"Джигит" - Сергей Колбасьев

— Моя каза! — сказал он торжествующе, когда кости легли двумя шестерками.

Но круглый столик вдруг отшатнулся в сторону, а сверху с полки на него посыпались книги и журналы. Вся кают-компания подпрыгнула от громового удара. Дверцы буфета распахнулись, и горка тарелок, звеня, разбилась на палубе.

Нестеров, хватаясь за стол, вскочил, но потерял равновесие и ударился головой о переборку. Все-таки сказал:

— Господа, прошу соблюдать спокойствие!

Наверху что-то огромной тяжестью рухнуло на стальную палубу, куски пробковой обшивки посыпались на голову, почти сразу же корабль перестал дрожать, и донесся заглушенный свист пара.

— Моя машина! — вскрикнул Нестеров и бросился к трапу.

Но выбраться наверх оказалось непросто. Упавшей грот-мачтой придавило входной люк, и он открывался только до половины. Нестеров застрял.

— Эй! — кричал он кому-то на верхней палубе, но никто не приходил. Дергался и цеплялся ногами за ступеньки, но вылезти никак не мог.

Бахметьев вдруг расхохотался: ему вспомнилась история с песиком, застрявшим в иллюминаторе.

Аренский схватил его за плечи и встряхнул:

— Возьмите себя в руки! — А у самого лицо было перекошено смертельным страхом.

Только тогда Бахметьев понял, что корабль тонет. Уже появился крен на правую, и с каждым мгновением он увеличивался. А толстый механик засел в люке, и теперь все они должны были утонуть.

— Тяните меня назад! — глухо сказал Нестеров. — Машины уже не спасти. Я останусь. Мне наплевать, слышите?

Бахметьев бросился к нему, схватил его за ноги и изо всей силы толкнул вверх. Нестеров вскрикнул, но с места не сдвинулся.

— Не надо! Тяните назад и спасайтесь сами.

Снова Бахметьев навалился, и снова ничего не вышло. Не так ли в рассказе Алексея Петровича сталкивали мину? Чепуха! Нужно было сосредоточить всю свою волю, всю свою силу и еще раз нажать.

И когда Бахметьев в последний раз напрягся, наверху грохнула гулкая тяжесть, и крышка люка сама отскочила вверх. Мачта с нее свалилась.

Над морем летел редкий туман, и гладкие маслянистые волны были уже почти вровень с палубой миноносца. Впереди клубами валил пар, и сквозь него смутно был виден искалеченный, свалившийся влево полубак с мостиком. Первая труба в осколках шлюпок лежала поперек палубы, а вокруг нее стояли и лежали черные неподвижные люди.

Из облаков пара, поддерживаемый рулевым Борщевым, вышел Алексей Петрович. Его правая рука сигнальным флагом была перевязана на груди, и из нее лила кровь.

— Задумались? — спросил он. — Двигайтесь! Надевайте пояса и собирайте всякое деревянное барахло. Оно пригодится!

Люди задвигались, но нерешительно.

— Ну! — прикрикнул Алексей Петрович. — Веселей! — И подобающим образом вспомнил апостола Павла, Нестеров бросился к нему.

— Что случилось?

— Все решительно, — ответил Алексей Петрович. — Первую кочегарку вдрызг и вторую слегка. Течем по всем швам. Продержимся пять минут… Спасибо, Борщев. Здесь я присяду, а вы позаботьтесь о себе.

— Нет! — И Борщев упрямо тряхнул головой.

— Но что же это было? — спросил Бахметьев. Алексей Петрович пожал плечами:

— Не то лодка, не то просто плавающая мина, черт ее знает. Однако вы не расстраивайтесь. Вода теплая, а тут поблизости болтаются «Стерегущий» со «Страшным». Достаньте, пожалуйста, мою трубку. Из правого кармана… Спасибо, она набита. Только дайте огня.

Он сидел на тумбе стомиллиметровой пушки, точно на кресле в кают-компании, и сосредоточенно раскуривал свою трубку. Его служба окончилась, и он мог позволить себе отдохнуть.

19

Очнулся Бахметьев в своей каюте, но почему-то накрытый чужим одеялом. Корабль трясло на большом ходу, и из кают-компании доносился смутный гул разговоров.

Но сразу снова увидел туман, волны со всех сторон, высоко поднявшуюся в воздух острую корму миноносца и черные головы на воде. Снова почувствовал, что задыхается, что ноги страшной тяжестью тянет вниз, что все тело немеет от холода. Рванулся, чуть не упал с койки и громко застонал.

В каюту вошел Андрюша Хельгесен. Почему Андрюша? Ведь он плавал на «Стерегущем»? Как он мог попасть на «Джигита»?

— Здорово, утопленник, — сказал Хельгесен, но Бахметьев снова потерял сознание.

Совершенно белый Гакенфельт стоял у поручней и улыбался. Он явно был доволен. Он был врагом.

Поясов хватило не на всех. Почему-то остальные нельзя было достать. А на Алексея Петровича пояс надеть никак не удавалось. Мешала его раненая рука.

У него, у Васьки Бахметьева, родился сын. Это было необычайно смешно. Это следовало с треском отпраздновать по прибытии в Гельсингфорс.

Но кругом была совершенно пустая вода, и он чувствовал, что тонет. А он хотел жить. Жить!

— Тихо! — говорил ему Андрюша Хельгесен и из фляжки лил ему в рот коньяк.

Снова плыла вода, тяжелая и холодная. Он уже не мог двигаться. Он цеплялся за решетчатый люк, и рядом с ним на волнах качалась голова минера Плетнева.

— Держитесь, господин Арсен Люпен, там кто-то идет! — И сквозь туман он видел смутный силуэт миноносца.

Окончательно он пришел в себя только ночью. Корабль определенно стоял на якоре, и было совсем тихо. Книжная полка висела ниже, чем ей следовало, и переборка была светло-розовая, а не белая.

Только тогда он понял, что лежит не в своей каюте, а в чужой, и вспомнил, как на руках его поднимали на борт «Стерегущего».

И еще вспомнил: без Плетнева он погиб бы. Плетнев поделился с ним своим решетчатым люком и все время его поддерживал. Где он был теперь?

20

Утром пили чай.

Кают-компания была в точности как на «Джигите», но, конечно, без билибинских рисунков.

Кстати: Нестерова не нашли. В последнюю минуту он спустился вниз за своей незаконченной картиной, и больше никто его не видел. Впрочем, наверное, он вышел наверх, потому что картину его из воды подняли.

«Стерегущий» слышал взрыв. Он находился почти рядом, но пока разыскал место гибели «Джигита», блуждал в тумане больше получаса.

Алексея Петровича спасли. Он плавал привязанный к четырем веслам, а теперь лежал в командирской каюте, и было неизвестно, выживет он или нет. Он потерял слишком много крови.

Из всей команды в восемьдесят шесть человек подняли пятьдесят семь, из них восемь раненых, и это было большой удачей. Но все же погибло двадцать девять. Из-за чего? Кому это было нужно?

Аренский спасся. Он не мог тонуть без шику, а потому срочно переоделся в новый костюм, но, к сожалению, в старой тужурке забыл бумажник со всеми своими деньгами.

Степа Овцын погиб в самом начале. Его на мостике убило взрывом. Бедный Степа, ему всегда не везло.

Зато Гакенфельт сидел за столом веселый и снова самоуверенный. Обрадованный последними новостями из Питера, где беспорядки были подавлены и большевиков уже начали преследовать. Откровенно смакующий гибель Борщева, Лопатина и еще кое-кого из его врагов.

— Зря, конечно, вытащили этого вашего приятеля Плетнева, однако в Гельсингфорсе я с ним разделаюсь. Будьте уверены.

Над морем постепенно прорастали два узких шпиля церкви святого Иоганна.

— Она называется «пара пива», — объяснил Бахметьеву командир «Стерегущего» старший лейтенант Шенк. — Через час будем дома.

— По-видимому, причиной гибели «Джигита» была подводная лодка. «Страшный» и «Донской казак» видели ее поблизости, открыли по ней огонь и заставили погрузиться. Не та ли, с которой встретился и «Джигит» в прошлый раз?

Но теперь это было неинтересно. На горизонте медленно поднимался из воды Гельсингфорс, а в Гельсингфорсе его ждала Надя и, главное, сын. Совершенно непонятное и самое замечательное происшествие в его жизни.

Теперь, наверное, дадут отпуск по крайней мере на месяц и можно будет с Надей отдохнуть. Как она обрадуется, эта девочка! Впрочем, не девочка, а самая настоящая мать семейства. Просто умора!

Бахметьев вдруг совершенно ясно увидел перед собой ее улыбающееся лицо и почувствовал, что больше стоять на мостике не может. Спустился вниз в каюту друга и приятеля Андрюши Хельгесена, бросился на койку, спрятал лицо в подушку и внезапно провалился в черную пустоту.

Он был очень измучен всем, что произошло за последние дни, а потому проснулся не скоро.

Потирая руки, у его койки стоял Гакенфельт.

— Будьте любезны встать!

— Есть! — И Бахметьев вскочил.

— К вашему сведению: Алексея Петровича свезли в Морской госпиталь и я вступил в командование над оставшейся командой «Джигита».

— Есть! — повторил Бахметьев. Почему-то ему стало холодно, — так холодно, что он весь сжался.

— Я уже был в штабе и все согласовал. Потрудитесь взять двух человек из нашей команды, арестовать старшину-минера Плетнева и отвести его в штаб командующего флотом. Оружие получите у артиллериста «Стерегущего».