Нон Лон Дон - Чайна Мьевилль

каких-нибудь компаний, для нищих. В общем, для временного пользования. Теперь мы находимся на проспекте, который называется Сбродвей. А это Скипидаровое шоссе. А там вон переулок Зубодробителей.

Но они шагали так быстро, что Занна с Дибой не успевали толком ничего разглядеть.

Дома в этом городе были построены, как и в Лондоне, большей частью из красного кирпича, но выглядели ветхими и какими-то, если можно так выразиться, худосочными. Вдобавок они были еще и какие-то изогнутые и скрюченные, словно стояли здесь так давно, что держаться вертикально им было не под силу, и не падали они лишь потому, что их подпирали соседи. Этажи в них тоже громоздились в диком беспорядке и под самыми невероятными углами один к другому. А черепичные крыши все как одна были сдвинуты набекрень, отчего большинство зданий имели вид совершенно разнузданный и лихой.

А кое-где место нормального дома занимало сооружение для жилья, которое домом назвать можно было с очень большой натяжкой.

Например, огромное дерево с толстенным стволом, в ветвях которого висела отдельно спальня, отдельно ванная комната и отдельно кухня, причем стенка каждого из этих помещений (включая и ванную), обращенная в сторону улицы, как правило, отсутствовала. И самое интересное: там действительно жили люди! Кто-то умывался и чистил зубы, а кто вытряхивал прямо над улицей пыльное одеяло.

Или, скажем, такое архитектурное сооружение: гигантский, вырубленный из монолитного камня, крепко сжатый кулак, в пальцах которого, между костяшками, сверкали застекленные окна. Или здание в форме громадного черепашьего панциря: в отверстии, где должна располагаться шея, была устроена дверь, а из спины, украшенной черепашьим узором, торчала печная труба.

Один раз девочки даже остановились, с любопытством разглядывая один дом. Стены его были почему-то выпуклыми, словно кто-то пытался надуть его изнутри. И сложены они были из камней и кирпичей самого разного размера, цвета и формы и смотрелись как лоскутное одеяло.

– О боже, – прошептала Диба, – да оно же построено из старого хлама!

И действительно! Издалека это выглядело как кирпичи. На самом же деле стены были слеплены из скрепленных известковым раствором предметов, уже отслуживших свое и выброшенных за ненадобностью. Тут можно было разглядеть холодильники устаревших моделей, посудомоечные машины, сотни проигрывателей и магнитофонов, старинные фото- и киноаппараты, телефоны, печатные машинки и многое другое. В этом доме имелось и четыре окна, все круглые, как корабельные иллюминаторы. Одно из них было отворено, и девочки с удивлением увидели, что это не что иное, как дверца стиральной машины, вмурованная в фасад этого чудного здания.

– Шуази! И вы, уважаемая Диба, – окликнул девочек Обадэй. – Послушайте, Шуази… То есть, я хотел сказать, Занна. Пойдемте скорее! У вас еще будет время полюбоваться этими чудесными зданиями…

И подруги снова поплелись за игольчатым модельером, а следом послушно запрыгал кефирный пакетик.

– Скажите, а нам долго идти? – спросила Занна. – Это не опасно?

– Не опасно? Гм-м… Это как посмотреть… Что можно понимать под словом «опасно»? Вот кухонный нож, например, – он опасен? А русская рулетка опасна? А мышьяк – как, по-вашему, он опасен? – Всякий раз, произнося слово, производное от «опасности», он шевелил пальцами в воздухе, как бы ставя кавычки. – В общем, все зависит от нашей точки зрения. От ракурса, одним словом.

Девочки беспокойно переглянулись.

– Да-а… – неуверенно произнесла Занна.

– А вот я не думаю, что это зависит от вашего, как вы его назвали, ракурса, – сказала Диба. – Я считаю, что все, что вы тут нам перечислили, просто опасно, и все тут. И нечего тут изображать перед нами вот это… – И она повторила его закавычивающий жест.

– Вот если бы мы тщательно спланировали все заранее, если б отправили сообщение куда следует, – продолжал Обадэй, не слушая ее, – может быть, пригласили бы специалиста-гностехника, чтобы он как следует проверил последнюю информацию, касающуюся нашего маршрута в Андернете – то есть, как вы понимаете, в Подсети, – н-да… если б, куда бы мы ни пришли, на ночевку останавливались в безопасном месте, у друзей, ну, тогда это было бы совершенно безопасно. Вот именно – достаточно безопасно. Безопасновато, я бы сказал. Но вот если б мы не продумали все заранее наперед, если б свернули не в нужную сторону и попали бы не туда, где нас с нетерпением ждут, а, скажем, в Фантомбург, или если встретили бы на пути саблезубых обезьян, или попали бы в местность, где водятся бешеные дома, или, не дай господи, наткнулись бы на стадо жирафов…

Он боязливо поежился, рассеянно поднял руку вверх и прикоснулся кончиками пальцев к булавкам и иголкам на голове.

– Но нет, во-первых, мы идем не пешком. Во-вторых, собираемся добраться до места назначения сегодня же. Это ведь… в общем, это даже нельзя назвать особым случаем, это гораздо, неизмеримо выше, чем просто особый случай, не так ли? Нам ведь надо доставить вас к предсказителям как можно скорее – раз! И как можно более безопасным способом – два!

Они свернули в какой-то глухой переулок, застроенный кирпичными зданиями на сваях. Там была еще ветряная мельница, сделанная из старого вертолета, боком водруженного на железобетонное основание. Скул остановился и поднял руку. Потом он (а может, она, кто тут разберет) жестом пригласил их под навес, на котором красовалась очень знакомая табличка.

Девочки остановились. Кефирная картонка с разбегу ткнулась в Дибину ногу и громко пискнула.

– А теперь, – сказал Обадэй, – нам остается только ждать.

– А чего ждать? Неужели автобуса? – удивленно спросила Занна.

11. Общественный транспорт

– Понимаю! – с готовностью воскликнул Обадэй. – Трудно поверить. Но тем не менее. Полагаю, нам ничего не остается.

Занна с Дибой переглянулись. Они без слов поняли друг друга, обменявшись выразительными взглядами и движением бровей: «Какой тут еще может быть автобус?» – «Не знаю, не знаю…»

– Чем заплатить за проезд у меня есть, – сказал Обадэй. – У нас, как правило, зайцев не высаживают, но по традиции каждый платит, сколько может.

Скоро на остановке к ним присоединились пожилая женщина в униформе службы береговой охраны и еще какая-то громадная, неуклюжая особа в нарядном платье. Занна с Дибой изо всех сил старались не смотреть в ее сторону. Дело в том, что это была громадная лобстерша, которая нетвердо стояла на двух коротких ногах и без остановки щелкала своими жуткими клешнями.

Обадэй посмотрел на часы, прислонился к столбу и, чтобы скоротать время, углубился в чтение своего рукава. Девочки рассеянно поглядывали в небо. Над крышами домов показался кусочек светящегося бублика, который выдавал себя за солнце.