Кто я? - Лора Кейли

повар ходил в засаленном фартуке и дурацкой бандане с черепами, и эти черепушки смотрели на Нину каждый раз, когда она смотрела на повара, а когда бандана съезжала на лоб, черепа морщились и будто смеялись над Ниной и над всеми, кто застрял в этой дыре. Иногда ей хотелось сорвать эту чертову косынку с лысой макушки повара и растоптать до дыр. Но Нина сдерживала себя, это единственное, чему она научилась за шесть лет на отшибе. Не показывать своих чувств, не выражать недовольства, не рассказывать о мечтах, даже если смерть как хочется.

Ей хотелось подойти к каждому и сказать, что они уезжают, что скоро их здесь не будет, а они так и будут приходить сюда через сутки за сгоревшим омлетом и дурно пахнущим кофе. Но нужно было молчать. Молчи, говорила она себе, молчи и сделай все тихо.

У Нейтана были грязные руки и чистые льняные рубашки: в клетку, в полоску, в полосатую клетку. Он всегда приходил к ней красивым и каждый раз извинялся за внешний вид.

– Как ты хороша, – говорил он Нине. – Мы уедем далеко-далеко. Там будет бесконечное море и много свободных людей.

Нейтан говорил, что есть город, где все по-другому, где люди не следят за словами и говорят все, что хотят. Где власти не следят за людьми, где каждый может учиться и выбрать любую жизнь.

Нина хотела в этот город, Нина видела этот город во сне, в мечтах, наяву. Нейтан рассказывал, что был там проездом, они отключили радары и нелегально завозили туда улов. Местные торговцы гуляли по пирсу, выбирая ящики с рыбой, торгуясь за каждый грамм. Они неплохо заработали. Тогда Нейтан и купил себе то, что около года скрывал под настилом в порту.

Небольшая моторная лодка ждала своего часа. Единственное, что уместилось бы в нее, помимо людей, – это спортивная сумка с вещами и сухим пайком, которую Нина уже держала под кроватью. В любой момент она готова была схватить дочь и бежать с Нейтаном, куда бы он ни сказал. Каждый день она представляла побег, и каждый день им будто что-то мешало. Нина представляла, как их схватят еще на пирсе, как на звук мотора прибегут люди или же их поймают в самих водах. В открытом море далеко не убежишь. У нее отнимут ребенка еще там, на полицейском катере, и она никогда больше не увидит дочь. Слезы текли по горящим щекам Нины, но никакой страх не был способен сбить ее с намеченной цели.

– Бежать, только бежать, – говорила она себе.

– Я не могу жить здесь, я не могу жить так! – кричала она Нейтану. – И ребенок тоже не может! Они все решили, решили за нас. Моя девочка уже родилась нищей в этом квартале для работяг.

Нина знала, что ее дочь тоже будет официанткой. И, скорее всего, в том же кафе. Нина была бы не прочь работать в хорошем ресторане. Но она боялась даже зайти туда.

Как-то Нейтан пригласил ее в город.

– Я хорошо заработал, – сказал он, – мы закажем омаров. Ты любишь омары?

Нина не знала, любит ли она хоть кого-нибудь из этих многоногих тварей. Живя у моря, она ни разу не ела ни креветок, ни омаров, даже икра не стояла на ее столе. Хотя сколько раз при ней сортировали эти красные прозрачные горошки по ящикам для продаж.

Но это не для нее, не для таких, как она.

Нина всегда так думала. И сейчас ничего не изменилось.

– Что ты, – сказала она, как-то съежившись, казалось, вместе с телом съежилось и ее самолюбие, – какие мне рестораны! В чем я пойду?

Нейтан тогда взял ее за плечи и так сильно встряхнул, что заколка, державшая ее волосы щелкнула и упала на пол.

– Ты красивая, Нина, ты достойна любого ресторана. И мы пойдем туда вечером.

Через пару часов он принес красивое платье – черное, длинное, в пол. Туфли на каблуке и серьги блестящие, хоть и с простыми стекляшками. Нина так долго крутилась перед зеркалом, что они чуть не опоздали.

В ресторане она чувствовала себя королевой. С тех пор она доверилась ему полностью. Хоть на край света, но с ним. Она смотрела на его мозолистые руки, которые работали сутками, чтобы содержать ее.

На нее смотрели красные креветки и такой же красный омар. Нина показала ему язык и рассмеялась. Она и не помнила, когда так смеялась. Казалось, так будет всегда.

Домой Нина возвращалась босиком. Нейтан нес ее черные туфли, она несла подол вечернего платья, они шли мимо чистых улиц и красивых домов к своему гниющему бараку.

– Все будет хорошо, – взял он ее за руку, – мы уедем далеко-далеко, в город свободных людей.

Она целовала его черные пальцы с въевшимся под кожу мазутом, она смотрела в его добрые глаза и верила в него.

11 глава

Я проснулся с головной болью. На часах только полседьмого утра. Вся постель вымокла от пота, мне снился кошмар. Мне снилось, как жандармы уводят Нину и один из них деловито пожимает мне руку, одобрительно хлопая по плечу.

Лучше не думать об этом, не думать о Нине. Да и кто виноват, что однажды она отступила от сценария и загремела в эту дыру. Я не знаю, кого мне было больше жаль – ее или себя. В конце концов, я просто исполнитель, мне за это платят. Наверное, именно так и думают киллеры, убивая людей. В голове крутились Нина, ее дочь, мастерская в чулане – ее маленькая большая мечта. Я вдруг поймал себя на мысли, что у меня мечты-то никакой никогда и не было. И нормально себе жилось.

За окнами что-то громыхнуло, я посмотрел на улицу – дождь. Он шел в двух кварталах отсюда, стеной, поглощая дома, случайных людей и утренний свет. Решив отвлечься, вспомнил о третьем задании – мужчине семидесяти лет, уж к нему-то я такой жалости не испытаю. Взял сценарий, начал читать. Вот повезло так повезло: он жил в шестидесяти километрах от меня. Ехать по такому дождю. Можно было подождать, но мне хотелось поскорее закончить работу. В министерстве на троих мне дали месяц. Но женщина, что раздавала дела, посмотрела на меня тогда из-под очков и сказала: «Вам можно и два. За два месяца вы же управитесь?»

Вот ведь стерва, подумал я тогда. Теперь же я так не думал. Одно дело узнать причину, другое – доложить.

Через полчаса я уже был в машине, тщетно пытаясь завести ее. Со лба на нос, с носа на брюки стекала вода, я весь вымок, пока пробирался до автомобиля. Пока бежал, успел о многом подумать: почему я до сих пор не купил