Предварительные решения - Сурмин Евгений Викторович

– Хорошо, товарищ Сталин. Если Георгию Константиновичу кто-то что-то подсказал, я это выясню.

Берия перелистнул страницу в своей папке и продолжил:

– Когда мы начали анализировать этот временной отрезок, то сначала показалось, что в Польше Самойлов и не выходит за пределы своей компетенции. После того как наши войска встретились с немецкими, его люди остались вроде как не у дел. И чтобы чем-то себя занять, стали помогать комендатуре. Силовое прикрытие при обысках и задержаниях, помощь в допросах —, в общем, помогали как могли. Даже своим транспортом. И что самое интересное, помощь же добровольная, так что отследить и потребовать отчета о перемещениях его бойцов и командиров не представлялось возможным. Да и никому в голову не приходило отчет требовать. Зато все люди Самойлова примелькались и с комендантскими перезнакомились. Да, честно сказать, не только с ними. Моим людям тоже помогали, в чем ни попроси. И гуляли по округе в любое время. Это сейчас я понимаю, что Ямщик нашел идеальное прикрытие для своей деятельности. Если девять человек из десяти постоянно тебе помогают, то разве ты будешь допытываться, что десятый делает. Сейчас у меня картинка сложилась, а тогда, осенью тридцать девятого, когда наш источник сообщил, что Самойлов с доверенными людьми шастает к немцам и проводит там диверсии, в наркомате был шок. Думали, агент или понял что-то не так, или вообще умом тронулся.

– Тут можешь рассказывать покороче, Лаврентий. Мы с тобой это обсуждали.

– Тогда можно только добавить, что диверсиями и убийствами немецких офицеров дело не ограничилось. Еще один слой – это создание агентуры в приграничных районах. Все это, можно сказать, в одиночку и под носом не только у немцев, но и у нас. Да, еще, практически перед самым отъездом в Москву, Самойлов нашел, или, правильнее сказать, завербовал своего первого «эксперта» – актера Малого императорского театра, Геннадия Лютовского. Между прочим, ученика самого Станиславского.

– Зачем ему это? Самойлов что, собрался учить своих бойцов актерскому мастерству?

– Уже учит. Не всех, конечно, а только тех, кого планирует послать за линию фронта в немецкой форме. Мы тоже учим этому своих нелегалов. Меня тут больше удивляет, как это пришло в голову ему. Ведь на тот момент Самойлов был старшим лейтенантом, год как выпустившимся из училища. И там, в Ровно, осталось много вопросов.

– Поясни.

– Пользуясь своими особыми отношениями с комендатурой города, Самойлов имел возможность общаться с задержанными и даже забирать некоторых с собой.

– И комендант это допускал?

– Это было взаимовыгодное сотрудничество. Даже сильно больше в пользу комендачей. Можно сказать, еще одна маленькая агентурная сеть, созданная Самойловым и переданная нашей администрации в городе, но заточенная против националистов и польских непримиримых. Мои сотрудники, работая с архивами, отмечали: было такое впечатление, что работал сыщик с десятилетним стажем и без лишних моральных принципов. Но всплыло это только сейчас, и картина за давностью прошедшего времени очень неполная. Достоверно известно, что Самойлов интересовался работниками театра. Режиссерами, учителями актерского мастерства, постановщиками развлекательных фильмов. Было минимум двое из представителей театрального цеха, которых Ямщик увел с собой. А потом он нашел этого мэтра Лютовского, который от революции сбежал в Варшаву, а от немцев снова к нам в Ровно.

– Какой шустрый артист. Как думаешь, Лаврентий, он не сбежит в третий раз? Теперь для разнообразия, например, в Берлин?

– Не сбежит, мои люди все держат там под контролем. Да и Самойлов очень ответственно, даже скорее параноидально, относится к вопросам безопасности.

Сталин кивнул, соглашаясь.

– А помнишь, Лаврентий, как ты лично с ним познакомился, а потом привел его ко мне?

– Да, любопытная вышла беседа, – Берия позволил себе чуть-чуть улыбнуться, вспоминая.

Разговор вышел занятный, особенно та часть, где старший лейтенант доказывал комиссару государственной безопасности 1-го ранга, что оперативники НКВД не имели никаких шансов взять живыми бойцов его лейтенанта. Опыта работы с таким материалом у них, видите ли, нет. И ведь самое интересное, если и не доказал, то посеял обоснованные сомнения, стервец.

Как он там говорил? «Если к шпиону пришли, он уже проиграл. И остается всего два выбора – успеть покончить с собой или договариваться. Боевая подготовка в лучшем случае базовая. У уголовников цель – вырваться. Подготовка, может быть, и не хуже, однако они профессиональные воры, мошенники, но никак не убийцы. Минус – подорванное здоровье и алкоголь. У некоторых еще наркота. А вот моим бойцам на уровне рефлексов ставится задача: убей противника и не забудь еще проконтролировать. И весь последний год они без роздыха тренируются делать именно это. А Монголия еще и отсеяла самых неумелых да неудачливых. Вот честно, Лаврентий Павлович, готовы ваши волкодавы к такому противнику? А в нашем конкретном случае ситуация еще усугубилась и тем, что ваши люди не провели разведку и профукали фактор внезапности».

Тогда нарком не нашел аргументов возразить борзому лейтенанту, зато потом в рамках наркомата создал группу именно «волкодавов», во многом используя лекала подразделения самого Самойлова.

– Что там дальше было? Ты вроде бы одно время планировал забрать его к себе.

– Планировал. И даже забрал. – Лаврентий Павлович сделал вид, что верит в забывчивость товарища Сталина. – Если коротко, то мы хотели использовать Самойлова для ликвидации врагов Советского Союза за рубежом. Первый раз все прошло гладко. Ушел, пришел, а в немецкой газете появился некролог – «нелепой смертью погиб выдающийся ученый, большой друг немецкого народа…» и так далее и так далее. А вот второй раз… Второй раз он привез мешок документов и двух китайских девчонок.

Иосиф Виссарионович неторопливо выдвинул ящик стола, чуть помедлил и достал трубку. На этот раз его выбор пал на изготовленное из бриара[30] изделие фирмы «Данхилл». Разломав две папиросы и набив трубку табаком, Сталин задумался.

Мешок документов, да. Лаврентий тогда прибежал одновременно злой, обрадованный и ошарашенный, как будто за ним али[31] бежали. Что ж, его можно понять. Переписка со многими корреспондентами в Европе и Америке. Множество документов, в том числе частью зашифрованные. Финансовая отчетность, какие-то списки и инструкции, с которыми еще предстоит разобраться.

Тот случай, когда инициатива исполнителя оказалась оправданной на все сто процентов. Но самое главное, Самойлов каким-то наитием, каким-то звериным чутьем понял всю мерзкую извращенную суть хозяина замка. Понял, что у того должно быть что-то для себя, что-то тешащее его больное самолюбие и фиксирующее богомерзкие дела.

Сталин поежился и мысленно сплюнул.

Граф Кенгоф вел дневник, как он успел объяснить перед смертью, для потомков. «Мемуары толерантного Европейца»… да-да, именно так, с большой буквы, раса господ как-никак. Эх, дать бы им в руки лопаты, и пусть роют Атлантико-Тихоокеанский канал где-нибудь по широте города Нью-Йорка. Правда, не совсем понятно, почему «толерантного»: насколько он помнит, этот латинский термин означает «привыкание».

Похотливый садист настолько уверовал в свою непогрешимость и вседозволенность, что без всякого шифра и стеснения подробно описывал не только свои забавы, но и посредническую деятельность между фашистами и англо-американскими бизнесменами.

В том, что многие мировые финансово-промышленные круги поддерживают фашистов, в Советском Союзе не сомневались. Но одно дело слухи, догадки, обрывки разговоров – их к делу не пришьешь. Да и кому какое до этого дело. До недавнего времени Гитлер был очень популярен и в Европе, и в мире. Вон в 1938 году американский журнал «Тайм» назвал его человеком года.

Но достаточно детальная схема распределения денежных потоков, направляемых в Германию через Польшу и Швейцарию из США, это уже совсем другое дело.