Избранные труды - Борис Волженкин

В. И. Ленин указывал, что единственными признаками, по которым можно судить о «реальных помыслах и чувствах реальных личностей», являются общественные действия этих личностей.[101] Марксистская философия и психология, считающие специфически человеческими только сознательные, целенаправленные акты поведения, исходят из единства между сознанием и действительностью. Это единство «открывает возможность идти к познанию внутреннего содержания личности, ее переживаний, ее сознания, исходя из внешних данных ее поведения, из дел ее и поступков. Оно дает возможность как бы просвечивать через внешние проявления человека, через его действия и поступки его сознание…».[102]

Деятельность человека – это «раскрытая книга человеческих сущностных сил, чувственно предлежащая перед нами человеческая психология».[103] По поведению субъекта в обществе можно сделать более или менее определенный и достоверный вывод о направленности этого лица, о характере отношений этого лица с другими людьми, его взглядах, установках, идеалах. Критериями для такого вывода являются, в частности, аморальное поведение в быту, нарушение правил социалистического общежития, административные, гражданские и дисциплинарные правонарушения, его высказывания, угрозы и т. д. На основании подобных фактов можно заключить о неосознании субъектом единства его интересов с интересами общественными, наличии у него антиобщественных взглядов и установок, нравственной нестойкости субъекта, небрежном отношении его к объектам, с которыми он соприкасается в своей деятельности, и т. п. Можно, наконец, определить наличие некоторых условий, в принципе способствующих совершению преступлений (например, некоторые психические особенности, злоупотребление алкоголем, связь с антиобщественными элементами и т. п.). Но при всем этом до тех пор, пока индивид не совершил преступление, приходится делать вывод, что в данных условиях объективного и субъективного порядка существующие детерминанты социально приемлемого поведения и в том числе (на крайний случай) простая, но реальная угроза применения мер общественного и государственного воздействия (в отношении лиц, на которых моральные стимулы не оказывают данного влияния) успешно выполняют свою социальную функцию и не позволяют антиобщественным, отрицательным качествам этого лица вылиться в виде преступных деяний (а это и является главнейшей задачей уголовно-правовых мер).[104] О том, смогут ли эти меры оказать тормозящее воздействие и при иных условиях в отношении данного лица, можно делать лишь предположительные заключения. Поэтому до совершения лицом преступления можно установить существование лишь абстрактной возможности такого поведения, возможности без наличия предпосылок ее реализации.

Простое установление отрицательных социальных качеств у индивида является необходимым и достаточным основанием для применения тех или иных профилактических, воспитательных мер, тех или иных мер общественного воздействия. Линия на необходимость проведения профилактики, воспитательной работы с лицами, допустившими только отклонение от норм общественного поведения, с целью предупреждения совершения ими проступков, приносящих вред обществу, закреплена в решениях XXI съезда КПСС.[105]

Если же индивид умышленно или по неосторожности совершает предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, то, на наш взгляд, существует реальная (конкретная) возможность совершения им нового преступления. Основание этой возможности в самой личности, субъекте заключается, как свидетельствует совершенное преступление, в наличии у него стойких антиобщественных навыков, установок или противоречивости, нестойкости его нравственных качеств при умышленных преступлениях или недостаточно заботливом, легкомысленном отношении к общественным интересам, к объектам, с которыми лицо соприкасается в своей деятельности, при преступлениях по неосторожности.

Основным условием, придающим данной возможности характер реальной возможности, является отсутствие в сознании такого лица контрмотивов, создаваемых обычно уголовно-правовыми средствами (чувством стыда, страхом перед возможным разоблачением, расчетом о невыгодности преступления по сравнению с возможными последствиями и т. д.), по отношению к мотивам, вызвавшим преступление, или недостаточность в определенных условиях существующих контрмотивов, доказательством чего является совершение данного общественно опасного деяния.

Необходимо при этом уточнить, что в подобных случаях устанавливается реальная возможность совершения не вообще любых преступлений, а прежде всего преступлений определенного вида, совершаемых примерно по аналогичным мотивам, ибо преступление показало, что существующие социальные тормоза не создали контрмотивов по отношению именно к этим мотивам (относительно других мотивов выводы будут только предположительными). Так, при корыстном преступлении имеется реальная возможность совершения этим же лицом нового преступления из корысти, при преступлении из хулиганских побуждений – опасность нового аналогичного преступления, при неосторожных преступлениях по легкомыслию, невнимательности – реальная возможность нового преступления по тем же мотивам. Поэтому применение к виновным мер общественного воздействия и государственного принуждения по отношению к этим лицам имеет своей целью выработку новых детерминант, новых мотивов в их сознании, которые нейтрализовали бы действие этих корыстных мотивов, хулиганских побуждений, способствовали бы выработке более заботливого отношения к общественным интересами т. д.

Этот теоретический вывод базирован на материалах судебной практики. Мы изучили уголовные дела в отношении 480 человек, осужденных по данным приговорам за совершение ряда преступлений или за ряд эпизодов преступной деятельности, каждый из которых образует состав преступления.[106] Изучение показывает, что в подавляющем большинстве случаев (413 человек, или 86 %) новое преступление совершается исходя из тех же побуждений и мотивов (хулиганские побуждения, корыстные побуждения и т. д.), что и первое преступление.

Более того, примерно в 80 % случаев (380 чел.) наблюдается тождество не только в мотивах совершения первого и последующих преступных деяний, но и в характере этих преступлений (кражи, завладение имуществом с применением насилия, мошеннические действия, хищение путем использования служебного положения, хулиганские действия, обман покупателей, развратные действия, взяточничество и т. д.) и даже способах совершения этих преступлений. Так, М. осужден нарсудом Петроградского района г. Ленинграда по ч. II ст. 144 УК РСФСР. Он признан виновным в 11 кражах, совершенных в период с ноября 1963 г. по февраль 1964 г. Все кражи М. совершил в студенческом общежитии, где проживал и сам. Другой пример: А. осужден нарсудом Ленинского района г. Ленинграда по ч. II ст. 147 УК РСФСР. В апреле – мае 1964 г. А. систематически совершал мошеннические действия (6 эпизодов): брал от граждан деньги для приобретения для них гречневой крупы, входил через черный вход в магазины и скрывался.

По изученным нами материалам 116 человек осуждены за совершение аналогичных преступлений по двум эпизодам, 91 человек – по трем эпизодам, 44 человека – по четырем эпизодам, 24 человека – по пяти эпизодам, 41 человек – по шести эпизодам и более и, наконец, 64 человека осуждены за систематическую преступную деятельность. Эти преступные действия были совершены в следующие сроки:

У ряда лиц антиобщественные взгляды и установки, преступные навыки и привычки являются настолько прочными, что и после осуждения и отбытия наказания они совершают преступления и очень часто аналогичные предшествующим. Об этом свидетельствует изучение уголовного рецидива.[107]

Мы изучили материалы в отношении 1000 человек, ранее судимых и вновь совершивших преступления. Показательно, что 69 % от этого числа осуждены по настоящему приговору за преступления, однородные тем, за которые они уже были ранее судимы. Так, среди 241 рецидивиста, осужденных за кражи личной собственности граждан, ранее судилось за преступления против собственности 210 человек (87 %), причем 164 человека (68 %) в прошлом судились только за такие преступления, в том числе 1 раз – 84 чел. (51 %), 2 раза – 34 чел. (27 %), 3 раза – 23 чел. (14 %), 4 раза – 13 чел. (8 %), 5 раз и более – 10 чел. (6 %). Более того, 131 человек (54 %) в прошлом привлекались к уголовной ответственности именно только за кражи личной собственности. Из числа этих лиц 70 человек (53 %) совершили новую кражу личной собственности граждан в течение неотбытого срока наказания или в течение года со дня отбытия наказания за предыдущую кражу.