Брат и Брат 2 - Алексей Октябринович Балабанов

— Бывает, — сказал парень. И добавил:

— Чай или сразу в арсенал?

В подвале стояли ящики. На верстаках лежали детали разобранного оружия. По стенам были развешаны автоматы, на полу стоял пулемет.

— Что могу предложить, господа: два МП-40 в отличном состоянии. Отстреляно. Полный боекомплект. Четыре вальтера и один парабеллум. Двенадцать противотанковых гранат. Бывают осечки. Где-то пятьдесят на пятьдесят. Фауст-патрон в сборе. Извините, не проверял. Это из импортного. Отечественное: четыре ППШ, пулемет Дегтярева, всего один ТТ (быстро разбирают). Ну, винтовки Мосина, думаю, вас не заинтересуют… Да, наган есть, но дает осечки. Ударный механизм поизносился. Время, господа, время… Данила уже держал в руках МП-40. Он присоединил магазин и отвел затвор.

— Откуда все это? — спросил он.

— Эхо войны, — грустно сказал хозяин.

Вечерело, когда Витя пересек Красную площадь, постоял возле Мавзолея и двинулся к входу в музей. Он долго звонил, а потом присел на крыльце.

— Слушай, Дань, он не уходит, — сказал Илья. — На крыльце сидит.

— Дай-ка посмотрю. — Данила отложил автомат, к которому мастерил глушитель, выглянул в окно и вдруг улыбнулся. — Брат, — тихо сказал он.

— …а потом в «Глобус-Банк» зашел, спросил Громова Костю — мать записала все, — а мне сказали, что он больше не работает, — говорил Витя с набитым ртом, продолжая засовывать в рот все, что было на столе.

Друзья переглянулись.

— Ну, думаю, все. Если в музее никого… Денег нет, паспорт на каждом углу спрашивают… Вещь, — сказал Витя, вытер рот и погладил стоящий перед ним пулемет. — Настоящий?

Илья кивнул.

— Как у Чапаева. — Витя поднял прицел и примерился. — Вот были времена… Ты чё телеграмму-то прислал? — вдруг спросил Витя.

— Поедешь со мной в Америку? — спросил Данила.

— А хоть в Африку, — не задумываясь, сказал Витя.

— Паспорта нужны и визы, — тихо сказал Данила и по смотрел на Илью.

Илья кивнул.

— И машину надежную на несколько часов…

Илья кивнул.

— Брат, поможешь мне, ладно?

Витя оставил пулемет и кивнул.

Хорошо одетый мужчина припарковал «вольво» и вышел. Раздался привычный сигнал, и двери заблокировались. Прямо напротив, прислонившись к стене дома, караулил Илья в наушниках и со спортивной сумкой. Он записал сигнал на специальный аппарат и, проверив запись, повернул голову и кивнул. Мимо него прошел Витя и проследовал в здание за хозяином машины.

Илья воспроизвел сигнал, двери разблокировались. Илья открыл дверцу и забрался внутрь. Там он достал из сумки прокрутку и быстро свернул замок зажигания. Из здания вышел Витя и не спеша пошел вниз по улице. Через мгновение машина покинула место парковки и влилась в поток автомобилей.

Та же «вольво», но с другими номерами резко затормозила. Из машины вышел Данила в дорогом костюме, с большим букетом и сумкой через плечо.

Школа была хорошая. Вокруг стояли дорогие машины, ходили охранники.

Данила огляделся и уверенно направился к входу.

Из машины, разминая затекшие члены, не спеша вылез Витя в новом костюме и решительно направился к подозрительно смотревшему на него охраннику с тупым лицом.

— Дай-ка прикурить, — по-свойски попросил он, доставая сигару. — Ты хоть спишь когда?.. — спросил он, прикуривая. — А то мой все ездит, ездит, стрелки ставит, базары трет…

— Вы к кому? — вежливо спросила женщина у входа на лестницу.

— Я к Феде Белкину…

— Так они уже прошли.

— Я брат его… Опоздал, извините, — улыбнулся Данила.

— Ничего-ничего, еще не начали. А сумку можете в гардеробе оставить.

— Тут подарок у меня, — смущенно улыбнулся Данила.

В просторной аудитории рассаживались хорошо одетые новые русские с женами. Данила сел поближе к двери через ряд позади Белкина.

На сцену вышла девочка:

— Мы начинаем наш концерт, посвященный Дню гимназиста!

Последовали аплодисменты.

Данила сунул руку в сумку и осторожно взвел затвор автомата.

— Концерт открывает Федя Белкин. Он прочтет нам стихотворение гимназиста!

Последовали продолжительные аплодисменты. На сцену вышел робкий худой мальчик и, очень волнуясь, с трепетом прочитал:

Я узнал, что у меня Есть огромная семья: И тропинка, и лесок, В поле каждый колосок, Речка, небо голубое — Это все мое, родное. Это Родина моя! Всех люблю на свете я!

Комок подступил к горлу Данилы. Зал зааплодировал. Жена Белкина смахнула слезу и зашептала что-то свекрови. Сам Белкин улыбался и хлопал.

Закончив, Федя быстро поклонился и выбежал в коридор.

Данила встал и вышел за ним.

— Федя! Здорово ты это… Молодец, — сказал Данила, догнав мальчика. — Держи. — Он пожал худую детскую ручку. — Я твой учитель новый по русскому языку. Данила Сергеевич…

Из аудитории вышел Белкин и сразу насторожился.

— Здравствуйте, Валентин Эдгарович, — улыбнулся Данила. — Я Федин учитель по русскому языку Данила Сергеевич. — Данила протянул руку. — Ладно, Федя, беги в класс…

Мне нужно с вами серьезно поговорить. Давайте пройдем в учительскую…

— Это кто? — спросил Федю охранник у входа в аудиторию.

— Учитель новый по русскому. — Федя вбежал внутрь.

С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре. С хороших и верных товарищей, Живущих в соседнем дворе. А может, она начинается С той песни, что пела нам мать, С того, что в любых испытаниях У нас никому не отнять… —

пел хор девочек.

— Совки, блядь, — тихо сказал один