была дочь великого Лоренцо де Медичи, так что не только римляне праздновали бракосочетание папского бастарда.

Вот почему Лукреция воспринимала условия, в которых она жила, как совершенно нормальные.

Теперь на холм Джордано перебрался и Гоффредо, и она была счастлива вновь встретиться с младшим братишкой. Он рыдал, расставаясь с матерью, но Ваноцца, хоть и грустила, все же была рада такому повороту событий: он означал, что Родриго действительно считал Гоффредо своим сыном.

В течение этого года Родриго пришел к мысли, что дон Черубино Хуан де Сентельес вряд ли составит его дочери подходящую партию – вероятно, на такое решение повлияла великолепная свадьба Франческетто Сибо. Да, Франческетто – сын самого Папы, но Иннокентий быстро сдавал, и кто знает, что произойдет в ближайшие месяцы? Нет! Он найдет для дочери более блестящего жениха.

Он бестрепетно аннулировал предыдущий контракт и заключил другой, более соответствовавший его планам, – с доном Гаспаро ди Прочида, графом Аверским. Дон Гаспаро был тесно связан с Арагонским домом, в то время правившим Неаполем.

Лукреция восприняла эти перемены совершенно спокойно: она не видела никого из претендентов в женихи, так что не испытывала по их поводу никаких чувств. Она унаследовала счастливую натуру Родриго и его уверенность в том, что все, что ни делается, – к лучшему.

И вот в августе 1492 года произошло событие, которое повлияло на всю ее дальнейшую жизнь. Лукреции тогда уже исполнилось двенадцать.

Иннокентий был при смерти, и Рим бурлил: всех волновал единственный вопрос – кто унаследует папский трон?

Один из претендентов твердо решил его получить. Родриго было уже шестьдесят, действовать следовало незамедлительно.

Куртуазный, очаровательный, мягкий на вид Родриго имел стальную сердцевину. Он был способен преодолеть любые препятствия. К сожалению, Папу выбирает конклав, и эти дни были для Родриго полны больших испытаний. Он не встречался ни со своей любовницей, ни с дочерью, но твердо знал, что мысли и надежды всех во дворце Орсини – с ним. Все они молились за то, чтобы следующим Папой стал он, Родриго.