Звездолет «Иосиф Сталин» - Владимир Перемолотов

Фон Сект покачал головой. Это было правдой, но правдой сегодняшнего дня. Все-таки старый товарищ прав. Теперь он был больше политиком, чем военным и смотрел дальше.

– А ты можешь сказать, когда этот период закончится?

Гость пожал плечами.

– Это дело политиков. Твое дело…

Генерал кивнул.

– Ты прав… Но, открою тебе секрет, об этом не знает никто: ни я, ни Гинденбург и даже Мерке… Что касается России, то ты и тут прав. Мы сотрудничаем с ними, но!

Он поднял палец и повторил со значением.

– Но! Мы сотрудничаем так, чтоб не упустить свою выгоду. Ни один из наших совместных проектов не выгоден только им или только нам. Даже та секретная летная школа в Липецке о которой ты упомянул. Только ведь это…

Генерал снова взял в руки бумагу и бегло просмотрел, освежая в памяти трижды прочитанный текст.

– Если они это получат, то выгодно будет только им. Не так ли?

– Только в том случае если это правда и если они придумают, как сделать из этого оружие. Если же нет…

– При желании человек сделает оружие из всего… Если речь идет об оружии, то тут не может быть никаких «если». Не забывай, что первые воздушные шары строились для увеселения публики, а теперь мы загружаем их бомбами…

Полицайпрезидент согласился. Человек принужденный ежедневно читать сводки всех Берлинских преступлений знал, на что бывает способен человек.

– Так что посоветуешь?

Упругим шагом генерал прошел от стола к двери и обратно.

В документах, сопровождавших позорный мир, враги Германии предусмотрели и тщательно прописали все, чтоб страна не смогла обрести своей былой мощи. Бедной разоренной Германии оставили несколько сотен орудий и мизерную стотысячную армию! Мало того, победители еще и следили, чтоб все соглашения неукоснительно выполнялись…. К счастью в слепоте, которой без сомнения их наказал Господь, они не посчитали ракеты серьёзным оружием и никак не ограничили работу военных с ними. Под это дело военные возрождающейся Германии активно работали в этом направлении и все хоть что-то представляющиеся из себя ученые, были на заметке у Рейхсвера. А этот…

Генерал остановился, посмотрел на фамилию.

Никто…

Скорее всего это глупость, очередная химера, рожденная в мозгу возомнившего себя гением никому неизвестного профессоришки. Пустышка, скрывающая за громкими фразами злобу и зависть к другим, более успешным, более хватким, захватившим теплые места в его неблагополучной нынче, униженной Родине.

Самым важным для него все-таки был грядущий политический кризис, а это письмо…

Дни канцлера Мерке сочтены, да и в любом случае это не его дело. Идти с этим к Гинденбургу?

Несколько недель, может быть месяц и все может поменяться. У нового канцлера появятся свои заботы и вряд ли это будут заботы о глупых мыслях сумасшедшего ученого.

Ну, а если все-таки, в письме есть смысл, то большевики доведут дело до конца. У них есть, и люди, и деньги, и нет того контроля, который установили тут члены Сердечного Согласия. В этом случае их сотрудничество пойдет на пользу Германии. А если у русских что-то получится, то он, немец, узнает об этом и воспользуется их удачей.

Он уселся на место, уже имея решение. В конце-то концов, это справедливо! Ведь это изобретение немецкого ученого!

– Я бы на твоем месте послушался нормальных ученых…. А чепухой пусть занимаются русские. Что, кстати, случилось с письмом?

– Как водится, перлюстрировано и задержано. Пока задержано…

Генерал глотнул кофе, глянул на старого товарища поверх чашки.

– А тебя не настораживает тот факт, что все это делается столь явно…

– Признаться да… Но я думаю, что это от чудаковатости ученого. Они же как дети. Только и разбираются, что в своих приборах, а в жизни…

– Меня смущает и другое. Если о письме узнали мы, то вполне мог бы узнать и кто-нибудь еще…

– Враги?

– Конечно. Неужели ты еще не привык к мысли, что у Германии сегодня нет друзей?…

Год 1928. Февраль

СССР. Москва

…Президиум торжественного заседания, посвященного десятой годовщине создания Красной Армии, потихоньку заполнялся людьми. Шум шагов и сдвигаемых с места стульев долетал и сюда, в комнату, закутанную в темно-зеленый плюш. Сталин слушал его, не переставая думать о своем.

Ощущение приближающегося рубежа росло у него уже несколько последних месяцев. Он чувствовал, что время, драгоценное время уходит.

За это время мир сделал несколько шагов к Большой Войне.

Уже сейчас видно, что мировой капитал на службу подготовки к ней ставит все – от синематографа до науки. Буржуазными учеными измышляются все новые и новые орудия истребления… Мало им земли!

Нет, не зря он тогда ракетами заинтересовался. Не один он такой умный…

Внешняя разведка сообщала, что американцы для военных целей уже разрабатывают идеи создания боевых ракет. Эти не постесняются нагрузить свои ракеты бомбами и обрушить на головы советских рабочих и крестьян…

Для них завоевание космоса – большой соблазн накинуть нам удавку на шею…

Вовремя он спохватился. Вовремя. Только вот, к сожалению, отдача от своих ракетчиков пока не такая уж и большая… А на кого надеяться?

Прав был царь-батюшка, додумавшийся до очевидной мысли, что у России других союзников кроме флота и армии нет… Хорошо хоть в этих вопросах не отстаем. Вовремя спохватились!

Верный Поскребышев приоткрыл дверь, и мелькнул там, ничего не сказав. Сталин и сам понял – пора…

Генеральный Секретарь ЦК ВКП(б) не спеша поднялся и пошел к входу.

Кольцо врагов вокруг страны становилось все крепче и у СССР оставалось не так много времени для того, чтоб защитить себя. Но как ни мало его оставалось, в него необходимо уложиться, успеть… Исторический процесс, подстегнутый Мировой войной и европейскими революциями мчался вскачь, и нужно было предвидеть его повороты, чтоб не выбросило на полпути к всемирному счастью, не переехало железными колесами новой войны.

В том, что рано или поздно она все же начнется, Генеральный Секретарь был абсолютно уверен.

Дело тут даже не в классовой солидарности с угнетенными пролетариями всего мира – это само собой.

Очевидно, что приближающийся кризис мира капитала, попытаются преодолеть те же самые люди, что пытались разрешить противоречия, скрутившие Мир в четырнадцатом году и развязавшими своими действиями Империалистическую войну. Они и сейчас пойдут тем же путем.

И тогда в ход пойдет все. Все.

Сталин зябко передернул плечами. Отказ от изжившей себя новой экономической политики, развитие науки, промышленности, коллективизация, новые виды вооружений! Другого пути уцелеть просто нет!

Конечно, войны не избежать. Это марксизм. Наука!

Только вот, что будет в финале нового побоища?

Хозяева буржуазных демократий вряд ли поняли, что мир вокруг настолько изменился, что привычный способ решения противоречий – маленькая война – приведёт не к победе одного империалистического хищника над другим, а к Мировой Революции.

Конечно, если СССР будет готов к этому….

Нельзя! Нельзя забывать ленинские слова: «Всякая Революция только тогда чего-нибудь стоит, когда умеет защищаться»!

Шум впереди стал слышнее, показался кусочек сцены. Сталин усмехнулся.

Его враги, враги власти рабочих и крестьян не изучали марксизма, а он изучал и знал, и в этом была его сила.

Потом, после торжественного заседания, в комнате президиума он сказал:

– Что ж, товарищи… Мнения в отношении нашей внутренней экономической политики внутри ЦК разделились. Кто-то…

Сталин выразительно кивнул в сторону Зиновьева и Каменева.

– Кто-то считает, что НЭП следует продолжать, а кто-то считает, что политику следует скорректировать…. Только ведь мы с вами знаем, что к истине ведет не сто дорог, а всего одна…

Пол под шагами Генерального секретаря поскрипывал, словно свежевыпавший снег.

– Конечно, все мы не без глаз и видим изобилие товаров, что дал стране НЭП и это правильно. Для этого мы и допустили некоторое оживление часто-капиталистических отношений в стране, но…

Сталин остановился и поднял палец.

– Товарищ Ленин говорил нам, что только та революция чего-то стоит, которая умеет защищаться, а некоторые, похоже, забыли про это… Это не начетничество. Это – здравый смысл Мировой Революции. НЭП дал нам все что мог. И теперь его время прошло. Проходит время мелких лавочек, артелей и ресторанчиков. Настает время огромных заводов и фабрик, колхозов и совхозов!

Он повернулся на каблуках.

– И тут мне, товарищи члены ЦК, становится непонятной позиция товарищей Зиновьева и Каменева…

Сталин посмотрел на них, щурясь, словно прицеливался.

– Близорукость наших товарищей, если это, конечно близорукость, а не что-то другое, может дорого нам обойтись. Я уверен, и многие товарищи разделяют моё мнение, что НЭП себя исчерпал. Пора заканчивать временное отступление. Пора переходить в наступление. Социализм – это контроль и учет! Рыхлые экономические теории не могут заменить целесообразность революционных изменений в нашем хозяйстве. Нужен поворот к крупному социалистическому хозяйству, способному защитить страну от внешнего врага…