Танки генерала Брусилова - Анатолий Матвиенко

– Я отстраняю вас от командования танковым полком. Извольте сдать его сэру Бернстайну.

Немного запоздалое предложение. Лишь вчера Брусилов подумывал, что номинальным командиром полка лучше быть англичанину.

– Невозможно, сэр. Мое назначение согласовано между русским и британским военными министерствами. Не в ваших полномочиях меня отстранять. О готовности машин доложу позднее, – и на русском по привычке добавил: – Честь имею.

Ночью японцы минут десять поливали фугасами оставленные ими окопы и позиции английских гаубиц, которые на рассвете готовились начать артподготовку. МакДугл вынужден был отменить приказ об атаке и приказал поднять аэростат. Наблюдатель доложил, что противник спешно копает новую паутину полевых укреплений, восстанавливая количество оборонительных рубежей до трех.

Глава вторая

За двое суток притащив отставшие на марше танки, подлатав поврежденные и перебрав несколько убитых машин по методу одна живая из двух трупов, команда Брусилова доложила о двадцати восьми боеготовых бронеходах, сведенных в один батальон. МакДугл раздумал брать строптивого славянина под арест и распорядился начать наступление прорывом в двух точках, как, собственно, и планировалось ранее.

Ночью генерала разбудил рев танкового тринклера. С раздражением оторвав голову от походного ложа, он кликнул адъютанта разузнать, что творят эти неуправляемые русские. Однако гораздо раньше доклада МакДугл услышал длинные пулеметные очереди и беспорядочную винтовочную стрельбу, а через отброшенный полог палатки мелькнули отсветы ярких электрических фар.

Прыгнув в сапоги прямо в исподнем, англичанин бросился наружу, в какофонию выстрелов, танкового грома, криков ужаса и боли. Прямо по лагерю, освещая дорогу парой адски горящих глаз, несся русский бронеход. Он сносил палатки, стирая в месиво не успевших выскочить оттуда британцев, и безжалостно полосовал метущихся солдат из обоих пулеметных башен.

– Остановить! Расстрелять! – гаркнул генерал, отдав последний в жизни приказ неведомо кому. Свинец швырнул его на спину, а через десяток секунд корчившееся тело исчезло под безжалостными гусеницами.

На краю лагеря танк с ходу влетел в толстое дерево и заглох. Башни повращались какое-то время, расстреляв остатки боекомплекта. Затем к замершей машине подобрался смельчак, залез на нее и опустошил барабан из нагана в пулеметные бойницы и щель водителя.

Фон Врангеля и троих его умельцев доставили к танку чуть ли не под арестом. Механик смог вскрыть задний люк и пробраться к башням, где изнутри отворил переднюю крышку. Он вылез, перепачканный чужой кровью. В бронекорпусе скрючились тела трех японских офицеров.

– Еще один аргумент, сэр, что танки должны ходить кучно, и за ними эвакуационная техника, – печально прокомментировал барон на куда лучшем, чем у Брусилова английском.

Генерал МакДугал нашел бы что возразить, но его пока даже не опознали. Сэр Бекесфилд, принявший предводительство по старшинству, ни на йоту не относился лучше к странным союзникам, зато понимал, что иногда лучше смолчать.

– Принимайте танк и ставьте его в строй. Приказ об утреннем наступлении никто не отменял.

Барон сам сел за рычаги и перегнал машину к первой роте, где доложил генерал-майору о страшном японском сувенире.

– Танк в порядке, ротмистр?

– Так точно.

– Но у нас нет экипажа к нему.

Несмотря на обычное товарищеское отношение да обращение по именам-отчествам, Врангель вытянулся и по-уставному отчеканил:

– Ваше превосходительство! Разрешите мне вести машину в бой, – и чуть тише добавил: – Нам Военному министру реляции писать о танковом применении, а мы с вами, Алексей Алексеевич, только пыль за гусеницами и видели.

– Кто же за вас ремонт организует?

– В бою моя рота не нужна, а после, бог даст, к ней вернусь.

Генерал секунду подумал, потом разрешил. Скорее всего, впереди – последний танковый бой на этой войне. Павлов и Деникин тоже идут, причем второй из них – простым пулеметчиком. Уцелевший стрелок из экипажа Бетлинга отказался воевать на броне даже под страхом трибунала. Его отозвали в пехоту.

Брусилов построил бронеходы клином, наподобие рыцарской «свиньи». Даром что под латами сотня лошадей, а не одна, суть та же – проложить пешим ландскнехтам дорогу через укрепленные вражьи ряды.

Через час численность новых рыцарей двадцатого века уменьшилась втрое. Японцы, получившие с первой атаки образцы русской техники для изучения, выкатили полевые трехдюймовки к первой траншее на прямую наводку и поставили шрапнельные трубки на пробой. Северный отряд танков угодил как раз на такую батарею.

Врангель увидел, как у идущего впереди бронехода разорвало гусеницу. Машину крутнуло, поставив бортом к японским орудиям. Барон вдавил педаль газа в пол и успел прикрыть командира батальона лобовым листом, приняв на него шрапнельную кувалду, затем притормозил, дабы не отрываться от своих. В замедлившийся танк ударило вторично, и словно что-то лопнуло внутри головы… Далее в памяти ротмистра сохранились лишь какие-то отрывки. Он заорал «Эскадрон, шашки наголо!» и врубил третью передачу. Пулеметчики вжались в броню, ибо на десяти верстах в час, которые развил обезумевший водитель, танк бешено скакал по ямам, не давая не то что прицелиться, но и удержаться у турели.

Машина снесла первое орудие, одновременно приняв в борт новую порцию дроби с шимозой, от которой правый стрелок сполз на пол, а в полумрак заброневого пространства брызнул дневной свет. Врангель круто повернул, рискуя потерять гусеницу, перегазовал и ринулся на трехдюймовку поперек линии наступления танковых рот. Перископ покрылся трещинами, водитель открыл броневую заслонку, ежесекундно рискуя получить шрапнелью прямо в глаза. Третья пушка выбила ведущее колесо, обездвижив машину. Следующее попадание прилетело сзади, разворотив мотор.

Задыхаясь в огне и дыму, барон пополз вдоль правого борта к люку. Когда схватился рукой за запорный рычаг, он уже был раскален, как кочерга. Завопив благим матом, ротмистр вцепился горящими руками в сталь и провернул задрайку, выпихнул крышку и кубарем выкатился на песок, пытаясь сбить огонь с кителя. Краем глаза увидел, как механик из ремонтной роты, отправившийся в бой в пулеметной башне, судорожно взмахнул руками и упал в просвете люка, свесившись до половины наружу. Второй стрелок даже не пытался вылезти и, как видно, сгорел внутри.

Вокруг по-прежнему свистели смертоносные кусочки металла. Стараясь не потерять сознания от безумной боли в сожженных до костей руках, Врангель перекатился под задний свес между ленивцами и затаился. От корпуса сгоревшего танка несло немилосердным жаром, зато он закрыл несчастливого водителя от пуль и осколков.

Чуть придя в себя и даже несколько привыкнув к нестерпимому жжению там, где пять минут назад были ладони, барон осторожно огляделся.

Танки прорвали первую линию, хотя коптящих железных могил осталось много, очень много. Китайская пехота разлилась по батарее и окопам, добивая уцелевших после пулеметного расстрела японцев. Потом прогарцевала британская конница, устремляясь в пробитую бронетехникой брешь.

Наверно, наши победили. В танке выгорел соляр. Врангель осторожно присел, вытянув перед собой почерневшие пальцы. Смешно сказать, дома он прилично играл на фортепьяно – матушка считала музицирование непременным умением для дворянина. Этими пальцами он ласкал Ольгу, многих других женщин и нежно гладил круп вороной кобылы Амалии. Теперь сможет ли ложку удержать…

– Килай! – оборвал его размышления окрик на китайском языке.

– Я – русский офицер, – ротмистр показал на танк и, с трудом припомнив хоть что-то на местном наречии, спросил замызганного пехотинца, тыкающего в него штыком: – Ни ху шо эюй ма?

Невинный вопрос, говорит ли солдат по-русски, то ли из-за плохого произношения, то из-за разности диалектов привел того в бешенство. Китаец больно ткнул штыком, потом угрожающе взмахнул прикладом.

– Ни! Кили!

Барон поднялся и сделал шаг. Штык остро кольнул между лопаток.

– Во бу минбай, – попробовал объяснить танкист, что он не понимает. Удар штыком, пробивший кожу до лопатки, в переводе не нуждался.

По пути ротмистра присоединили к кучке пленных японцев. Конвоиры поругивались, что-то вроде «цзао гао», если Петр правильно разобрал. Показалась группа английских офицеров. Поравнявшись с ними, он закричал:

– I’m a Russian tankmen. Help me!

Британец обернулся, окликнул соотечественников, те повернулись в сторону пленных и радостно заржали. Если и правда русский танкист попал в кучу японских пленников, это очень смешная шутка для британских джентльменов.

– Отставить! – к пленным прибежал унтер из ремроты. – Кто здесь русский?

В спину Врангелю снова впился штык. Он упал на колени, коснувшись земли обожженной рукой, и застонал: «сукин сын».