Никто, кроме тебя - Андрей Воронин

– Почему остановился? – прошипел Шаин-мюэллим. – Яйца надо было отстрелить.

Люк захлопнулся и, судя по звуку, его тут же задраили с той стороны.

– Теперь мы в заднице! Клянусь Аллахом, у них здесь еще несколько человек осталось.

– Предупреждать надо, – спокойно сказал Комбат. – Откуда мне знать, может, тут ваши родственники, с которыми желательно быть поаккуратней.

– Издеваешься?

Сорочка на Шаин-мюэллиме стала мокрая – хоть выжимай. Пот градом катился со лба. Видимо, такие разборки здесь редкое явление.

– Сколько в обойме осталось?

– С нашей стороны произошло четыре выстрела, – невозмутимо заметил Комбат. – Может, хватит? Зубы мы показали, теперь у них есть стимул договориться по-хорошему.

Музыка давно оборвалась, на верхней палубе слышались панические крики и суета пассажиров.

– Вот увидишь, у них еще есть люди, – пробормотал Шаин-мюэллим.

Он прополз на четвереньках несколько шагов и случайно оказался под “душем”, мерно капавшем с потолка. Почувствовав теплое на спине, он поднял глаза и дернулся так, как будто капли несли угрозу для жизни. Лицо исказила гримаса отвращения.

– Что там у меня?

Пятно крови тем временем расплывалось во все стороны по цветной ткани надетой навыпуск рубашки.

– Это чужая. У нас, смотрите, появился еще и автомат, – заметил Рублев, чтобы как-то успокоить “мюэллима”.

– На меня не рассчитывай, я стрелять не умею.

– Сейчас высунусь, посмотрю что делается, – Рублев проверил “магазин”, опустевший наполовину и подхватил трофейный автомат в левую руку.

– Я один здесь не останусь, – предупредил Шаин-мюэллим.

– Поднимайся тогда следом. Незаметно для себя Рублев перешел на “ты” – к “выканью” ситуация не располагала.

– А где гарантия…?

Комбат не ожидал услышать такой глупый вопрос. Какие гарантии, кто их сейчас дает? Если “мюэллим” расклеится и станет причитать за спиной…

– Все будет хорошо. Разобраться в любом случае надо – хоть по-хорошему, хоть по-плохому, – уговаривал он Шаина как капризного ребенка.

– Агзви сиким! – “мюэллим” с болезненным наслаждением выхаркнул ругательство, словно чахоточный мокроту. – Хотел ведь надеть бронежилет! Этот ублюдок Шемахинский сразу бы заметил и стал бы мне в лицо ухмыляться: “Чувствуешь, Шаин, значит, свою вину?"

"Что они там не поделили?” – промелькнуло в голове у Комбата.

Впрочем, это не особо его интересовало, пока он медленно поднимался вверх по металлическим ступеням трапа, мелко дрожащим от работы движка. “Мюэллим” дышал сзади в затылок – приклеился к Комбату, прячась за его широкую спину.

Вот и верхняя палуба под навесом, два десятка пассажиров сбились в кучу на корме. Оттуда может в любой момент грянуть выстрел затесавшегося бандита, из тех, кого Комбат еще не видел в лицо. Сколько их всего на катере за вычетом “ублюдка” из Шемахи и желтолицего телохранителя с попорченной правой кистью?

Выстрелить, конечно, могут. Но надо хоть как-то прицелиться, а вот это уже трудновато сделать незаметно. Если они поняли, что лучше поумерить пыл, то постараются дотянуть до берега, не делая резких движений. Главное, не отрывать глаз от кормы, ничего не пропустить.

– Узнаешь кого-нибудь? – спросил Рублев не оборачиваясь.

– Пока нет, – выдохнул в затылок “мюэллим”.

Плохо, что люди нервничают. Слишком им неуютно под пристальным взглядом вооруженного человека.

– Пусть женщины и дети отойдут в сторону, – предложил Рублев, стараясь говорить как можно спокойней. – Не дай бог шальная пуля.

Куда их только направить? Вниз? Там кровь, валяется “автоматчик”. Скосив глаз на предвечернее море и ясные очертания бухты, Комбат определил, что катер все еще уходит от берега – наверное, рулевой боится ложиться на обратный курс без разрешения.

– Эй, там, на мостике! – крикнул он, – Хватит, нагулялись. Заворачивай обратно.

Подождал результата – катер действительно стал описывать плавную дугу.

– Хорошо! Теперь вопрос: есть на этом “Титанике” место в трюме?

Показался испуганный человек в грязно-белой фуражке, на которую он указывал пальцем.

– Ну? Трюм вар? – Комбат воспользовался своими скудными познаниями в азербайджанском, употребив в вопросительном смысле глагол “есть”.

– Трюм вар, обязательно.

– Отведи туда женщин и детей. Давай, прямо сейчас.

Человек в морской фуражке бросился выполнять приказ, рассчитывая самому задержаться в безопасном месте. Рублев хотел предупредить, чтобы не бросали управление, потом решил, что это лишнее – крошечная команда из двух-трех человек сама не заинтересована врезаться на полном ходу в сваи.

Женщины с детьми потянулись за моряком, и тут одна из последних, остававшихся на корме подняла крик. Рублев всмотрелся пристальнее и только теперь разглядел желтолицего, успевшего перевязать запястье. До сих пор он прятался за спинами, а теперь испугался, что будет обнаружен и подхватил на руки девочку лет шести. Все остальные, кто теснился на корме, бросились врассыпную.

– Лучше отпусти! – крикнул Комбат – Обещаю, не трону.

Оттолкнув вопящую женщину, желтолицый вспрыгнул на какое-то возвышение, плохо видимое за спинками сидений. Теперь поручни находились на уровне колен. Даже если бы выстрел оказался метким и поразил цель, не причинив ребенку никакого вреда, телохранитель шемахинца наверняка свалился бы за борт, утянув свою ношу с собой.

Желтолицый прекрасно продумал свой маневр и теперь знал наверняка, что противник не станет рисковать, поостережется открывать огонь. Зато сам он мог себе это позволить. Пуля ударила в переборку недалеко от Комбата, на уровне плеча. Рублев услышал, как “мюэллим” сзади прошептал что-то и попятился.

– Отпусти, сказал, – повторил Комбат. – Тогда уберешься живым.

Вторая пуля пробила дыру над головой. Трудно было сказать, намного ли стрелок ошибся. Ясно было одно – левой он стреляет хуже. Но опыт дело наживное: с третьего или четвертого раза вполне может попасть. Комбат снял магазин с автомата и приготовился сделать то же самое с обоймой “ТТ”.

– Не годится! – желтолицый впервые подал голос. – Бросай! Пушка бросай, автомат бросай!

– Не смей! Они нас на мелкие куски изрежут, – умоляюще прошептал сзади Шаин-мюэллим.

Теперь уже у Комбата не оставалось ни времени ни желания успокаивать главного в гостинице человека.

– Договорились. Я кладу оружие, а ты отпускаешь девочку.

Оба ствола легли на палубу. Комбат выпрямился и развел руки в стороны. Ему хотелось, чтобы противник побыстрей вышел из укрытия. Поток воздуха от быстрого хода катера пузырил рубашку на желтолицем, в любой момент тот мог потерять равновесие.

– Иди сюда.

"На убой?” – подумал Комбат.

Черноглазая девочка в сандалиях и цветных носочках не проявляла признаков страха или понимания происходящего. Только широко раскрытые, немигающие глаза свидетельствовали, что она ощущает угрозу. Они смотрели на Рублева враждебно. Может, она считает, что угроза исходит от него, что это он хочет забрать ее с собой – человек говорящий на незнакомом языке. Она уж точно принадлежит к новому поколению, для которых русский все равно что китайский.

Ничего не оставалось – он сделал шаг, другой, третий.

– Хватит.

– Еще! – приказал желтолицый. Чтобы Комбат двигался пошустрее, он повернул ствол к девочке, которую держал на весу перевязанной правой рукой. Сила в руке убывала, ему становилось все труднее удерживать даже этот легкий груз.

Рублев проделал ровно половину пути, когда последовала новая команда:

– Ложись! Лицом вниз!

– Надоело мне играть в одни ворота. Пора и тебе пошевелиться.

– Ложись, а я ее отпускаю.

Со сцепленными за головой руками Комбат присел на корточки, заметив краем глаза валяющийся в проходе спасательный круг. Наверное, его сорвал с места кто-то из пассажиров, испугавшись стрельбы и намереваясь броситься за борт.

У желтолицего не было сил протянуть ребенка матери, он просто расслабил руку, и девочка мягко скользнула вниз. Одновременно ствол в левой руке стал разворачиваться в прежнюю сторону. Но Комбат успел уже зацепить спасательный круг и швырнул вперед, почти не глядя. Инстинктивно телохранитель отшатнулся и тут же отчаянно замахал руками, пытаясь удержать равновесие.

Опрокидываясь назад, он издал звериный вопль. Подбежав к поручням, Рублев увидел черную голову в бурлящем пенном потоке. По иронии судьбы спасательный круг так и не перелетел за борт – он валялся здесь, рядом. Помог бы он или нет – неизвестно. Желтолицый сделал несколько судорожных движений, каким-то образом ему удалось даже вынырнуть наверх, слегка приподнять свое тело. Но это длилось секунды. Потом его сразу затянуло под днище и там размолотило винтом – пена окрасилась в красный цвет, но пятно это быстро осталось позади.