Проклятая для князя (СИ) - Анна Е. Прохорова

— Обещаешь? — все еще всхлипывая спросила Елизавета.

— Ну конечно Лиза, до этого справлялись и теперь сможем, — после этого разговор прекратился.

Богдана потихоньку пробралась в другой конец коридора и уже там спустилась по лестнице вниз. Конечно она понимала, что подслушивать не стоит, но ее так и разрывало от любопытства, что за тайна скрывается за дверьми княжеской спальни.

На следующий день Мирина с Ладимиром уехали на ярмарку в Любечск, дети уже выросли и не с таким энтузиазмом воспринимали поездки туда, хотя и ярмарки здесь проходили не с таким размахом, как в их детстве.

Богдана до обеда была занята чисткой ковров в замке, а после она могла пойти домой и была свободна до ужина. Зайдя в дом, она вдруг решила не обедать в одиночестве, а отправиться на мельницу к брату.

Подходя ближе, Богдана увидела, как внутрь мельницы заходит девушка и не кто-нибудь, а Неждана. Немного подумав и решив не ходить вслед за ней, тихонько повернулась и пошла в обратную сторону. «Интересно, как давно Неждана так сдружилась с Тихомиром. Нельзя чтобы княжна узнала об этом» — так она думала, идя по дороге. Дома, пообедав вновь достала книгу и принялась рассматривать ее, все что было записано в ней она уже давно выучила, не обнаружив ничего нового стала открывать мешочки нюхать каждый из них пытаясь по запаху определить состав, в очередной раз втянув воздух она чихнула, да так, что половину мешочка просыпала на книгу, лежащую на коленях. Быстро убрав мешочек в сторону, Богдана принялась сдувать травяной порошок с листов и заметила, что на пустой странице остаются следы. Какие-то надписи и видны они только там, где просыпался порошок. Девушка, не веря глазам поднесла книгу ближе, подошла к окну и попыталась разобрать написанное, но у нее ничего не выходило. Тогда она взяла щепотку порошка и насыпала сверху, еще потерев пальцем для надежности на пустой странице. Буквы стали немного четче, она силилась прочесть хотя бы фразу, но ей что-то мешало. Как будто морок на глаза накинули. Одно девушка поняла, нужно восстановить состав и сделать еще порошка, можете если его будет больше она сможет справиться и прочесть что-то новое. Все лето и осень она промучилась, но так и не смогла сделать нужный. Чего-то недоставало, а вот чего она никак не могла понять. Забросив это занятие, погрузилась в работу в замке и заботу о своих пациентах, их прибавлялось с каждым днем, и княжна не раз грозилась наказать ее за это. Но князь всегда пытался заступиться за девочку. Приступы гнева стали менее болезненны и никаких превращений с ней больше не происходило.

Прошло еще несколько лет. Богдана совсем выросла, а с ней и брат с Нежданой. Они продолжали тайком встречаться. Хотя юноша был очень серьезным и порой угрюмым, он очень нравился дочке князя, но вместе быть они не могли, родители никогда не пойдут на нарушение сословных предрассудков и уже поговаривают о том, чтобы подобрать ей подходящего жениха. Неждана каждый раз после этого прибегала к Тихомиру и жаловалась, что она не хочет замуж, тем более не по любви. А Тихомир, хоть и был в нее влюблен не хотел портить ей жизнь, ведь тяжело быть женой мельника, после того как ты была княжеской дочкой, но и оттолкнуть ее у него не хватало сил.

Так они и жили, не позволяя отношениям быть более близкими, чем дружеские, каждый думал, что оберегает таким образом другого. Тихомир старался относится к Неждане, как к младшей сестре, а она не думала, что нравится ему так же сильно, как и он ей. И лишь Богдана знающая их секрет, понимала, что им двоим только вместе можно жизнь прожить, а порознь они будут несчастливы. Но вот кто ее послушает, сама то она не сильно взрослая. Хотя и встретила восемнадцатую зиму. И зима эта выдалась суровой, мороз так обжигал щеки и носы на улице, что все старалась поглубже укутаться в шали и платки, поднять воротник повыше, и почти до самых глаз надвигать шапки. Редкие люди на улице, старались скорее попасть назад в тепло дома. Многие боялись, что не хватит заготовленных дров. А вот воды было вдоволь и чая можно было кипятить сколько хочешь, снега выпало такое количество, что в некоторых местах он доставал крыш, из него и топили воду, колодцы еще месяц назад замерзли.

В замке стало еще холоднее и мрачнее, невозможно было работать, пальцы буквально примерзали ко всему, одежда в несколько слоев не давала нормально двигаться. На улице почти всегда были сумерки. Девушка по долгу оттирала полы, почти ледяной водой, руки ее немели порой до такой степени, что скрючившиеся пальцы было не разогнуть. Щеки ее сильно обветрили, а кожа на губах беспрестанно сохла. Но она не отчаивалась, делала дома мази и использовала их постоянно.

В одно такое раннее утро князь никому ничего не сказав отправился в сторону каменоломен, не смотря на мороз, он был легко одет и видимо не собирался уезжать на долго. Его статная фигура как нельзя лучше подходила для верховой езды. Распахнутый короткий полушубок, подбитый красной тканью, был хорошо заметен даже в предрассветных сумерках. Выехав за ворота, Игорь пришпорил коня и понесся быстрее, снег взметался из-под копыт во все стороны, как брызги воды. Заехав в глубь леса, он слез с коня и направился в сторону от дороги, привязав коня за ближайшее дерево, снега здесь было гораздо меньше, чем в усадьбе, деревья не давали ему лечь здесь толстым слоем, а вот сами стояли как в снежных шапках, не задеть бы ветку, а то засыплет с ног до головы. Так он продвигался в глубь еще некоторое время, шепча что-то себе под нос, иногда рассыпая какой-то порошок. Выйдя на круглую поляну, он понял, что нашёл то, что искал.

Вся поляна была лишена не только снега, но и вообще какого-либо покрова. Только серый камень под ногами. Даже сухих листьев не было здесь видно. Ступив одной ногой на территорию четко очерченного круга, он замешкался на секунду, потом перенес вес на другую ногу и уже уверенно сделал следующий шаг. Игорь знал, что нельзя входить на территорию духов, но наделся что они простят его, а если нет, то и не жить ему без его Лизы. Деревья вокруг зашевелились, они были так причудливо изогнуты, как будто невидимый великан выкручивал и прижимал их к земле как травинки,