Валуа - Збышко Гурчак

Не все французские поэты видели в итальянцах своих соперников. Для другого объединения, именуемого лионской поэтической школой, итальянская поэзия служила образцом и источником вдохновения. В первой половине XVI века, во времена войн с Италией, Лион переживал период расцвета, причиной которого было его стратегическое расположение. Лионские поэты, такие как гуманист Этьен Доле, вначале писали на латыни, но быстро перешли на французский язык. Ведущим представителем младшего поколения лионских поэтов был Морис Сэв, известный своими поэмами, воспевавшими безответную любовь к Делии. В этой вымышленной героине угадывалась поэтесса Пернетта дю Гийе, а также Лаура — возлюбленная Петрарки. Сэв прославился «обнаружением» в Авиньоне мнимой гробницы Лауры. В Лионе также творила Луиза Лабе, прозванная «Прекрасной канатчицей» (канатчиками были ее отец и муж), чьему перу принадлежат смелые элегии и сонеты на тему любви. Сейчас она считается «первой французской поэтессой феминизма», наряду с творившей на закате Средневековья Кристиной Пизанской.

«Уста богов»

Самое известное поэтическое объединение французского Ренессанса — «Плеяда» — сформировалось относительно поздно, во второй половине XVI века. Его программным манифестом стал опубликованный в 1549 г. труд Жоашена дю Белле «Защита и прославление французского языка». Ронсар, Белле и другие считали, что писать следует на своем родном языке, а вдохновение черпать из наследия античных греков и римлян, а также итальянских гуманистов, таких как Франческо Петрарка. Они отказались от средневековых форм, еще сохранявшихся в поэзии того времени, и обратились к античным жанрам, таким как ода, гимн, идиллия и эпопея. При этом члены «Плеяды» критиковали «великих риториков» — своих старших коллег по цеху, считая их простыми ремесленниками в поэзии. Они полагали, что следует избегать творчества для развлечения, а достойными поэтического выражения являются только такие возвышенные темы, как любовь, смерть и бренность всего сущего. Поэт должен не забавлять толпу, а быть «устами богов», которым внемлют избранные.

Самым выдающимся представителем «Плеяды» был поэт Пьер де Ронсар (1524–1585). В молодости он был солдатом и дворянином, однако его карьера была прервана из-за частичной потери слуха. Тогда он принял духовный сан и занялся поэтическим творчеством, черпая доходы из церковных пожертвований. Уже первые его стихи были приняты с восхищением. Следующие поэтические сборники, самыми известными из которых были «Оды», «Любовные стихи» и «Гимны», принесли ему звание «принца поэтов». Ронсара также высоко ценили королевские вельможи, с которыми он был весьма близок. Особенно его любил Карл IX, который даже предоставил ему покои в своем дворце. В 1560-е гг., в период нарастания религиозного напряжения, Ронсар принял сторону двора и Католической церкви, сочинив ряд памфлетов, высмеивающих гугенотов. Позже по инициативе короля было создано произведение, призванное стать венцом творчества поэта — незавершенная историческая эпопея «Франсиада». Однако королевское покровительство не пошло ему на пользу: произведение относят к наименее удачным в творческом багаже Ронсара.

Первым представителем французского искусства эпохи Ренессанса считается художник, творивший еще в эпоху позднего Средневековья — Жан Фуке (1415/1420-1481). Он был придворным живописцем монархов Карла VII и Людовика IX из династии Валуа. Известен его портрет Карла VII Победителя, на котором монарх изображен необыкновенно реалистично, без какого-либо приукрашивания: с морщинами, опухшими глазами и покрасневшим носом. В 1446–1448 гг. Фуке находился в Италии и познакомился там с живописью раннего Ренессанса. Позднее он использовал увиденную технику в своих картинах, применяя принципы линейной перспективы. Итальянское влияние заметно и в его манере изображать людей и пейзажи.

Королева-мать Ренессанса

Валуа были не только покровителями поэтов, но и сами занимались творчеством. Например, талантливым поэтом был Карл IX, покровитель Ронсара. Однако наиболее значительное место в истории французской литературы среди представителей рода занимает старшая сестра короля Франциска I Маргарита Ангулемская (1492–1549), известная также как Маргарита Наваррская. Благодаря своей матери, Луизе Савойской, она получила прекрасное образование в духе гуманизма. Она знала латынь, итальянский и испанский языки. В период правления своего брата она являлась одной из самых влиятельных личностей во Франции. Свой двор Маргарита превратила в один из наиболее значительных центров культуры Ренессанса. Она была покровительницей художников и писателей. Историк Жюль Мишле назвал ее «матерью нашего Ренессанса». Она была очень религиозна, оставшись католичкой, несмотря на свою симпатию к протестантам. У нее при дворе находили убежище кальвинисты, она убеждала своего брата-короля сохранять религиозную терпимость. Маргарита сочиняла стихи, пьесы и новеллы. Ее духовные сомнения нашли отражение в «Зерцале грешной души». Сначала теологи из Сорбонны осудили произведение как еретическое, однако после вмешательства Франциска I отказались от своих обвинений. В конце жизни Маргарита написала «Гептамерон», цикл из 72 новелл. Идею она почерпнула из «Декамерона» Боккаччо, однако звучание произведения коренным образом отличалось от итальянского романа. Маргарита хотела создать произведение, которое бы не только развлекало, но и проповедовало, поэтому рассказанные истории можно было истолковать как предлог для рассуждений о морали.

Школа Фонтенбло

В XVI веке во французском изобразительном искусстве возник своеобразный стиль, представлявший собой разновидность итальянского маньеризма. Итальянские художники, приглашенные во Францию королем Франциском I, в 1530-е гг. основали первую школу Фонтенбло. Их основной задачей было художественное оформление дворца, который строился для короля итальянским архитектором Себастьяно Серлио. Первым из них был уроженец Рима Россо Фьорентино, который потерял все свое имущество во время разграбления Рима и искал работу. Во Франции он прежде всего создал галерею Франциска I, в которой сочетались элементы живописи, резьбы по дереву и алебастру. Спустя несколько лет Фьорентино перевез в Фонтенбло из Италии Франческо Приматиччо (во Франции известного как Ле Приматис), который руководил мастерской Фьорентино после его смерти в 1540 г. Позднее, по инициативе Генриха II, к нему присоединился еще один итальянский художник — Никколо дель Аббате. Связи со школой Фонтенбло сохраняли также французы — Жан Кузен Старший и Антуан Карон, а также другие, чьи имена остались неизвестны.

Главным клиентом упомянутых художников был королевский двор, однако помимо этого они принимали заказы от аристократии и продавали печатные репродукции своих картин. Такие копии становились образцом для подражания. Тем самым школа Фонтенбло способствовала распространению маньеризма по всей Франции. Картины ее характеризовались совершенством техники и элегантностью изображения героев. Источником вдохновения для художников была прежде всего античная мифология. Характерной чертой их живописи было частое изображение обнаженного женского тела под предлогом обращения к античной и библейской тематике. Примером могут быть такие произведения, как «Ева — первая Пандора» Кузена, «Одиссей и Пенелопа» Приматиччо, «Сабина Поппея», «Похищение Прозерпины» и «Диана-охотница» неизвестных авторов.

Королевские прихоти

Стиль школы Фонтенбло проявляется также в изваяниях Жана Гужона, носившего звание «королевского скульптора» Генриха II. В Париже можно увидеть выполненные им статуи в Лувре и рельефы на Фонтане невинных, созданном Пьером Леско в честь торжественного въезда Генриха II в Париж в 1549 г. Скульптуры Гужона украшали соборы и резиденции многих состоятельных семей. Он также был архитектором и переводчиком на французский язык трактата о зодчестве античного римского автора Витрувия. Иллюстрации к переводу Гужон также выполнил собственноручно.

С королевским двором был связан и другой скульптор, находившийся под влиянием школы Фонтенбло — Жермен Пилон. Он был любимым зодчим Екатерины Медичи. Его произведением является, например, надгробие Генриха II и Екатерины в часовне собора Сен-Дени, архитектором которой был Приматиччо. Надгробные скульптуры, изображающие королевскую пару как живыми, так и усопшими, были готовы еще при жизни монархов. Говорят, что королева упала в обморок, увидев изваяние собственных останков, так напоминавших живой оригинал.