Старое русло - Василий Ванюшин

Алибек не сразу осознал всей опасности. Самым страшным ему казались змеи. В темноте он не видел их, они могли укусить в любую секунду. Достаточно одного укуса, и он пропал: в пустыне эти гады очень ядовиты.

Он отбрасывал ногами, обутыми в сапоги, невидимых в темноте тварей и одновременно выгребал из засыпанного отверстия песок. Для него теперь это был не вход, а выход, но закрытый наглухо. Каждую вынутую порцию песка заменяла новая порция, поступающая снаружи, и вскоре он понял, что усилия его напрасны. Отчаяние овладело им.

Он проклинал себя за то, что опрометчиво сунулся сюда, не подумал хорошо о том, как выйти назад; проклинал сокровища Джунаид-хана, — наверное, это они лежали совсем рядом, внизу, где шипят змеи, но о золоте сейчас не хотелось и думать, надо было думать о своей жизни.

Но проклятиями делу не поможешь. Алибек зажег спичку и осмотрелся. Под ногами — на косой насыпи песка — змей не было, они, слышно, шипели там, внизу. Это его несколько успокоило, и он начал раздумывать, как выбраться из этого каменного каземата. Надежды на помощь нет, ведь он никому не сказал, что пойдет сюда, и предупредил товарищей, чтобы они не беспокоились, если он задержится. Как безжалостно обернулась против него эта предусмотрительность!

Что же делать? Неужели погибать здесь! Раскапывать выход голыми руками бесполезно, он так забит песком, кажется, целая гора обрушилась на него. Ждать, надеясь на то, что кто-нибудь случайно забредет сюда, отыщет это подземелье, рискованно: об этом подвале никто не знает, да и его так засыпало, что не осталось и намека на вход. И как ждать без воды, без пищи в окружении змей?

Остается только одно — выгребать и выгребать песок на себя, пока хватит сил.

И Алибек начал борьбу с песком — хватал его пригоршнями, бросал через плечо, в сторону, отпихивал ногами, он с шумом осыпался вниз; а навстречу ползла и ползла песчаная стихия, и не было этому конца. Как будто все барханы пустыни переместились сюда и закрыли собой выход. Песок был всюду — внизу, вверху, в голенищах сапог, под рубашкой, в глазах, в ноздрях, в ушах, во рту. Хотелось пить, хоть промочить рот, но про воду лучше было не думать. Мысли о воде могли привести в отчаяние, обессилить и тогда — смерть.

Сколько времени он так работал, определить невозможно. Темнота была такой же, и песок по-прежнему неумолимо полз на него. Он чувствовал только, что весь взмок от пота, мокрый песок облепил под рубашкой тело; работая руками, лежа, он растирал на себе песок; под мышками, на боках, на груди и животе больно саднило.

Гора песка позади увеличивалась. Алибек соорудил из него кольцевую насыпь, чтобы отгородиться от змей.

Руки устали и уже не так энергично отбрасывали пригорошни песка. Он снял куртку, стал насыпать в нее песок и оттаскивать в сторону, наверх насыпи, которая грозила скоро вырасти до потолка.

У Алибека стучало в висках, начала кружиться голова. В подземелье был тяжелый, удушливый воздух — это Алибек почувствовал сразу же, как спустился сюда с поверхности земли, но потом в испуге и горячке работы забыл об этом. Теперь, переутомившись, он чувствовал с особенным отвращением этот удушливо-сырой, скользкий воздух; пахло чем-то мерзким, отвратительным, запах ощущался не только носом, но и всей кожей лица, шеи, даже рук. От этого усталость усиливалась еще больше, тошнило.

«Я задохнусь здесь раньше, чем умру от жажды, от голода или укуса змеи», — с ужасом подумал Алибек и бросился на песчаный поток, снова начал лихорадочно работать руками и ногами. Но быстро выдохся и в изнеможении опустился. Сердце билось так, что, казалось, вот-вот оно разорвется от напряжения.

Алибек достал коробок спичек, по привычке тряхнул им — пусто!

«Спички кончились! Но когда же я их успел истратить? Я, кажется, экономил, приберегал…»

Он открыл коробок и ощупал его пальцем. Пусто! Но отбрасывать коробок не хотелось: это единственная вещь, которая была у него в кармане. Но и она теперь не могла принести никакой пользы. Алибек последний раз провел пальцем по донышку ящичка в коробке. О чудо! Спичка! Но откуда она взялась?

Алибек догадался, что спичка застряла в углублении между краем донышка и стенкой ящичка — там был зазор, снизу заклеенный бумажкой. Никакого чуда нет, все было просто. Но ведь он хотел выбросить коробок, а в нем, оказывается, была спичка.

Это малозначащее в обыденной жизни событие многое значило для Алибека сейчас. «Надо хранить надежду до конца, надо верить, не нужно отчаиваться, — твердил он, поднимаясь, чтобы снова приняться за тяжелый труд. Но работал он мало, скоро устал и присел.

Мысли снова вернулись к единственной спичке, которую он, обнаружив, решил приберечь на самый последний случай, когда без света никак нельзя будет обойтись. Сейчас это решение поколебалось.

«Приберечь или зажечь? — думал он. — Надо бы посмотреть, что вокруг, есть ли какие-нибудь изменения в засыпанном выходе. Песок, кажется, плывет сверху слабее… Но это уж наверняка последняя спичка. А, все равно!»

Достав единственную спичку, он осторожно, чтобы не сорвать головку, чиркнул о коробок. Тонкое лезвие пламени осветило потолок, стену и отверстие в ней, засыпанное песком. Алибек вскочил — радость прибавила ему силы. Труд даром никогда не пропадает. Он и тут не пропал, хотя вначале трудиться, казалось, было бессмысленно.

Песок уже не сыпался сверху, не было его косого ската возле отверстия, края которого хорошо были видны при свете спички. Алибек бросил спичку, еще недогоревшую, сунулся в отверстие и взглянул вверх. Но там была такая же тьма, как и всюду вокруг, и свет неба не находил ни единой щелки, чтобы проникнуть вниз, в подземелье к Алибеку.

И все же он воспрянул духом. Еще немного усилий, и он выберется из этой могилы!

Алибек заработал быстро — как собака, лапами роющая яму. Песок прекратил наступление. Алибек уже мог протиснуться туловищем в отверстие, а света все-таки не было видно. Он продолжал копать, отбрасывая песок, рыл прямо перед собой и вверху, но над головой по-прежнему была темнота. Вдруг пальцы его задели что-то твердое, как железо. Он ощупывал, очищал от песка это твердое и не мог понять откуда взялось оно. Что-то огромное, тяжелое лежало сверху, наглухо загородив выход. Задыхаясь и плача от досады, Алибек царапал ногтями эту неожиданную преграду, пытался сдвинуть, упираясь ладонями, снова хватался за нее ногтями и готов был грызть зубами, если бы смог дотянуться. Ему удалось отломить небольшой кусочек с острыми краями. Ощупав его. Алибек не сразу понял, что это, и взял на зуб.

Это был обломок кирпича.